Светочи Чехии

Юноша был поражен, смешался и некоторое время молчал.

— Все, что исходит от тебя, сулит мне счастье, — сказал он, наконец, решительно. — Если я вернусь в Прагу, то постараюсь полюбить ту, которую ты мне прочишь в жены.

— Будем надеяться, что будущее обоим нам даст счастье. А теперь иди отдыхать, тебе на завтра предстоит длинный путь. На прощание, перед долгой разлукой, обними меня, как делал это прежде, когда мы были детьми, — закончила взволнованная Ружена, целуя его.

Наутро путники уехали. Светомир молодцевато вскочил на чудного коня, которого подвел ему Матиас, попробовал его на дворе, и остался очень доволен. При прощанье он испытующе взглянул на Анну и нашел ее на самом деле красивой; хотя, конечно, до Ружены ей было далеко.

Из того же самого окна, откуда Ружена и Анна заметили приближение всадников, провожали они теперь своих гостей долгим, прощальным взглядом, пока те не скрылись вдали.

Анна молча принялась за работу, а Ружена взяла было свой молитвенник, но не читала, а украдкой наблюдала за грустившей подругой, которая работала рассеянно, утирая набегавшие слезы.

— О чем ты плачешь, Анна? Ведь брат твой скоро вернется, — неожиданно спросила Ружена.

Анна вздрогнула.

— Я все-таки боюсь за Янека, — дороги не совсем безопасны, — в смущении ответила она.

Ружена нагнулась и ласково потянула ее за ухо.

— И тебе не стыдно лгать? Пан Ян не повинен в твоих слезах, которые льются у тебя из-за разлуки с Светомиром! Я уж давно замечаю, что он тебе нравится, но он готовился к пострижению, и потому об этом не стоило и разговаривать. А теперь другое дело, он — воин и, когда вернется домой, то почему бы ему и не полюбить такую красивую девушку, как ты? Я тебе дам приданое и вы поженитесь.

— Ах! Не говори, Ружена! — вспыхнула Анна. — Когда Светомир вернется героем, здесь найдется немало красивых и богатых девушек, которые его полюбят; а меня он даже и не заметит. К тому же ты прекрасно знаешь, что он любит тебя!

— Ревнивая! Да ведь я же тогда буду замужем за Воком, и на что Светомиру такая любовь? Я не Мадонна, чтобы люди довольствовались молчаливым обожанием меня. Берегись сама, чтобы какой-нибудь богатый пан в Праге не посватался к прекрасной Анне из Троцнова, тогда бедняга Светомир останется не причем!

— Это не опасно! Светомир слишком хорош собой и добр, чтобы его забыть. Но неужели он тебе не нравится? Или ты находишь, что Вок красивее? Он ведь гордый и заносчивый; а когда рассердится, глаза у него такие злые, пронизывающие, точно шпаги. — Б-р-р-р! Я боюсь его! А тебе не страшно быть его женой?

Ружена откинула на спинку кресла свою красивую головку, закрыла глаза и задумалась. Как в панораме, принеслась перед ней вся ее жизнь в доме Вальдштейнов и в памяти ее воскресли отношение к жениху.

Полного согласия, близости и нежности между ней и Воком не было и в помине. Сперва разница лет, затем характер юноши постоянно отдаляли их друг от друга. Он был добр, внимателен к своей маленькой невесте, засыпал ее подарками и даже играл с нею; но ребенок чувствовал, что он снисходил к этим играм, что они ему скучны и что он не такой товарищ, как Светомир.

Затем обстоятельства разлучали их на целые месяцы, и теперь, вот уж почти два года, как они не видались. Но воспоминание о женихе ее не трогало, и она нимало не стремилась его увидать.

После некоторого молчания, она выпрямилась.

— Знаешь, Анна? Вока я не боюсь, но я не люблю его, также, как и Светомира! Один чересчур сладок, как ты сказала, слишком херувим; другой чересчур легкомыслен и незначителен. Я не могу тебе этого объяснить, но, словом, тому и другому чего-то не хватает, чтобы явиться тем человеком, которого я полюбила бы.

— Боже мой! Да чего ж тебе надо, какой недосягаемый идеал создала ты себе? — удивленно возмутилась Анна.

— Я ничего себе не создавала. Такой человек, о каком мечтаю я, существует. Впервые увидала я его очень давно, но память о нем неизгладима.

— Да кто же он такой? Ты никогда не говорила прежде о нем, — любопытствовала Анна.

— Кто он, я не знаю и даже знать этого не хочу. К чему? Я только сравниваю его с другими и каждый раз вынуждена признать, что никто не может соперничать с ним — воплощением рыцарства, мужества, доброты и, вместе с тем, высокого ума.

— Да где же ты видела такое совершенство? — полусмеясь, недоверчиво допрашивала Анна.

— Я видела его всего дважды в моей жизни. В первый раз — в тот ужасный день, когда я узнала о смерти моего отца. Мистр Ян Гус проездом был здесь, в замке, и этот неизвестный пан ему сопутствовал. На другое утро, перед отправлением в путь, они оба выразили мне свои соболезнование по поводу понесенной мною тяжкой утраты. Мистр Ян долго, как родной, утешал меня, а тот только сказал: „бедный ребенок” и ласково погладил меня по голове; но я никогда не забуду ни взгляда, ни звука его голоса. С той поры образ его врезался мне в память.

— А каков он с виду?

— Он высокого роста, худощав, с черной бородкой и большими черными глазами. Да он не наружно только прекрасен, в нем все обаятельно: и взгляд его, глубокий, жгучий, ласкающий, и улыбка, пленяющая, чарующая!.. Второй раз — это было накануне нашего отъезда из Праги, когда мы были там в последний раз. Я стояла у окна и видела его верхом на коне, проезжавшим по улице с несколькими панами. Он ехал, должно быть, на какой-нибудь праздник, так как на нем был лиловый бархатный наряд, и среди прочих, он казался не то принцем, не то королем. Он оживленно разговаривал и смеялся, и веселость делала его вдвойне привлекательным. Мне кажется, что если он захочет, то непременно должен очаровывать окружающих; да и все его спутники казались под его обаянием и слушали его с восхищением. Всадники скоро проехали, но воспоминание о прекрасном незнакомце снова ожило во мне.

— Но надо же узнать, кто он! Может быть, в замке еще помнят, с кем приезжал тогда Гус?

— Нет! Не хочу я ни искать, ни узнавать, кто он, — нетерпеливо перебила ее Ружена. — Я сказала тебе, что это — видение, грёза, и так пусть она и останется. Я не желаю разочаровываться. А вдруг мне скажут, что он женат и что у него семеро детей, или что он не рыцарь, а какой-нибудь богатый суконщик или пряничник?.. Фу! — рассмеялась Ружена над своими собственными измышлениями.

Глава 9

По возвращении своем из Силезии, Вацлав остановился на Кутной горе, и уже около трех месяцев жил там со своим двором. Король любил этот промышленный город, да и местное население всегда выражало ему неизменную верность.

Было 17 января 1409 г. День выдался холодный, и снег валил крупными хлопьями.

В большой зале королевского дворца, где находился в ту минуту сам августейший хозяин, царила приятная теплота, и все роскошное убранство дышало спокойствием и уютностью. Стены и потолок обшиты были темным дубом, высокие стрельчатые окна были с разноцветными стеклами, но в данную минуту их закрывали тяжелые занавеси, равно как и двери; в большом камине, из серого мрамора, пылал яркий огонь, а неподалеку, у стола, сидели два человека и играли в кости.

В большом кресле с высокой спинкой, украшенной вышитым королевским гербом, сидел сам Вацлав. Он был чем-то озабочен и, облокотясь на стол, рассеянно отпивал глотками из золотого кубка, стоявшего рядом.

Король был человек лет сорока восьми, высокого роста и плотно сложенный. Как и его брат, Сигизмунд, он был красив, но тяжелые заботы царствования, в связи с излишествами, которым он предавался (поговаривали, что король отравлен) преждевременно его состарили и покрыли его лицо морщинами. Тем не менее, несмотря на портившие его красноватый цвет лица и одутловатость щек, в общем, наружность Вацлава была привлекательна; врожденная доброта и откровенность проглядывали во взгляде и улыбке, пока винные пары не туманили его усталого взора, пережитые жизненные испытания не искажали его рот горькой усмешкой, а припадок безумного гнева, страшного для окружающих, не отнимал от него самообладания и не гасил в нем сознание собственного достоинства.