Быть Руси под княгиней-христианкой

Заметив эти перемены и перестав видеть в Ольге соперницу, Игорь начал без былой подозрительности выслушивать её советы и следовать некоторым из них, стал делиться с ней своими планами и вместе обсуждать их. Даже когда ему казалось, что жена по старой привычке проявляла повышенный интерес к касавшимся только его вопросам, чересчур настойчиво стремилась навязать ему собственный взгляд на человека или оценку его поступков, внушить своё понимание какого-либо события, Игорь теперь легко находил этому объяснение. Всё, что творилось сегодня и будет происходить на Руси завтра, что касалось положения в великокняжеской дружине и свар между князьями земель, в той или иной мере, прямо или косвенно имело отношение к судьбе княжича, и Ольга, как всякая мать, своим участием в происходивших вокруг княжича событиях хотела оградить будущего великого князя от возможных неудач на его поприще и злоключений во взаимоотношениях с теми, кому рано или поздно предстояло стать его опорой и сподвижниками.

Проводя время с женой и сыном, Игорь общался и со священником Григорием, часто навещавшим Ольгу. Из их бесед он узнал много поучительного о той стороне жизни правителей, о которой никогда прежде не задумывался, поскольку она его не касалась, а размышлять об отвлечённых понятиях у него не было времени из-за походов, постоянных пиршеств, нескончаемых охот. Видя смысл своего существования в княжиче, Ольга на примерах из жизни владык Первого и Второго Рима [15] хотела познать секреты, благодаря которым малолетним императорам, окружённым несметным числом врагов и завистников, удавалось сохранить за собой престол и, возмужав, сосредоточить в своих руках всю власть и покарать недоброжелателей. Тоже заинтересовавшись этим, Игорь узнал, что умные, дальновидные родители-правители ещё при жизни стремились избавить детей-наследников от возможных соперников на трон, отправляя в изгнание или даже лишая жизни своих ближайших друзей и первейших лиц в государстве, понимая, что друзья и верные слуги родителя-императора не всегда становятся друзьями и верными слугами его несовершеннолетнего наследника.

Однажды Игорь заговорил на эту тему с Ольгой, и оказалось, что она тоже думала о похвальной предусмотрительности родителей-императоров, не останавливавшихся ни перед чем ради счастья своих детей. Ольга полагала, что ей с Игорем не мешало бы последовать их примеру. В тот раз они проговорили несколько часов, рассматривая князей земель и воевод как возможных претендентов на стол великих князей и размышляя, как отвести от княжича угрозу потери власти. Через несколько дней Ольга возвратилась к этому разговору, и они снова долго обсуждали людей из своего ближайшего окружения, оценивая их с точки зрения опасности для княжича. Затем такие обсуждения стали постоянными, и Игорь часто поражался, насколько хорошо знала Ольга характеры, пороки и добродетели, тайные вожделения не только бояр и воевод, с которыми ежедневно общалась, но и князей, весьма удалённых от стольного града земель, которых в лучшем случае видела один-два раза в жизни.

Во время подготовки к походу, особенно на её заключительном этапе, Игорь подолгу обсуждал с воеводами возможное развитие событий, начиная с момента прибытия русского войска на Дунай, стараясь предусмотреть ответные действия византийцев и уже сейчас подготовиться к ним. И как неприятно были бы поражены воеводы, узнай они, что, едва расставшись с ними, великий князь тут же шёл к жене и беседовал с ней о том же, что с ними. Однако теперь он рассматривал ход войны, всевозможные его повороты, любые конечные результаты лишь с одной точки зрения — чтобы это пошло на пользу княжичу и не усилило позиций тех, кого Игорь и Ольга считали опасными для юного Святослава, случись что с Игорем и доведись сыну вступить в борьбу за великокняжескую власть.

Многое передумали они с Ольгой накануне похода, многое обсудили, в том числе и возможность начала Византией мирных переговоров ещё до вторжения русских войск на её землю. Именно так император и поступил, и сейчас Игорь в спокойной обстановке хотел ещё раз вспомнить, что ему в этом случае нужно сделать уже не для навязывания Византии выгодных Руси условий мира, а для создания в Киеве и в самом великокняжеском тереме условий, при которых можно было хотя несколько ближайших лет не волноваться за судьбу княжича при самом неблагоприятном для него развитии событий.

Минувшей ночью ему удалось сделать, пожалуй, самое главное — склонить воеводский совет к принятию мирных предложений императора. Это было непросто — большинство воевод, особенно молодых во главе с Олегом, Микулой, Рогдаем, настаивало на продолжении похода, доказывая, что его ожидает только победоносное завершение. Их поддерживал варяжский ярл [16] Эрик, уверявший, что если на берегах Дуная император готов уплатить великому князю щедрую дань, то под стенами Царьграда её размер возрастёт в несколько раз.

Но Игорь не зря выслушал из уст священника Григория столько историй из жизни императоров Первого и Второго Рима, припомнил он кое-что и из разговоров с Ольгой. Поэтому накануне совета переговорил поодиночке с главным воеводой русского войска Ратибором, воеводами Ярополком и Свенельдом, а также дал согласие своему союзнику печенежскому кагану [17] на его тайную встречу с главой византийского посольства.

Результаты предпринятых им действий успешно сказались на раде. Главный воевода Ратибор заявил, что не видит смысла в войне, которая потребует больших жертв и ослабит Русь, у которой немало врагов, помимо Византии, если можно получить требуемую дань, не заплатив за неё кровью своих дружинников.

С такой же речью выступил и начальник великокняжеской конницы воевода Ярополк, сказавший, что в боях с вражеской панцирной кавалерией [18], являвшейся главной ударной силой византийской армии, основные потери понесёт именно русская конница, поскольку легковооружённые печенежские всадники способны лишь на быстрые внезапные набеги, но никак не на ведение длительного, изнурительного боя с сильным противником, поэтому Русь рискует остаться после войны безоружной перед лицом постоянного недруга на востоке — Хазарии [19], имевшей многочисленную, хорошо обученную конницу. Посему он полностью согласен с главным воеводой Ратибором, что необходимо получить дань с Византии, сохранив!

при этом своё войско для защиты родной земли и возможных других походов.

Воевода Свенельд, обратившийся непосредственно к ярлу Эрику, поинтересовался, советовался ли он с богами моря о том, как русско-варяжскому флоту избежать боя с ромейским [20], а если тот состоится, сообщили ли Эрику боги, кого они собираются видеть на морском дне — ромеев или русичей с викингами [21], обуянных сверх меры жаждой наживы? Поскольку ярл не ответил, Свенельд предложил получить дань с империи на Дунае, а кому она покажется малой, он хотел бы напомнить, что дань можно получить не только с Византии.

Помог воеводам и печенежский каган, начавший речь с жалобы на то, что в последнее время болгары стали часто нападать на кочующих в устье Дуная печенегов, разоряя их вежи [22] и угоняя скот, и после завершения похода на Византию он собирался вместе с дунайскими единоплеменниками отомстить болгарам. Но поскольку император готов уплатить дань уже сейчас, он намерен её получить и сразу после этого выступить против болгар, не теряя времени на ненужный теперь поход к Константинополю и отдых и пополнение своей орды после войны с Византией.

Так как голоса на совете разделились, решающее слово принадлежало великому князю, и он молвил его — мирному договору с Византией быть, а совет будет продолжен после следующей встречи с ромейским посольством. Эта встреча только что состоялась, и Игорю предстоит сегодня вечером объявить воеводам и ярлу Эрику о новом походе, теперь уже на восток.