Прапорщик Щеголев

— Конечно, сэр, — пролепетал штурман. — Курс совершенно тот же.

— Тогда как же все это получилось?

— В тот день мы шли днем... в кильватерной колонне... Да и сегодня... — Штурман замялся.

— Что сегодня?

— И сегодня ничего бы не случилось, если бы мы шли, не изменяя курса...

Джиффард ничего не ответил, обвел тяжелым взором стоявших рядом офицеров и вышел на палубу.

Работы по разгрузке носа шли полным ходом. Полчаса спустя Джиффард приказал замерить глубину у носа — она была без изменений. Капитан подошел к борту и стиснул поручни руками: ему стало ясно, что своими силами «Тигру» не сойти. Случилось именно то, против чего его предостерегал командующий. Позвать на помощь? Но это будет конец блестящей карьеры и репутации Джиффарда. Ему не простят конфуза, о нем будут кричать все европейские газеты.

Он вспомнил свое глупое хвастовство перед Дундасом, сравнение одесского залива с Магеллановым проливом и с ненавистью посмотрел на туманную муть, окружавшую корабль. Русских он не боялся, тут он перед своими офицерами душой не кривил. Но вызывать помощь ему, знаменитому капитану Джиффарду, которого уже в самое ближайшее время прочили в адмиралы, — это хуже всего. Однако выбора не было: на ответственности капитана была безопасность лучшего корабля Англии, 24-х офицеров и 201 гардемарина, матроса и кочегара.

— Бейте в рынду, — сдавленным голосом сказал он. — Завезти якорь на корму, попытаемся хоть немного сдвинуться.

Заунывные удары колокола раздались в туманном воздухе. Прозвонив несколько раз, он замолк. Над морем воцарилась тишина.

— Стоят где-нибудь в тумане, — скривился Джиффард, говоря об отставших спутниках. — Моряки!..

Звонили еще два раза, но ответа не было. Тогда Джиффард приказал:

— Палите двумя холостыми из самых тяжелых пушек. Они не могут быть далеко.

Спустя минуту багровая вспышка прорезала начинавшую рассеиваться ночную тьму, и гулкий грохот раскатился по безмолвному морю.

Все напряженно прислушались, но ни звука не доносилось со стороны моря, только со стороны берега бешеным лаем заливались собаки.

В расположении казачьей сотни царила ночная тишина. Дремавший часовой не успел задержать промелькнувшего мимо него всадника. Тот подъехал к двери дома, где разместился офицер, и изо всех сил застучал в него кулаками. Спавшие неподалеку в сене казаки повскакивали.

— Чего стучишь? Там их благородие отдыхают. Чего тебе надо среди ночи? Аль новость какую принес?

Приехавший закивал головой и, еле переводя дыхание, вымолвил:

— Неприятель...

Один из казаков сразу же бросился в дверь.

— Ваше благородие, проснитесь! Вестовой прибыл — неприятель, говорит, появился.

Офицер тотчас проснулся и сел на постели.

— Чего мелешь? — спросил он строго.

Казак повторил.

— Так чего же ты стоишь, дурень! — закричал офицер, бросаясь натягивать сапоги. — Давай его сюда скорее.

Казак выскочил, схватил за руку вестового и втащил его к офицеру.

— Ты откуда? — спросил офицер.

— С Большого Фонтана я... Рыбак к нам на пост прибежал... Говорит, будто неприятельский пароход прошел к Одессе. Он сам видел его... Говорит английский... Вам приказано проехать вдоль берега и посмотреть, все ли тихо. Кроме того, к вам сейчас прибудет полубатарея.

— Трубача!.. Боевую тревогу!.. — приказал офицер одеваясь. Во дворе запела труба, послышались крики казаков, топот и ржание лошадей.

Через несколько минут сотня уже мчалась вдоль берега, перескакивали через плетни, спускались в обрывы.

Возле дачи Картацци со стороны моря послышался какой-то шум.

— Тише! — сказал офицер казакам. — Тут надо осторожно. Пусть кто-нибудь подберется поближе к воде, поглядит, что там делается.

Вдруг из-за стены сада раздался голос:

— Эй, вы там! Что за люди? Отвечайте, не то стрелять буду!

Окрик был настолько неожиданный, что офицер вздрогнул.

— А ты кто такой, что спрашиваешь? Мы казацкая сотня!

— Братцы! — обрадовался голос. — Так вас-то мне и надо!

Через стену перескочил какой-то человек и подошел к офицеру.

— Кондуктор с парохода «Андия» — Кмита, — представился он. — Здесь являюсь начальником наблюдательного пункта, что на даче Картацци. Я услышал шум возле берега и спустился к воде. Похоже, что на мели стоит какой-то корабль. Но из-за тумана я не могу подать сигнал!

— Ничего, — успокоил его офицер, — я пошлю сейчас казака в город...

Вдруг появилось еще несколько человек с ружьями в руках.

— Кто вы такие?

— Жители местные, рыбаки. Сторож тут один разбудил, говорит, что неприятель появился, вот мы и вышли, кто с чем мог. Пароход действительно сидит на мели... Не нашинский.

— А вы откуда знаете?

— А вот мы, — вышли вперед двое, — плавали туда, к пароходу-то. Все повысмотрели. Крепко сидит на мели. Они уж и так, и этак — ничего не получается. И машиной работают и якорь завозят — все впустую.

— А может быть, они теперь решат высадиться?

— Никак нет, ваше благородие. Уж если бы неприятель появился на берегу, так наши тотчас подняли бы тревогу, — смотрят они, — а так тихо.

— Ну тогда пойдемте, посмотрим.

Со стороны моря доносились голоса, слышались всплески, шум выпускаемого пара.

— Сбрасывают балласт и завозят якорь! — догадался Кмита.

— Вот подъедет наша полубатарея, она им задаст! — сказал офицер.

— Вряд ли наши маленькие пушки смогут что-нибудь сделать! — сомневался кондуктор. — Судя по всему, это один из тех пароходо-фрегатов, которые уже были здесь. Хищники зубастые, с ними надо быть сторожко...

Со стороны города послышался вдруг топот копыт, лязг металла, и на берег выехали две небольшие полевые пушки. Подошел командир полубатареи.

— Поручик Абакумов! — представился он. — Рассказывайте, что тут.

Ему рассказали. Поручик походил по берегу, внимательно осматривая местность.

— Позиция неважная, — сказал он. — Как раз угодишь под бомбы... Нам надо действовать наверняка: стрелять только по ватерлинии [12] и по колесам. Иначе ничего не сделаем. У них, наверное, сильная артиллерия.

Поручик не договорил: в темноте блеснула багровая вспышка, и оглушительный выстрел потряс воздух.

— Не меньше чем девяностошестифунтового калибра! — сказал Абакумов.

— Господа! — обрадовался Кмита. — Ведь этот выстрел сигнал: убедились, что самим им с мели не сойти, и зовут на помощь.

Точно в подтверждение его слов грохнул еще выстрел. Абакумов тотчас стал распоряжаться: выбрал позиции для своих двух пушек, отдал необходимые распоряжения.

Быстро светало. В тумане уже ясно виднелись мачты и концы двух труб большого парохода.

— Да они совсем на берегу! — удивились офицеры. — Саженей с полсотни, не более. И как они так ошибиться могли?

— А еще считают себя лучшими мореплавателями.

— Вот что, господа! — заволновался Абакумов. — Незачем ждать, пока из города подойдет артиллерия, — я хочу открыть огонь!

— Ну, как можно! Там ведь такие чудовища стоят, что одним залпом уничтожат вас вместе с пушками.

— Но не можем же мы ждать бесконечно! — продолжал настаивать Абакумов. — Своим огнем я по крайней мере буду препятствовать им стараться сойти с мели! Слышите, как они возятся.

Действительно, неизвестные сильно шумели, слышались дружные крики и команда, словно там тащили что-то очень тяжелое. Все время слышались всплески.

— Похоже, что они разгружают носовую часть! — сказал Кмита. — Этак и вправду смогут уйти.

Поручик решился окончательно.

— Посторонние от орудий р-р-разойдись! — скомандовал он. — К открытию огня приготовьсь!.. Ядрами заряжай!.. По ватерлинии вражеского корабля, ребята, только по ватерлинии и по колесам. По рубкам не бейте, толку от этого будет мало, а так мы не дадим ему уйти.

Артиллеристы присели у пушек. В этот момент разошелся туман и вражеский корабль стал виден полностью.