Марий и Сулла. Книга первая

Когда гости ушли, она выбежала из таблипума, схватила мужа за руки.

— Гай, взгляни! Скорее! — тащила она его к двери. — Видишь сателлитов? Они находились в нашем саду и на улице, охраняя своего царя…

— Какого царя? — удивился Марий. — Ты что-то путаешь…

— Нет, нет.

И она рассказала о случайно подслушанной беседе. Марий побледнел.

— Как, из популяров — в цари? — шептал он. — Дане может быть! Если сателлиты хотят провозгласить его царем, если мерзкий Главция уговаривает, то есть единое средство пресечь зло… О боги! Что мне делать? Не лучше ли притвориться больным и не выходить из дому?..

Размышления его были прерваны возгласом раба:

— Господин, какой-то калека желает тебя видеть. Марий нахмурился.

— Пусть войдет, — ответила за него Юлия.

И в атриум проник Виллий в грязной тунике, висевшей на нем лохмотьями.

— Виллий?! — вскричал Марий.

— Прихожу к тебе, Гай, с дурными вестями…

— Родители?..

— Увы! — вздохнул Виллий. — Твой отец присылает тебе предсмертную эпистолу, а мать, умершая в иды прошлого месяца, — лучшие пожелания и последний поцелуй.

Слезы навернулись на глаза Мария, губы задрожали, но только на мгновение. Он овладел собой и принялся разбирать грубые, неуклюжие письмена:

«Гай Марий-отец — своему сыну Гаю Марию, великому военачальнику и консулу.

Твоя мать, сын мой, сошла недавно в подземное царство Аида. Я и она всегда желали тебе удачи, славы, побед и благополучия. Но, ради богов, будь, сын, благодарен до гроба Мстеллу Нуммдийскому, который тебе покровительствовал и выдвинул тебя на государственную службу. А у нас и Цереатах слухи, что ты восстал против него, второго отца своего, и роешь ему яму… О, если это правда, — остановись! Проси у него прощения, умоляй на коленях, стань его верным слугою…»

Марий не дочитал, лицо его исказилось. Этот сильный человек, глядевший не раз в глаза смерти, не мог больше смотреть в эпистолу и быстро отошел к ларарию, чувствуя, как приливает кровь к лицу.

«А я посягаю на его жизнь, — думал он. И вдруг обернулся, в глазах горела ненависть: — Отец заблуждается. Метеллы — враги. Я ненавижу оптиматов, а еще больше — царей! Да, да — царей! И если Сатурнин…»

Взглянув на Виллия и, кликнув рабыню, приказал отвести его в лаватрину, выдать новую тупику, а потом накормить и уложить спать.

Он ходил по атриуму и думал. В душе его происходила упорная борьба. Наконец он топнул ногою:

— Нет же, нет! Зло нужно пресечь в корне! — выговорил он с жестоким выражением на лице и, подойдяк ларарию, принес вечернюю жертву домашним богам.

XLII

Узнав, что городской плебс, подстрекаемый приверженцами сената и возмущенный убийством Нонния и Меммия, отправился на форум, чтобы умертвить Сатурнина, — Мульвий предупредил народного трибуна об опасности, и тот, окружив себя деревенским плебсом, приказал взломать двери темниц и освободить преступников. Он торопился, боясь противодействия сената, и, отпустив узников на волю, поспешно захватил Капитолий. Главция и Сафей ни на шаг не отходили от своего друга.

Вскоре стало известно, что сенат приказал консулу объявить мятежников вне закона.

Марий колебался, сожалея, что не предупредил популяров о последствиях бунта, и вооружал войско с такой медлительностью, что сенат, видя его «половинчатые» действия, приказал другим лицам отвести воду, которая имела доступ в священную ограду Капитолия.

Осажденные едва держались, умирая от жажды и голода, и Сафей, в отчаянии, предложил поджечь храм.

— Во время переполоха, — говорил он, — мы сумеем пробиться при помощи мечей. Мы поднимем союзников и начнем войну. Телезин и Лампоний помогут нам…

Однако Главция и Сатурнин, полагаясь на дружбу Мария, решили сдаться.

— Берегитесь, — отговаривал их Сафей, — этот грубый деревенщина двуличен: он держался в стороне, когда мы боролись, и вел переговоры одновременно с нами, требуя нападения на сенат, и с олигархами о подавлении нашего мятежа. Ведь вы же сами, коллеги, отшатнулись от него, вы же сами…

— Пусть он двуличен, — сказал Сатурнин, — но плебея не предаст борцов за плебс.

— Делайте, как хотите, — нахмурился Сафей, — а я подожду.

Сатурнин начал переговоры.

Послы мятежников вернулись. Они говорили, что видели на форуме вооруженных сенаторов во главе со стариком Марком Эмилием Скавром, и протянули Сатурнину навощенною дощечку, на которой крупным почерком Мария было выведено:

«Не бойтесь, я вас спасу».

Сафей засмеялся: он не верил.

— Не ловушка ли это?

— Юпитер отнял у тебя разум! — вспыхнул Сатурнин. А Главция прибавил:

— Марий, без сомнения, даст нам возможность бежать.

— Идем! — вскричал Сатурнин. — А ты — как хочешь!

Он пошел вместе с Главцией по направлению к форуму. В глазах его было беспокойство, но он старался казаться веселым. Несколько человек присоединилось к ним.

Сафей сначала медлил, но видя, что земледельцы уходят с вождями, решил разделить общую участь.

Когда они вышли из Капитолия, бешеный крик потряс форум:

— Смерть! Смерть!

— Молчите! — крикнул Марий, но голос его пропал в шуме.

— Отдайте нам их головы! — кричали нобили, потрясая оружием.

— Головы Сатурнина, Главции и Сафея! Но Марий приказал ветеранам окружить сдавшихся вождей и обратился к народу, пытаясь выиграть время:

— Квириты, они сдались, им была обещана жизнь, и они подлежат судебной ответственности!

Форум загудел:

— Требуем казни!

— Консул, ты не заботишься о благе республики!

Наступила тишина, и вдруг твердый голос выговорил с насмешкой:

— Квириты, дело ясно: консул — сам популяр и, конечно, хочет пощадить злодеев.

Побледнев, Марий обернулся к обвинявшему его мужу.

Это был Сулла.

Глаза их встретились, и Марий не выдержал.

— Лжешь, рыжий вепрь! — взвизгнул он, но Сулла уже скрылся в толпе. — Квириты, дарованной мне консульской властью я отправляю трех мятежников в курию Гостилию и поступлю с ними по закону… А Эквиция приказываю заключить в темницу.

— Меня, сына Тиберия Гракха? — возмутился фирманец и обратился к пароду: — Квириты, слышите? Что же вы молчите?

В отдалении послышалось:

— Долой консула!

— Долой Мария!

Вскоре голоса приблизились, перешли в яростный ной, — шли толпы земледельцев. Впереди шагал вольноотпущенник Марк Фульвий Геспер в старом пилее. Он поседел со времени убийства его господина — белая паутина серебрилась в волосах, но глаза были те же: быстрые, живые, горячие.

Форум содрогался от топота ног и дикого рева:

— Плебей, а своих душит!

— Батрак, а батраков притесняет!

— Долой, долой!

— Консул, отдай нам вождей! — крикнул Геспер. Толпа напирала, и Марий, желая избежать кровопролития, отвел свой отряд к Капитолию.

В это время из курии Гостилии донесся вопль:

— Убивают! Убивают!

Форум замер. Крик повторился. Земледельцы двинулись плотной стеною к курии Гостилии. Но Марий уже опередил их.

— Открыть дверь! — распорядился он, едва владея собою.

Свет проникал в курию сверху — крыша была разворочена, и на мозаике лежали три убитых мужа, облеченных знаками своего достоинства. Лица их были бледны, остановившиеся глаза обращены к небу. Рядом с ними валялись тяжелые черепицы. Марий взглянул вверх. Несколько черепиц полетели в него. Он отошел к порогу и, чувствуя, как сердце колотится в груди, глядел на смелые лица Сатурнина и Главции, на раскроенную голову Сафея.

Крики толпы вывели его из оцепенения.

— Да здравствует Эквиций! — ревели сотни глоток, и Марий выбежал на форум: земледельцы несли Эквиция на плечах.

С обнаженным мечом, страшный, взъерошенный, Марий бросился к караульным:

— Почему отпустили самозванца?

— Вождь, — ответил Петрей, — толпа опрокинула нас и сбила замки… Мы не виноваты.