Баку - 1501

Салех заметно приободрился, видя, как ласково разговаривает с ним молодой принц: не сердится, значит!

- Ты прав, мой господин, чем позже - тем лучше. При виде этих шихов и мне тошно делается!

Гази-бек внезапно нахмурился. Он дурно высказался другому о своих подданных - и немедленно услышал в ответ дурное же. Прав был покойный учитель Мухаммедъяр, всегда говоривший; "Подданные твои - все равно что твои дети. От тебя они будут перенимать и хорошее, и плохое. Старайся быть милосердным и справедливым к ним".

- Знаешь, Салех, ведь эти бедняги-шихи не виноваты в своей участи. Ты только оглядись вокруг! На этих бесплодных даже в пору весеннего цветения скалах именно они с огромным трудом вырастили маслины, фисташки. У них почти нет земли, пригодной для обработки, нет пастбищ. Живут они в стороне от караванных путей - торговать тоже не могут. Ничем не одарил их аллах в достаточной мере - ничем из того, что могло бы прокормить. Что же им, горемычным, делать? До седьмого пота обрабатывать свои крохотные посевные участки? Все равно пользы мало. Но чем-то ведь они должны жить! Вот и ухватились за паломников на лодках их перевозят, услуги им всевозможные оказывают. Тем и кормятся...

Салех тем временем достал из переметных сум фляги, почтительно протянул принцу наполненный вином кубок. "Да-а, это не его слова покойного учителя. Интересно знать, будет ли принц так думать и дальше, получив власть в свои руки? Или станет обращаться с подданными так же, как отец и дед?!" думал молодой слуга, всей позой выражая живейшее внимание я восхищение словами принца. Глаза он отвел в сторону: боясь, что Гази-бек прочтет его истинные мысли, прилежно глядел вдаль на одинокую лодку, чуть покачивающуюся на морской зыби.

Они снова вскочили на коней, миновали Биби-Эйбат, село Шихлар, где плоские крыши, казалось, припечатывали к земле невзрачные каменные домишки, и уже повернули было к берегу Хазара, к песчаному пляжу, манившему отдохнуть и искупаться, как вдруг Гази-бек резко осадил коня. Принц изумленно прислушался, поспешно соскочил на землю, передал повод Салеху:

- Спускайся к берегу, я потом приду...

Его остановила песенка, исполняемая нежным и чистым голосом. Невидимая за кое-как сложенным каменным забором, пела девушка, прищелкивая в такт мелодии пальцами. Пленительная юная беззаботность слышалась в этой простой песенке:

Очаровательный голосок "разбил в кровь" и сердце принца, заставил его подойти к самому забору, найти отверстие между неплотно пригнанными камнями... Господи, на что только не способны человеческие руки! Маленький дворик, затерянный в этом безводном песчаном мире, был поистине райским уголком. В центре двора находился колодец, вокруг, по золотому песку, вились ярко-зеленые лозы, перед приземистым одноэтажным домиком росли пышные кусты роз. Невысокие инжирные деревья жались к забору. На натянутых между их стволами веревках, как крылья присевших отдохнуть чаек, плескалось выстиранное белоснежное белье. А у колодца стояла она - поющая девушка. Тонкие руки быстро вертели рукоять ворота, вода из ведра с веселым плеском разливалась по цветнику. Девушка трудилась не покладая рук - но так, словно это была не работа, а праздник, будто ведра были невесомы и, не зная усталости, доставала и доставала она воду, разбрызгивая вокруг свежесть и радость. Всем своим существом погрузилась она в работу и песню. Восхищенный принц затаил дыхание: никогда еще не встречал такой девушки Гази-бек!

Алого цвета, как лапки куропаток, порхающих среди мшистых скал Ширвана, были ее выкрашенные хной руки и ноги. Пару кос, чтобы они не мешали работе, заправила девушка за пояс. Тонкая юбка, намокнув, облепила ее стройные бедра и ноги. В круглом вырезе простенькой ситцевой кофты краснела нитка некрупных кораллов - все ее украшения. Принцу, привыкшему к раззолоченным нарядам, многоцветным шалям, богатым уборам из золота, жемчуга, алмазов, в которых красовались дворцовые ханум, странным показалось, что столь бедно одетая девушка может быть такой красивой.

Щелочка, через которую Гази-бек заглядывал во двор, не устраивала его. Ему страстно захотелось увидеть глаза девушки, поближе рассмотреть ее. Не раздумывая, что он делает и как будет встречен, принц решительно пошел вдоль забора, в поисках ворот. Нашел. Крашеная деревянная дверь была не заперта, легко открылась под нажимом руки. Гази-бек замер в дверном проеме, восхищенно глядя на девушку. Ему и в голову не пришло, что из дома может кто-нибудь выйти, неласково обойтись с непрошеным гостем.

Ни скрипа, ни шороха не раздалось - но какое-то странное ощущение заставило девушку вздрогнуть. Ей показалось, что чей-то чужой взгляд бродит по ее телу, пронизывает насквозь. Обернулась к воротам - и замерла, увидев незнакомого парня. Она, конечно, не знала принца, но по одежде поняла, что перед ней человек высокого положения. В здешних краях не могло быть столь богато одетого мужчины! "Видно, это паломник, разыскивает дедушку, хочет снять комнату, отдохнуть", - подумала девушка. Она была из семьи шихов, привыкших к посещению паломников, а потому не растерялась, со свойственной деревенским девушкам смелостью пошла навстречу гостю, почтительно приветствовала его. И остановилась: пусть молодой человек сам скажет, что ему нужно. Но юноша... юноша забыл и о себе, и обо всем на свете. Весь мир для него теперь сосредоточился в этой паре глаз, похожих на кюдринских джейранов, в нежных щеках, напоминающих лепестки дикой розы, растущей в Гюлистане, в алых губках, цветом соперничающих с кораллами на девичьей шее. А девушка, почувствовав в госте, нечто необычнее, растерялась под этим жарко горящим взглядом, невольным движением высвободила из-за пояса длинные косы, помедлила еще, ожидая, когда пришелец, наконец, нарушит молчание, и, не выдержав, заговорила сама:

- Что вы хотели, братец?

- Девушка, не дашь ли мне глотка воды?

Встревоженное сердце успокоилось, красавица справилась с волнением, улыбнулась:

- Почему же не дам?

Вернулась к колодцу, наполнила из ведра узорчатый медный ковшик и поднесла принцу:

- Пожалуйста, пейте на здоровье.

- Большое спасибо!

Гази-бек выпил и по всему телу разлилась прохлада:

- Какая чудесная вода! Будто и не колодезная, а родниковая,

- Верно, в этих местах нет колодца, равного нашему. Мой покойный отец продолбил скалу на большую глубину, оттого вода идет и пресная, и холодная.

"Говори - как сладок твой язык! Говори - какая ты смелая девушка!" думал про себя принц. Ему очень хотелось узнать ее имя, но - не решился спросить.

- Чей это дом? - поинтересовался он.

- Наш. Дедушкин.

- Как зовут твоего дедушку?

- Ших Кеблали.

- Где он?

- В пире. Ждет паломников.

- Так вы паломников принимаете?

- Конечно. Как и все наше село.

- Тогда, может быть, и для нас чай приготовишь?

- Почему не приготовлю! Сколько вас?

- Двое. Дружок мой к морю спустился, сейчас придет.

- Тогда я пошлю за дедушкой?

- Посылай!

Принц вышел за калитку. Оставаться дольше он не мог. Но, отойдя на несколько шагов, остановился: девушка, взобравшись на забор, звала кого-то из соседнего двора:

- Тетя Хейранса, ай, тетя Хейранса!

- Что тебе, Бибиханым?

"Значит, ее зовут Бибиханым. Родилась, видно, после обетов, подношений на Биби-Эйбате, потому и назвали так. Нет, отныне твое имя будет Султаным-ханым. Ты станешь моей царицей, моим султаном, иначе этот просторный мир будет тесным для меня, иначе я не смогу жить в нем", - думал принц.

-... Тетя Хейранса, ради аллаха, пошли Агадаи в пир, пусть сбегает, найдет моего дедушку. Предупредит пусть его: к нам гости приехали.