Гамлет XVIII века

! – рассудительно говорила Анна Петровна, заканчивая разговор и прощаясь.

У ее племянницы сейчас же потухло оживление, и она, тоже прощаясь, низко присела перед Екатериной Николаевной.

Лопухина, простившись с Оплаксиными, простилась и с Денисом Ивановичем, сказав ему, чтобы он завтра тоже приезжал. Значит, оставаться дольше ему было нечего, и он ушел в полном недоумении. Выходило, что он был у Лопухиных лишь для того, чтобы играть с барышнями в бильбоке, серсо и на китайском бильярде.

Однако, хотя это могло показаться очень глупо, но Денис Иванович не жалел потерянного времени. Он провел его очень недурно и был доволен, и вместе с тем удивлялся, как он не замечал прежде, какова на самом деле племянница Оплаксиной.

«Вот тебе и „старое диво”!» – думал он, вспоминая, как ловила она кольца и как смеялась, когда его шарик не попадал на большую цифру в бильярде.

Вернувшись домой, он переоделся, сам вычистил свой мундир, повесил его в шкаф и сел с книгой в руках у растворенной двери на своей вышке. И чем дольше сидел он, тем сильнее охватывало его чувство никогда не испытанного им до сих пор довольства и наслаждения жизнью. Он читал, не вдумываясь в текст, и сейчас же забывал прочитанное, и был далеко от дома, от отношений к матери, к Зиновию Яковлевичу и ко всему, что обыкновенно не давало ему покоя и точило его постоянно и неотступно. И вместе с тем он не грезил, не думал ни о чем, не заставлял насильно работать свое воображение, чтобы забыться и отрешиться от окружавшей его действительности.

На лестнице послышались шаги, чьи-то чужие. Это шел не Васька. Денис Иванович очнулся, встал и обернулся к двери.

В дверях показался лакей Степка и повалился ему в ноги.

– Что ты, что с тобой? – испугался Денис Иванович.

– Барин, батюшка, заступитесь вы за меня – завопил Степка громким голосом.

– Да полно, встань, встань ты! Встань и расскажи толком! – повторил Денис Иванович, салясь поднять с пола лакея.

Степка поднялся, но, не вставая с колен, сложил руки и, смотря на Дениса Ивановича снизу вверх, в молитвенной позе продолжал исступленно просить его:

– Заступитесь, батюшка! За что же с человеком поступать так, ежели он ни душой, ни телом не виноват?

– Да ты встань, – настаивал Денис Иванович, но так как Степка не вставал, то он сам опустился на одно колено перед ним и проговорил: – Ну, вот так и будем стоять, коли хочешь, друг перед другом.

Степка, никак не ожидавший этого, оторопел и вскочил как ужаленный.

– Барин, да что же это? – задрожал он всем телом.

– Ты успокойся, – внушительно приказал ему Денис Иванович и положил ему руку на плечо. – Ну, говори толком, что случилось?

У Степки судорога сжимала горло и рыдания душили его, но он силился выговорить сквозь них:

– Меня в деревню ссылают... огороды копать... А ни за что... Я ни душой, ни телом... ни даже выговора не получил, а Зиновий Яклич велит вдруг...

– Тебя в деревню ссылают?

– Да, огороды копать, а у меня тут жена и дочь... Пропадут они без меня