Не буду больше сражаться

В общей сложности прибывших индейцев насчитывалось около пяти тысяч. Ежедневно они по несколько часов проводили на переговорах, затем отправлялись в свою деревню и устраивали спортивные игры и скачки на лошадях.

Дебаты о продаже земле были жаркими, потому что некоторые вожди, например, Жёлтая Змея, высказывали явное недоверие предложениям белых: «Я думаю, что вы хотите прибрать к рукам всю нашу землю… Однажды американцев здесь станет столь же много, сколько травы… Вы полагаете, что покажете мне подарки, и я сразу кинусь хватать их? Вы именно так думаете про вех индейцев. Но подарки и земля – совсем разные вещи.» Более дружелюбный вождь Стичус поднялся, хорошо понимая, что поставлено на карту: «Друзья мои, я хочу, чтобы вы увидели моё сердце. Когда мать дает вам жизнь, нянчиться с вами, выкармливает, взращивает, вы любите её и цените. И вдруг приходит кто-то и забирает куда-то её и продает, и вы остаетесь в одиночестве. Что вы почувствуете? Эта страна – наша мать, мы от нее получаем жизнь.» Зеркало вернулся с охотничьим отрядом, привезя мясо бизонов и поспешил в лагерь, где шли переговоры: «Люди! Что вы сделали? Пока меня не было, вы продали мою землю. Теперь мне даже негде поставить свой дом. Пойдёмте к нашим палаткам, я хочу с вами говорить!»

Переговоры перенесли на другой день. Но гладко они не прошли. Зеркало продолжал настаивать н том, чтобы индейцам было оставлено гораздо больше земли, чем хотели белые. Вождь Законник, будучи сторонником американцев, демонстративно покинул переговоры. Многие вожди заволновались и поспешили высказаться за подписание договора. После долгих споров бумага была подписана. После подписи Законника шла подпись Зеркала, затем – Жозефа, а после – значки других пятидесяти шести вождей.

Однако правительство США не ратифицировало договор 1855 вплоть до 1859 года. В результате денежные продовольственные выплаты не поступали до 1860 года. К тому времени уже прошел слух о золоте, и более десяти тысяч старателей ринулись на земли резервации. Под нажимом вождей индейский агент Джири в сумел договориться, чтобы пришельцы не заходили южнее Чистой Воды. Разумеется, об этом соглашении быстро позабыли. Золотоискатели не только копались в чужой земле, но и угоняли индейский скот.

Напряжение нарастало. Уже в 1861 году несколько обеспокоенных вождей потребовали новых переговоров с правительством, но Законник воспротивился. На следующий год постоянный военный пост был установлен в Лапуай.

21 июня 1862 года газета «Washington Statesman» сообщила о том, что от рук пьяных старателей погибли три индейца. На просьбу Проткнутых Носов свершить законный суд над разбойниками белые власти не отреагировали.

В 1863 и 1868 годах были подписаны новые соглашения с Проткнутыми Носами, но они вовсе не улучшили положения индейцев. Наоборот, резервация была уменьшена в размере. Индейцы были в шоке. Старый Жозеф в гневе изорвал копию договора на мелкие куски и демонстративно уничтожил бережно хранимую до ого книгу Нового Завета. Это был явный знак, что он отступал от проторенной мирной тропы. Он твердо заявил, что не намерен отдавать любимую им землю Уаллоуа, о чем сказал своим сыновьям Жозефу и Оллокоту. Этот край был священным. Тут покоились кости предков, питая жизненной силой племя Проткнутых Носов. Решительно отступив от христианства, старый Жозеф обратился к культу Провидца (Dreamer cult). Учение провидца утверждало веру в бесконечность жизни. Земля существовала с незапамятных времен, и сотворена она была без изъянов. Человеку не полагалось вторгаться в нее, он мог лишь пользоваться её дарами. Шаман Шахаптианов по имени Смохалла был наиболее почитаемым апостолом культа Провидца и говорил: «Моим юношам не придется работать. Люди, отдающие себя работе, не могут получать видения, а через видения мы получаем мудрость… Вы требуете, чтобы я распахивал землю, но могу ли я взять нож в руку и вспороть грудь моей матери? Вы настаиваете на том, чтобы я раскапывал из земли камни, но стану ли я срезать кожу с моей матери, если мне вдруг потребуются кости?«

Умирая в 1871 году старый Жозеф прошептал на ухо Жозефу, своему сыну: «Мой сын, закрывай уши всегда, когда с тобой начнут разговаривать о продаже твоей земли. Через несколько лет белые люди будут повсюду. Они будут требовать твою землю. Но ты н забывай моих слов. В этой земле будет лежать тело твоего отца. Никогда не отдавай кости отца и матери.»

Молодой Жозеф рассказывал о тех днях: «Я похоронил отца в красив долине, где звенели чистые воды ручьев. Я люблю эту землю больше любого другого места.»

Ему был всего тридцать один год, но он не стремился к воинской славе. По своей природе он был больше дипломатом, нежели военным. Он всегда спорил и уразумлял своих противников с позиции справедливости и силы. Что касалось договора Уалловы о продаже земле, он говорил: «Если мы когда-либо владели этой землей, то мы и теперь владеем ею. Комиссионеры настаивают, что наша земля продана правительству. Но представьте, что приходит белый человек ко мне и заявляет, мол, мне нравятся твои лошади, Жозеф, я хочу купить их. Я ему отвечаю, что мне самому нужны мои лошади. Тогда он направляется к моему соседу и объясняет ему, что хотел бы приобрести моих лошадей, но я не продаю их. Сосед говорит ему: давай мне деньги, и я продам тебе лошадей Жозефа. Тогда белый человек возвращается ко мне и объявляет, что купил мох лошадей и что я должен теперь отдать их ему. Если правительство когда-то и приобрело наши земли, то именно таким способом.»

В январе 1876 года генерал Ховард писал: «Настоящими хозяевами долины Уаллоуа являются Проткнутые Носы… Договор 1863 года был подписан лишь частью племени Проткнутых Носов… Несколько групп продолжают не признавать этот документ и вполне обоснованно не покидают свою землю…»

8 января 1876 года генерал Ховард получил от майора Генри Вуда подробный отчёт, где, в частности, говорилось: «Проткнутые Носы, не подписавшие договор 1863 года, по закону не могут быть выселены со своей территории и имеют полное право пользоваться этой землей и всеми её богатствами… Покуда Жозеф не совершит какого-либо враждебного действия по отношению к нам, мы не должны применять силу для его помещения в резервацию…»

В апреле 1876 года два поселенца, Макнэлл и Финдли, зашли на охотничьи угодья Проткнутых Носов и обвинили индейца Уилхаюта в том, что он украл у них лошадей. Краснокожий категорически отказывался от предъявленного ему обвинения, а когда Макнэлл схватил его, стал защищаться. В этот момент Финдли застрелил его. Позже поселенцы отыскали своих потерявшихся лошадей, но жизнь погибшего не вернуть.

В сентябре 1876 года обстановка настолько наэлектризовалась, что Жозеф собрал своих людей, занял удобную позицию на высоком утесе и потребовал от поселенцев немедленно разрешить все спорные вопросы. Лейтенант Альберт Форс едва успел со своей ротой к месту намечавшейся схватки, чтобы предотвратить кровопролитие.

3 октября 1876 года министр внутренних дел направил комиссию для выяснения обстановки в резервации Проткнутых Носов. Особое внимание уделялось племени, возглавляемому младшим Жозефом. После длительных разговоров комиссионеры приняли определенные решения и постановили:

1. Лидеры религиозного культа Провидца должны быть немедленно возвращены в агентства, лишены своих прав и руководящего положения в племени, либо сосланы на Индейскую Территорию (Оклахому).

2. Затребовать присутствия американской армии в долине Уаллоуа до момента размещения группы Жозефа на свободных землях официальной резервации.

3. В случае отказа переместиться на указанную территорию, а также при сопротивлении, для перемещения Проткнутых Носов в резервацию будет применяться сила.

4. Любое проявление индейцами актов насилия, грабежей или другого беспокойства также является оправданием для использования военной силы.

6 января 1877 года, с присущим государственному чиновнику рвением, агент Монтейт отправил четырёх важных по своему положению Проткнутых Носов и друзей вождя Жозефа с посланием, что правительство установило срок возвращения в официальную резервацию до 1 апреля. Жозеф возмущенно взмахнул руками: «Я столь долго разговаривал с бледнолицыми насчет моей земли и объяснял им, что она принадлежит моему племени. Отец не продал её, страна, которую они так жаждут, принадлежала ему и нашему народу. Я не покину её, покуда меня не принудят.»