Тугова гора

3

Отец не торопил с отъездом, но Константин сам не хотел задерживаться, хотя невыносимо грустно было расставаться с городом, где родился и вырос, с его великолепием белокаменных соборов, с заклязьминскими лесами, где с братьями гоняли зверя.

В Ростове он бывал, но зимой, — заснеженный по уши Ростов не произвел на него впечатления, показался тихим и сонным.

Обоз выглядел громоздким, далеко растянулся, ехало много дворовых людей, везли всяческую кладь, — все это собрала княгиня Анна Мстиславна, которая впервые готовилась стать матерью и пугалась незнакомых мест, незнакомых людей и, боже упаси, вдруг что-то понадобится из обихода, а в чужом Ростове не достанешь. Ко всему, она была хозяйственна и бережлива. Константин посмеивался, глядя на ее сборы, — ровно на чужбину подалась, — но не вмешивался. Себе он взял только необходимое на первое время, и самой ценной его кладью был сундук с книгами — к книгам он пристрастился с детства, они доставляли ему много радости.

Перед отъездом отец наставлял его:

— Рад ты или не рад — ехать в Ростов тебе, хотя и думал подержать тебя пока при себе: суть великокняжеских дел не в одних ратных походах, много и другой докуки. Приохотить хотел ко всем делам. Но и в других землях княжеская рука должна быть, за всем отсюда не уследишь. Потому выбрал тебе Ростов. Юрия туда не пошлешь, горяч не в меру, тяжело ему было бы. Да и тебе, Константин, нелегко будет. Много воевал я с ростовскими боярами, посбил спесь, а до конца их гордыню не смял. Боярская кость там замшелая, темная, будут шептать на меня, будут стараться поссорить. Надеюсь на твою разумность.

Князь положил руку на плечо Константина, слегка сжал плечо сильными пальцами. Продолжал:

— Советчиками там тебе будут мой наместник Яков Резанич, он мне предан, и епископ Пахомий, муж ученый и осторожный на решения. Не забывай испрашивать его, когда что задумаешь. Одно меня заботит — доброта, доверчивость твоя излишняя. Обликом вроде в меня, а вот уж характер — от кого ты его взял? В роду у нас таких и не было. И дед твой Долгорукий, и прадед Мономах, да и меня знаешь, — с врагами суровы были, к сподвижникам справедливы. Будь тверд, Константин. Придет время — на тебя падет тяжкий крест, будешь в ответе за всю землю. Укрепляй ее, не давай раздирать на куски, всегда помни: сила Руси — в единстве. Ну, с богом!

Уходил от отца взволнованным, обещал исполнить его наказ. Сердечно простился с братьями Ярославом и Святославом, которые тоже собирались в свои уделы, а при прощании с Юрием вышла какая-то неловкость.

— Обживусь — приезжай гостить. Там, говорят, по речкам бобровые гоны завидные.

Хотел обнять брата, а тот уклонился, сказал с криво! ухмылкой:

— Нет уж, приеду — так хозяином.

Константин донельзя удивился, не понял — чем обидел? Когда? Неужто так переживает, что отец оставил его при себе? Да он бы с радостью поменялся местами, с отцом рядом мудрости набираешься, а там еще неизвестно, каких шишек нахлопочешь на свою голову. Самое-то время, пока молод, погулять да попировать всласть. Молодость уйдет, тут уж останутся одни заботы — навластвуешься, успеешь.

— Прощай, коли так, — сухо сказал Константин. — Не знаю, чем вызвал твою досаду.

4

Уделом своим князь Константин остался доволен и не скрывал этого. Лесные угодья, богатые зверем, и птицей, и медом, богатые рыбные ловы по многочисленным полноводным рекам и в озере Неро. В дороге, пока ехал, все представлял будущее пристанище скучным и серым, как тогда зимой видел, и вдруг открылась просторная водная гладь озера и по его низкому берегу сияющие на солнце купола церквей, тесовые крыши добротных изб. Стояла ранняя осень, воздух был прозрачен и свеж, чисто золотились березы, еще не сбросившие лист. Стаи уток черными точками пролетали над водой, выше тянули гуси, их крики сладкой печалью отзывались в груди. Пернатые готовились к отлету в теплые края.

У князя Константина Всеволодовича отлегло от сердца. Ростов был куда меньше Владимира, но по-своему красив, внушителен. Городские постройки надежно защищались с одной стороны озером, с другой — вытянутым полукругом, довольно высоким земляным валом со рвом, заполненным водой.

— А хорошо ведь? — оживленно спросил он Анну Мстиславну, с которой ехал в одном возке.

— Да, — протянула она. И вдруг поправилась: — Еще не знаю.

Константин Всеволодович радостно засмеялся, обнял ее, сказал нежно:

— Ты — как пуганый воробышек, даже не смеешь признаться, что тебе нравится.

«Пуганый воробышек», в двадцать девять лет собравшийся первый раз родить, застенчиво улыбнулся.

— Ты доволен, отчего мне жаловаться?

В деревянном просторном тереме разместились с удобством, хотя Константин Всеволодович сразу же решил, что будет строить белокаменный, строгой красоты дворец, который напоминал бы отцовский княжеский дом в стольном Владимире. Потом начались первые знакомства.

Князь с удивлением и еще с неведомым для себя лестным довольством встретил у входа в терем епископа Пахомия. Это было не по обычаю: князь первым должен был навестить духовного отца.

— Прости, владыка, видит бог, только что собрался к тебе.

Старенький, чистенький Пахомий ласково посматривал младенческими голубыми глазами.

— С благополучным прибытием, князь, и ты, княгинюшка! — сказал он неожиданно сочным, густым басом. — Благодарение богу, вижу вас в добром здравии!

— Спасибо, владыка, на теплом слове, — принимая благословение старца, ответил князь Константин. — Батюшка мой много сказывал о тебе, мудростью восхищен, ученостью знатной. Не откажи и мне в твоем внимании. Сказывал батюшка, дюже много книг собрал ты, позволишь ли пользоваться?

— Батюшке твоему, светлому князю Всеволоду Юрьевичу, премного обязан, преувеличивает он мои скромные познания. А от тебя, Константин Всеволодович, был рад услышать, что желание имеешь приохотиться к книжной мудрости. Все, все покажу, и книги, и моих писцов, кои перекладывают греческие сочинения на наш язык.

Расстались довольные друг другом.

Доверенный великого князя Всеволода Юрьевича боярин Яков Резанич пришел не один — был с ним высокий и плотный русоволосый богатырь с легкой, упругой походкой, одет ладно, хоть и просто, только и бросались в глаза широкий кожаный пояс с серебряными пластинами да слева на перевязи тяжелый меч в нарядных сафьяновых, с серебряной же отделкой, ножнах. Яков Резанич выглядел рядом с ним коротышкой, был длиннорук, вроде как бы скособочен, но привлекало сухое строгое лицо, обрамленное темной бородой с просединами, притягивали внимание живые, искрящиеся умом глаза. Резанич сказал после взаимных приветствий:

— Не прогневайся, княже, пришел со товарищем. Александром Поповичем кличут. Что о нем сказать — воин, воевода ростовской дружины. А дальше как посмотришь: люб — приблизь, и я обрадуюсь, нет — твоя воля.

Попович внимательно смотрел на князя, во взгляде была скромность и достоинство уважающего себя человека. Константину Всеволодовичу воин пришелся по душе.

— Добрые воины мне надобны, — коротко сказал князь, — а такие молодцы тем паче. Спасибо тебе, Резанич. Но сам-то он что молчит? Согласен ли?

— Рад тебе служить, князь. — Попович поклонился и больше не проронил ни слова, был, видимо, на речи не очень щедр. И это Понравилось Константину Всеволодовичу.

— Город, чаю, хочешь посмотреть? — спросил Резанич. — Приказывай, князь, мы твои слуги.

— Город посмотрим, — улыбнулся Константин Всеволодович, — пока же зову вас на добрую чарку. Княгиня моя рада будет гостям.

Уже на второй день Константин Всеволодович отправился осматривать подвластные города: Ярославль, Мологу, Белоозеро, Углич. С десятком дружинников его сопровождал воевода Александр Попович.

5

Все больше прикипал князь к выделенному отцом уделу. Край был щедро богат, земля плодородна. На ростовский торг собирались купцы с разных мест: поднимались с Волги — по Которосли и озеру Неро — иноземные, нередко можно было встретить торговых людей из Владимира и Суздаля, но основная торговля шла с Новгородом, который в огромных количествах покупал хлеб, лен, кожи, мед, соль, хмель и многое другое, что поставляли оборотистые ростовские купцы. Торг с Новгородом начинался, когда устанавливался санный путь, а до этого купцы забирались в самые отдаленные боярские вотчины, в самые лесные дебри, где скупали все, что производилось землепашцами смердами, Скотоводами, бортниками, охотниками.