Сибирь, союзники и Колчак т.2

Закулисное влияние сквозило очень ясно, и адмирал, всегда чуткий к фальши и дороживший авторитетом своего Правительства, встал на сторону последнего.

Доходы увеличивались, но расходы их перерастали. В распоряжении Правительства находилось 43 тыс. пудов золота и 30 тыс. пудов серебра — запасы, вывезенные из Казани. Этими запасами можно было обеспечить новую эмиссию, унифицировав денежное обращение.

Но Правительство не считало себя вправе это делать ввиду временности своих полномочий. Оно принуждено было выпускать деньги без обеспечения, так называемые «сибирские обязательства».

При взгляде на эти простенькие бумажки невольно возникал вопрос: неужели нельзя было выпускать лучших?

Качество сибирских денег отражало низкий уровень сибирской техники: ни бумаги, ни красок, ни художников, ни хороших типографий — ничего не могло здесь получить Правительство для того, чтобы обеспечить выпуск не поддающихся подделке, технически совершенных знаков, а между тем требовалось ускоренное печатание. Во всех городах ощущался денежный голод.

У Правительства оставалась, однако, надежда на «американские банкноты».

Еще при Керенском в Америке было заказано денежных знаков на сумму около 4 миллиардов рублей. Деньги эти не были доставлены в Россию ввиду большевистского переворота. Сибирское Правительство запросило о них Вашингтон, и в ноябре, когда Директория уже вступила во власть, получено было известие, что деньги грузятся и отправляются в Россию.

«Сибирские обязательства» печатались в расчете на скорую их замену новыми красивыми деньгами американского производства. Но деньги шли и не доходили. То получали известие, что пароход с деньгами потерпел аварию близ берегов Японии, то о том, что другой пароход с деньгами, не доходя до Владивостока, переменил рейс и отправился в Манилу. Новые деньги не получались, а сибирских не хватало.

Во второй половине января у Верховного Правителя собралось Государственное Совещание по вопросу о положении финансов. С нетерпением ждало Правительство, что скажет Феодосьев, считавшийся хорошим финансистом еще в Петрограде, что скажут представители торгово-промышленного класса относительно возможных способов сокращения инфляции и оздоровления денежного оборота.

И вот Феодосьев выступил. Его речь была направлена не против финансовой политики Правительства, а против министра финансов. Были упреки в неумении вести дело, был намек на то, что у министра руки в крови, но по существу вопроса было только одно обвинение — «печатание денег поставлено неумело». Выпускаются деньги крупных купюр, когда нужны мелкие, выпускается мало денег, когда требуется много. В этом же духе говорили и другие.

Министр финансов молчал. Адмирал сидел с потухшим взором. Казалось, он углубился в какие-то безнадежные размышления.

Наконец министр финансов Михайлов попросил слова. Сначала он предложил одному из своих сотрудников дать справку о последних выпусках денег. Выяснилось, что печатание успешно развивается и что выпуск мелких купюр уже превышает выпуск крупных. Дальше, другой сотрудник министра выяснил, что утоление денежного голода немыслимо так же, как немыслимо утоление жажды соленой водой. Наконец, сам Михайлов в ироническом тоне стал рассказывать, как он с утра едет в экспедицию, лично осматривает машины, поощряет к работе, прикладывает свою руку к машинам, и если чем-либо пачкает руки, то только... типографской краской.

Адмирал не дал больше никому говорить. Он довольно резко оборвал заседание и сказал, что, может быть, еще созовет совещание по этому вопросу.

Сражение с министром финансов оказалось проигранным.

На другой день по городу говорили (а в Омске всё быстро разносилось), как адмирал делился своими впечатлениями и возмущался, что ему ничего больше не могли сказать, кроме того, что надо пустить в ход станок, как будто он сам этого не знал. И адмирал, говорят, присоединил к этому крепкое слово по адресу торговопромышленников и биржевых комитетов, от которых пользы — как от козла молока.

Обиженные

Председатель Совета Съездов торговли и промышленности инженер А. А. Гаврилов после этого написал, или, вернее, подписал Верховному Правителю письмо, в котором обращался к адмиралу довольно фамильярно, по имени-отчеству, сообщал, какие слухи до него дошли и как адмирал неправ в своих обвинениях. В доказательство государственности настроений торгово-промышленного класса он приводил арифметические подсчеты пожертвований.

Письмо произвело на адмирала тяжелое впечатление. Холодом повеяло с обеих сторон.

Члены Совета Съездов С. Ф. Злоказов, К. Н. Неклютин,С. П. Абрамов и другие выразили недоверие Гаврилову, действовавшему без их ведома, но Гаврилов остался председателем.

Заботы о трудящихся

Правительство не забывало о рабочих. В числе первых законодательных его актов были большие и сложные постановления о больничных кассах и о биржах труда. Оба эти закона были составлены в благоприятном для рабочих духе. Так, например, по сравнению с законами Петроградского Временного Правительства был расширен круг рабочих, на которых распространилось действие правил о больничных кассах, обеспечены были достаточные средства на больничную помощь — 6% заработной платы, установлен ряд случаев, когда пособие доходило до размера дневного заработка.

В рабочей среде возбудило недовольство то, что в управление делами кассы привлечены были предприниматели и что для пополнения средств кассы были установлены обязательные взносы самих рабочих, но это недовольство возбуждалось искусственно, так как предпринимателям предоставлена была только третья часть мест в совете кассы, а на рабочих возложена была только четверть того, что уплачивали предприниматели.

Гораздо больше повредил успеху закона циркуляр министра от 31 декабря 1918 г., в котором предлагалось закончить расчеты больничных касс с предпринимателями за всё истекшее до издания закона время, исходя из 6-процентной нормы отчислений из заработной платы. Во многих предприятиях отчисления доходили раньше до 10% и выше, и циркуляр министра разорял кассы.

Второй закон о биржах труда сопровождался принятием на счет казны содержания этих бирж, что не могло не быть выгодно для рабочих.

Министерство труда принимало деятельное участие в разработке вопроса о сдельных платах и о методах определения прожиточного минимума для обеспечения рабочим достаточного заработка.

Инспекторам труда было поручено наблюдать за правильным и свободным развитием профессионального рабочего движения.

Культурная работа

Современные рабочие, как и всё население, нуждаются не в одном только хлебе; им нужна духовная пища, они требуют от власти и высших классов внимания к себе, и Правительство понимало это. Об этом говорили и министр труда, и я, когда был товарищем министра народного просвещения.

«Большевики, — говорил я в интервью, напечатанном в омской «Заре» (13 декабря 1918 г., № 44), — покровительствовали народным университетам, но в эти университеты трудно было привлекать преподавателей ввиду тенденциозности программ и руководителей. В настоящее время все живые силы должны откликнуться на призыв Правительства, нести свои знания народу, читать в вечерних классах, народных университетах. Содействие со стороны министерства организаторам этих классов и курсов может выражаться в предоставлении помещений и оплате некоторых, особо рекомендуемых министерством курсов».

Надо, однако, заметить, что всё дело внешкольного образования было передано земствам. Министерство субсидировало последние, и толку выходило гораздо меньше, чем если бы дело было централизовано, так как при скудном запасе преподавательских сил централизация позволила бы передвигать лекторов вместе с пособиями и производить обмен сил между отдельными районами.

Вообще, дело просвещения в Сибири находилось в крайне тяжелом положении.

В том же интервью я охарактеризовал его так.

«Не хватает учебников. Общественная и тем более частная инициатива иссякают за недостатком средств. Много учащихся оторвано от занятий.