Примула. Виктория

Итак! С Натальей Бороздиной и Ольгой Калиновской его разлучили. Связывать свою жизнь с принцессой Баденской он не хотел. А жениться на принцессе Гессен-Дармштадтской ему запретили. Александр прибыл в Лондон с тяжёлым сердцем.

Виктория ещё ни разу в жизни не влюблялась. Она знала, что должна, обязана выйти замуж. Но в то же самое время она сомневалась. А стоит ли связывать себя? И без того все стремятся командовать ею! Все советуют, почти приказывают, все отстаивают свои интересы за её счёт. А тут ещё один советчик прибавится, муж! В конце концов, разве не Гилфорд Дадли предал молодую жену? Разве не Филипп Испанский погубил несчастную Марию Тюдор? И разве не было блистательным правление королевы Елизаветы-девственницы?!. Нет, Виктория не позволит распоряжаться собою!..

Герцогиня Сазерленд давала бал в Стеффордском дворце. Множество восковых свечей горело в хрустальных канделябрах. Паркет длинного бального зала отражал огоньки, словно созвездия. Ожидали королеву. Она приехала в простом муслиновом платьице с тюлевыми воланами на плечах и груди. На фоне пышности и роскоши, окружавшей герцогиню, Виктория казалась девочкой-дебютанткой, которой почему-то все расточают почести.

Дурное настроение королевы заметили все.

Сама Виктория также понимала, что за камень лёг на душу. Нет, она не выйдет замуж, не предаст своей свободы. Она останется в истории Англии как мудрая правительница, отказавшаяся от брачных уз во имя счастья своей страны! Но едва она принималась лелеять эти мысли, как вдруг, невольно, возникала в сознании смутная пустыня, бескрайнее серое пространство; и это серое пространство — оно и было её будущая, дальнейшая, до самой смерти, жизнь!.. Тоскливая, серая, одинокая жизнь... Жизнь без любви. И наперекор всем разумным суждениям так желалось любви, красивой, романтической любви, такой, как в этом очаровательном и трогательном стихотворении Томаса Мура:

Какая-то юная барышня уже терзала клавиши фортепьяно и пела очередной романс, опять же — о любви!

Королева прошла в оранжерею. Не все заметили, как она покинула салон, не все обратили внимание на её отсутствие. Теперь это невнимание доставляло ей своеобразную горькую, меланхолическую радость... Одна, совершенно одна... Одинокая в многолюдстве равнодушном...

Герцогиня Сазерленд, однако, во весь вечер не спускала внимательных глаз с королевы, которая совсем ещё недавно выказывала ей явную благосклонность. Опытная дама с достаточной лёгкостью разгадала причину дурного настроения Виктории. Сама герцогиня знала, что девице непременно следует пережить первую, неразделённую любовь, что в какой-то миг своей жизни девице представляется, будто никто и никогда не полюбит её! Так должно происходить с каждой девицей, даже если эта девица — королева!

Герцогиня скорыми шагами в лёгких бальных туфлях устремилась в кабинет и вскоре выбежала оттуда с письмом, вынутым поспешно из шкатулки. Конечно, письмо написано с определённой целью: вызвать интерес к некоей персоне. Но теперь письмо должно послужить другой цели: развлечь юную королеву, отвлечь от неприятных мыслей. В благоразумии Виктории герцогиня не сомневалась...

Королева поместилась на бархатном, гранатового цвета, сиденье узкой скамьи, неподалёку от апельсинового дерева в кадке. Девушка в своём бальном туалете казалась изящным мотыльком, опустившимся на цветок. Герцогиня приблизилась и присела в церемониальном поклоне.

Спустя несколько минут герцогиня Сазерленд уже сидела рядом с королевой, улыбаясь; а королева, обернувшись к ней лицом, слушала с детским любопытством. Герцогиня говорила о множестве весёлых пустяков и возможных развлечений...

   — Мне кажется, многие недовольны лордом Мельбурном, — перебила задумчиво королева.

Но герцогиня поняла, что сейчас Виктория думает вовсе не о лорде Мельбурне, а просто-напросто пытается скрыть от герцогини свои грустные мысли об одиночестве...

Герцогиня также заговорила о внутренней политике, затем перешла на внешнюю политику и упомянула вскользь о возможном визите наследника всероссийского императора.

   — Я не могу не принять его, хотя дружить с Россией — ведь это всё равно что довериться дикому медведю!

Герцогиня рассмеялась коротко и спросила:

   — Так думает и лорд Мельбурн?

   — Так думает мой министр иностранных дел, лорд Пальмерстон, — Виктория поддержала насмешливый тон разговора.

   — А я позволю себе думать, что визит российского престолонаследника может развлечь вас!..

Вскоре Виктория уже держала в руках письмо, адресованное герцогине Сазерленд и написанное княгиней Долли, Дарьей Христофоровной Ливен, вдовой прежнего посла России, обосновавшейся в Лондоне.

«Молодой цесаревич Александр, — писала княгиня Долли, — самый очаровательный из всех европейских принцев... Трудно себе представить более привлекательного молодого человека. Он отличается красивым лицом и необыкновенно приятной манерой говорить...»

Королева читала, улыбаясь, как улыбается всякая юная девушка в предвкушении знакомства с молодым человеком...

Виктория записала в дневнике: «Пятница. 24 мая. Сегодня мне исполняется двадцать лет. Это представляется мне таким необыкновенным событием...»

Когда ей было ещё только семнадцать, вдовствующая герцогиня-мать, посоветовавшись со своим братом, бельгийским королём Леопольдом, пригласила в Кенсингтон, погостить на несколько дней, двух кобургских принцев, также, разумеется, своих родственников, Эрнста и Альберта. Она уже задумывалась о замужестве единственной дочери. Но король Вильгельм IV был против брачных уз с Кобургом.

— Довольно с нас кобургской крови... — ворчал Старый Морской Волк.

Ни Эрнст, ни Альберт не устраивали его в качестве возможных женихов принцессы-наследницы. Да и сама Вики отнеслась к приезду кобургских братьев равнодушно. Ни Эрнст, ни подросток Альберт, который был моложе Виктории [57], не произвели на неё впечатления.

А за несколько дней до приезда в её столицу цесаревича Александра, она, как обычно, раскрыла дневник, доверяя страницам заветные мысли:

«...Когда лорд Мельбурн завёл разговор о моём замужестве... я набралась храбрости и сказала ему: мой дядя Леопольд очень хочет, чтобы я вышла замуж за моего кузена Альберта. Но лорд Мельбурн ответил мне: «Кузены — это не весьма хорошая перспектива. Кобурги очень непопулярны, а русские просто-напросто ненавидят их!..» Я спросила: «Кто же тогда?» Мы перебирали разных принцев, но я решила, что ни один из них мне не подходит, и добавила, что, хотя весьма уважаю Альберта, покамест вовсе не хочу выходить замуж! К тому же, Альберт ведь моложе меня...»

Альберт был не намного моложе, и она уже действительно слышала о нём положительные мнения. Но она всё ещё помнила его почти мальчиком-подростком и никаких любовных чувств не испытывала к нему...