Королева воинов

Она могла бы позвать Прасутага и предоставить ему разобраться с сыном, но, похоже, ей предстояло проявить характер самой.

— Кассий, — начала она, — когда ты говоришь со мной, то говори так же, как со своим отцом. Я — его жена и так же распоряжаюсь в доме, как и он. Он велел, чтобы все ушли. Я говорю тебе то же самое…

Кассий в ярости уставился на нее, потом угрюмо прошел мимо и хлопнул дверью. Боудика глубоко вздохнула, пытаясь побороть подступившее раздражение. Как ей теперь совладать с этим мальчишкой? Ее собственные братья были ей скорее друзьями, а сестер она просто очень любила. В своем доме Боудика редко сталкивалась с завистью, но теперь поняла, что Кассий проявил характер завистливого мальчишки, обделенного отцовским вниманием. Ей следовало бы обращаться с ним более бережно.

Она повернулась и внезапно увидела, что муж глядит на нее через приоткрытую дверь соседнего покоя: не иначе — все слышал! Без единого слова он вошел и обнял ее.

Но его мысли не были заняты Кассием, он слишком устал, а Боудика казалась свежей, как поле в час рассвета, и счастливой, как жаворонок, и это несмотря на размолвку с пасынком. Прасутаг вспомнил, как она приветствовала каждого гостя, представляя его своему мужу, предлагая освежиться кубком вина, отводя под руку, когда беседа с королем заканчивалась. Она оказывалась везде и всюду, где была нужна.

Теперь, когда дом, наконец, опустел, они остались вдвоем, посмотрели друг на друга и, несмотря на неприятность с Кассием, рассмеялись.

— Король! — подколола она.

Королева! — не остался он в долгу.

Они бросились друг к другу в объятия… Боудика уложила мужа в постель и пошла за кубком вина с медом и пряностями, чтобы завершить свадьбу. Но когда вернулась, то увидела, что он крепко спит.

…Он проснулся в середине следующего дня, освеженный глубоким сном. Боудику нашел в саду, где она учила рабов, как нужно выращивать морковь и салат. Он слушал, как она разговаривала с ними, объясняя, что растения нужно сеять, не разбрасывая семена как попало, но аккуратно, по семечку высыпая в борозды, чтобы облегчить потом прополку и сбор. Она легко находила общий язык с простыми людьми, и в то же время ни у кого не могло возникнуть сомнений, что ее воля должна быть исполнена.

Прасутаг позвал жену в дом, и они предавались любви, пока закатное солнце, заглянув в комнату, не осветило брачное ложе.

И теперь, после годовщины брака, он сознавал, что до безумия ее любит. Разница в летах не значила ничего. Насколько был страстен он, настолько она охотно отдавалась и проявляла удивительную фантазию. Когда он совершенно уставал, она давала ему краткий отдых, а затем всеми способами вновь пробуждала в нем силы и желание. Даже беременность не могла остановить ее.

Их жизнь была наполнена энергией, волнением, казалась полной во всем. Но было и облачко, бросавшее тень. Это было то, заветное, с чем Боудика ничего не могла поделать. Римляне все больше укрепляли свои связи с Прасутагом и народом иценов. И Прасутаг, казалось, был доволен отношениями с наместником Британии и местными чиновниками, несмотря на то, что должен был платить им подати.

Огромная двухэтажная вилла с мозаикой на полу и красивой деревянной мебелью в каждой комнате была спешно построена как дар от императора и римского народа своему подданному. Боудика была рада жить в таком прекрасном дворце, как и в родительском доме, но в то же время, принимая все это, она снова чувствовала себя униженной. Она считала, что все это похоже на плату за предательство. Она наслаждалась простором, чистотой, высокими потолками, прохладой летом, а зимой — теплом, поднимавшимся от подогреваемого подземными огнями пола, но тем не менее не могла заглушить в себе чувство вины за эти дареные удобства.

И какие удобства! Она невольно восхищалась достижениями римлян, принесенными теперь и в ее страну. Первой радостью Боудики в новом доме было открытие, что вода снаружи каким-то чудесным образом подавалась прямо в кухню. Когда открывался клапан, она потоком бежала в ванну. В одном из краев ванны было отверстие, через которое вода уходила вниз и потом использовалась для полива овощей в огороде.

По нужде больше не приходилось ходить на улицу, потому что римляне устроили на втором этаже их дома маленькую комнатку с сиденьем. Нечистоты падали в чан со свежей соломой и известью, и каждый день рабы убирали их.

Да, она видела все преимущества дружбы с Римом, но в отличие от своего мужа она отмечала и вред, наносимый ее землям и народу. Налогов и поборов не избежал никто. Каждый год Прасутаг получал подарки от императора Клавдия только для того, чтобы выплатить императору положеную дань. Это была странная ситуация.

Но ицены находились в куда лучшем положении, чем другие племена и королевства Британии. Многие ицены сами заключили с Римом соглашения и щедро за это вознаграждались. Богатство людей ее племени увеличивалось, и это вызывало зависть соседей. Боудика знала, что, если римляне уйдут, соседи немедленно пойдут войной на иценов и резня будет ужасной.

Ее душевные терзания становились еще сильнее, когда купцы, приезжавшие к ним, рассказывали о несчастьях, обрушившихся на другие земли Британии. В отчаянии Боудика, бродя в одиночестве по лесам, думала, что боги, как и Прасутаг, и ее родители, отвернулись от правды. Каратак все еще нападал на римские города, форты и лагеря, некоторые королевства бриттов сопротивлялись римскому вторжению в свои земли, и часто бритты создавали отряды, чтобы грабить римские склады с провиантом, куда собиралось продовольствие со всей страны. А в ответ, стремясь утвердить власть Рима с помощью мечей и копий, наместник Публий Осторий посылал своих людей в деревни бриттов, и они разрушали дома, опустошали зерновые склады и разметывали стога сена в поисках спрятанного оружия. Многие погибли при сопротивлении, и недовольство продолжало нарастать даже среди тех, кто хотел жить с римлянами в мире. И друиды хранили ту же ненависть. После гибели многих соратников Каратака и друидов, которые поддерживали его в Южной Британии, римские легионы были посланы на запад страны. Друиды теперь собирались вдали от побережья, в горах силуров и ордовиков…

Мысли обо всем этом измучили Боудику. А тут еще ее служанка Иссульда пришла к госпоже и попросила позволения уйти.

Боудика в своей спальне собиралась отходить ко сну. Муж был на нижнем этаже с купцами, которые путешествовали к восточным портам, чтобы погрузить на суда груз олова, необходимого при выплавке бронзы, для отправки в Рим. Прасутаг только что договорился, чтобы купцы взяли серебро из его шахт для провоза по гораздо более низкой цене, чем он сам мог это сделать.

Боудика уже закончила умываться и заплетать косы и Иссульда подала ей веточку дуба, смоченную яблочным соком, чтобы почистить зубы. Этой голубоглазой девушке было всего тринадцать, но она выглядела уже совсем взрослой и отличалась гордым характером. Служанка помогла своей госпоже вытереть тело шерстяным полотенцем, затем льняной тканью. Потом Иссульда нанесла на тело Боудики драгоценное благоухающее масло, которое подарил королю и королеве проезжий римский жрец капитолийского храма Юпитера, Юноны и Минервы. Масло было сделано из семян кедра в Ливане; правда, Иссульда и понятия не имела, где этот Ливан находится. Масло делало кожу Боудики блестящей, и она благоухала, как утренний лес. Обычно Иссульда желала после этого своей госпоже спокойной ночи и удалялась, но теперь девушка стояла как вкопанная и в упор смотрела на королеву иценов.

— Моя госпожа, я хочу вас попросить об одной вещи…

Боудика взглянула на девушку и подумала, что та хочет попросить разрешения выйти замуж за юношу, который ухаживал за лошадьми; их видели вместе, и они выглядели очень счастливыми. Боудика с радостью дала бы свое согласие.

Она улыбнулась и произнесла:

— О чем ты хочешь попросить, дитя?

— Я хочу оставить службу. Я не могу вернуть деньги, которые вы уже заплатили моим родителям, но не хочу просто убежать, потому что вы очень добры ко мне, и я буду безутешна, если вы подумаете обо мне плохо. Но я никак не могу больше здесь находиться.