Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

- Сие возможно, но допрежь я потолкую с княгиней Марией, коль она зачинала это дело с твоим отцом. Найдется и добрый посол.

- Боярин Корзун?

- Именно он, князь Дмитрий.

- Лучшего посла не сыскать.

Через несколько дней к королю Воишелку отправились Неждан Иванович и Лазутка Скитник с отрядом дружинников.

Г л а в а 20

КАЧУРА

Качура очухался лишь утром. В чадной голове неторопко зарделась тягучая беспокойная мысль:

«Господи, что же я набедокурил? Надо перед Марийкой повиниться».

Толкнул дверь в горницу, но девушке в ней не было. Не оказалось ее и в огороде.

«Никак обиделась. Поди, к Аглае убежала».

Пошел в соседнюю избу к брату, но ни Дорофей, ни Аглая ничего о Марийке не ведали.

«Куда ж она запропастилась? Вот чертова девка».

Вышел на околицу и увидел разворошенный стог сена. Так вот где Марийка ночует. Ну и заспалась.

На сердце полегчало. Подошел к стогу, сунул руку в сено и весело крикнул:

- Буде почивать! Всё царство небесное проспишь.

Но тотчас веселье, как ветром сдуло: от стога виднелся к лесу свежий след. (Августовские росы обильны, и держатся на траве несколько часов).

- Мать честная, - забормотал Качура. Неужели эта дуреха в лес убежала? Ну и норов. А ведь, кажись, хохотунья.

Пришлось идти по следу. Шел и хмыкал в окладистую бороду. И впрямь дуреха. В самую глушь полезла. И чего мекает дырявой башкой? Да разве можно, не ведая леса, в него соваться. Большак-то совсем в другой стороне. А она, знай, прет. Куда? К черту на кулички? А след всё тянется и тянется. Наверняка заплутает, дурья башка.

А вот и валежина на кой она сидела. Никак посидела и одумалась. По следу своему вспять пошагала. Слава тебе, Господи! В Нежданку вернется. Посерчает, посерчает, да и за ум возьмется. А куда ей деваться? Сирота - есть сирота. Никто по ней в Переяславле слезинки не прольет. Да и нельзя ей в Переяславль, коль боярин задумал девку в наложницы взять. От боярина не отвертишься. Сильная рука сама владыка, с ней не потягаешься. Вот и придется тебе, Марийка, смириться. Он, Данила, чем для тебя не мужик? Крепкий, башковитый, всей деревней чтимый. Такого мужика еще поискать на святой Руси. Поживет Марийка неделю, другую, да и согласится стать ее его женой. Не всё же ей в девках куковать. Заживет Данила с молодой супружницей урядливо и счастливо. Появится сын - добрый помощник, да не один. Один сын - не сын, два сына - полсына, три сына - сын. И девки пойдут, матери подспорье. Без девок нельзя, на деревне соседние парни подрастут. И будет Качура сынами славен, дочерьми честен…

Радужные мысли Данилы закончились на солнечной поляне: след Марийки вновь круто повернул вспять от Нежданки. Качура от досады аж головой крутанул. Вот непутевая! Вновь в самые дебри побрела. Нечистый что ли ее толкает.

Марийкин след вывел Данилу к болоту, и сердце его захолонуло. Господи, да она ж в самую топь полезла! Вот упрямая. Но неужели не поняла, что через зыбун ей не пройти. Никто еще в одиночку не переходил это жуткое болото, а Марийка сунулась - и погибла.

Данила стянул с кудлатой головы свой летний войлочный колпак и размашисто перекрестился.:

- Упокой, Господи, новопреставленную рабу Божию Марию… Прости меня, грешного.

Сник, потемнел лицом Качура. Нет, не простит его Господь. Это из-за него, кобеля похотливого, утонула Марийка, и нет ему за то Божьей милости.

Данила стоял, угрюмо и горестно смотрел на гиблое болото и вдруг… и вдруг совсем неподалеку послышался слабый, замогильный голос:

- Матушка ми-ла-я… Прощай матушка-а…

Марийка всё еще цеплялась руками за мшистую кочку, к коей она так и не смогла подтянуться, ибо зыбун засосал ее по самое горло. Девушка, чувствуя, что обессиленные руки ее вот-вот оторвутся от спасительной кочки, начала прощаться с родной маменькой, совсем забыв, что она уже ушла в мир иной.

Данила, разглядев в болоте голову девушки, крикнул во всю мочь:

- Марийка! Держись, голубушка!

Качура быстро подобрал нужную орясину (мужики, одолев грозное болото, бросали орясины вблизи последних кочей, ведая, что может придется вновь переходить «лешачье место». Правда, путь к большаку, если пробираться к Ростову Великому, проходил только через дремучий лес, но для этого нужно было сделать крюк вокруг топей чуть ли не в пять верст, и мужики, рискуя жизнью, шли напрямик).

Марийка, услышав неожиданный голос, раскрыла глаза и увидела на берегу Качуру. Тот, опираясь на орясину и сторожко ступая на коварные кочи, продвигался к ней навстречу.

- Потерпи, голубушка, потерпи, я сейчас! Опояской тебя вытяну.

И вытянул, и приловчился, дабы взвалить могутными руками Марийку на плечо, - и та вся перекинулась, ломаясь в поясе, - и сумел-таки выбраться на сушь. Бережно положил девушку на траву и сокрушенно охнул:

- Эк, к тебе пиявки-то присосались. Ну, это не беда. Знахарки сказывают, что сии твари человеку пользительны. Ты потерпи, голубушка. Сейчас я их отцеплю.

Качура снял с Марийки свой короткий сермяжный кафтан. Пиявки облепили не только босые ноги, но и руки, и шею. Жутковато было смотреть на истерзанное черными, жирными червяками девичье тело. Но Марийка настолько обессилела и натерпелась за последний час - предсмертных мук, что пребывала почти в бессознательном состоянии.

Она пришла в себя, когда Данила, отодрав пиявки, отыскал в лесу родничок и принес в свернутом лопухе прохладной, хрустально-чистой воды. Приподнял голову Марийки, заботливо молвил:

- Испей, голубушка, и тебе полегчает. Родниковая водичка семь недугов лечит.

Качура и сам не ведал, откуда в нем, обычно сдержанном, чуть грубоватом мужике, вдруг зародились неизъяснимые теплые чувства.

А Марийка, окончательно придя в себя, тихо изронила:

- Спасибо тебе, дядя Данила. Век не забуду.

- Да ладно, голубушка… Ты уж меня прости, идола окаянного, а?

Марийка пристально глянула на Качуру и ничего не ответила.

«Не без гордости девка, знает себе цену», - невольно подумалось Даниле, но это его не озаботило, напротив, порадовало, что у него будет такая достойная жена.

- Ну что, Марийка, - Качура перешел на свой обычный суховатый тон, - еще малость отдохни, да и в Нежданку.

- В Нежданку?.. Нет, дядя Данила, у меня свой дом есть, материнский.

- Да что толку в нем? Ни отца, ни матери, ни сестер, ни братьев. Осталась ты одна, как былинка в поле… Да, кстати, кем отец твой покойный был? Каким ремеслом промышлял?

Марийка тотчас замкнулась. Большие, сиреневые глаза ее стали отчужденными. Она поклялась перед иконой пресвятой Богородицы, что откроет имя отца лишь своему суженому. Только один он изведает ее тайну. Нельзя идти под венец, скрывая судьбу своего рождения любимому человеку, и если тот, после ее рассказа, захочет взять ее в жены, значит, он и есть Богом посланный.

Качура хмыкнул, пожал плечами.

- И чего я такого худого спросил? Чего нахохлилась? Ну не хочешь говорить - и Бог с тобой… Давай-ка, Марийка, путь-дороженьку вспять торить. В Нежданке тебе будет лучше, никакой боярин не достанет.

- И дома теперь не достанет. Меня за последние дни жизнь многому научила. Домой пойду, дядя Данила.

- Вот те на! - опешил Качура. - Да как же ты дорогу сыщешь?

- Сыщу! - твердо высказала Марийка. - Помолюсь Богородице да святым угодникам - и сызнова через болото пойду.

- И опять тебя зыбун заглотит

- Значит, судьба моя такая, но в деревню я не вернусь. И не уговаривай, дядя Данила.

Качура долгим, долгим взглядом смотрел на решительное лицо Марийки и убедился: девка слов своих не изменит, в Нежданку она действительно не пойдет.

С нескрываемым огорчением молвил:

- Ну что ж, девонька, неволить грех. Однако одну тебя не оставлю, провожу до большака. По тем же кочам пойдем, по коим и допрежь ходили.

Усмехнулся:

- Меня местный болотный царь всегда пропускает. Не зря ему каждую весну жареных куриц подношу. Любит батюшка водяной подарки…Ну, пойдем с Богом.