Призвание варяга (von Benckendorff) (СИ)

Там, за Алексинками была и деревня Валуево, где в высокой траве остались четыре пары ничейных сапог и через кою якобинцы перекатывались к Шевардину, — чтоб развернуть свой ударный кулак на Флеши. Дорога же по той стороне Колочи, — справа от меня была вся изрыта траншеями. Враг, издалека увидав наши кресты, понял, что место сие до боли напоминает Прейсиш-Эйлау, и не пожелал брать "немецкие" траншеи в лоб, а решился бить по "русским" Флешам.

По Флешам…

Сие не принято рассказывать штатским, но Кутузов избрал не лучшую расстановку для битвы. За это его всячески критиковали Барклай с Беннигсеном… И знаете что?

Кутузов — Гений, а Барклай с Беннигсеном — не очень. Но здесь надобно понять одну вещь. Почему Бородинскую битву готовил Кутузов?

После войны, чтобы как-то объяснить "непонятную" замену Барклая Кутузовым родилась версия, — мол, русский народ и сам Государь — страшно недовольные постоянными отступлениями обратились к "истинно русскому полководцу" — и так далее…

Поверьте мне, как "варягу" и начальнику жандармерии, все сие — полная чушь. Во-первых, так уж повелось в Российской Империи, что мнение простого народа интересует Власть (мягко говоря) — не в первую очередь. И даже — не во вторую.

Причиной сему стал Земский собор времен Годунова, да — Смута с "Семибоярщиной"… С той поры Власть в России "зарубила себе на носу" некие Истины…

Какие? Ну… К примеру, — из той же летописи слова не выкинешь, а там сказано: "Варяг Рюрик убил славянских князей Аскольда и Дира, а народ сему — радовался.

Какие из сего выводы следуют — решать вам.

С жандармской же точки зрения — не совсем ясно, — мнение какого народа слышала Власть? Видите ли, — по причине военного времени всякое перемещение штатских "без пропусков и дозволения свыше" попросту запрещалось. Государь опасался наемных убийц и Санкт-Петербург был окружен кольцом "спецчастей", кои (извините меня за подробность) попросту вешали всех "бродяг" и вообще "подозрительных"!

Как жандарм, я — положительно не понимаю о чем идет речь, — кто и при каких обстоятельствах "пробрался" к моему кузену и доложил ему, что на счет Барклая с Кутузовым думает, или знает "народ"?! А ежели таких людей не было…

Остается лишь двор. Но "двор"-то был как раз за Барклая!

Видите ли… Барклая "потрепал" Бонапарта при Прейсиш-Эйлау и превосходно провел войну с Швецией. Кутузов же — был "разбит" при Аустерлице и не кончил войны с турками по причине "Рущукского дела". Мало того!

Барклай был любезен двору своим "тевтонским" отношением к дисциплине, а его "ливонские егеря" (ежели и были настроены против русских) славились "тягой к принципам монархическим"!

Повторюсь еще раз, — самые богатые и развитые провинции Российской Империи в смысле политики стали "оплотом" самой свирепой "феодальной реакции" в худшем смысле этого слова. И самое что ни на есть "квасное", да "посконное" окружение русского трона инстинктивно чуяло сие "родство душ" с самыми свирепыми "нацистами" моей Риги… Ворон ворону — глаз не выклюет!

Кутузов же критиковался, как "квасниками", так и "нацистами" за свое "чересчур мягкое отношение к низшим" и в сием чудилась (вообразите себе!) даже — "проповедь Революции"!

Поверьте мне, — уж кто-кто, но "Кутузов во главе русской армии" этой "нежити" мог привидеться лишь в кошмаре под утро… (Впрочем, Герцен как-то мне говорил, что "беснующимся" "кошмарами" должны представляться обычные сны. Самые обычные сны нормальных людей… Я смеялся до колик!)

Так как же Кутузов все-таки оказался во главе русской армии? Сие весьма скользкая штука…

Видите ли… В 1808 году "Михал Ларионыч" подал докладную записку, в коей анализировал… "поведение Бонапарта и вообще — любого агрессора". За четыре года до Великой Войны гениальный Старик написал:

"Любой агрессор, любой маниак, одержимый манией собственного величия, все равно подготовится к любой войне лучше любого государства, ведущего нормальную жизнь. Тягаться с таким — разрушать самое себя и Душу свою, ибо непрерывная подготовка к Войне приучает нас к Злу и Насилию.

Как же противостоять всему этому? Нормальное государство, исповедующее Мораль и Порядок, ничем не может укротить сие Зло, кроме — Живота своего.

Ключ к Победе над подобным агрессором, — смертная Оборона и постепенное истощение Армии Зла. Зло — не всесильно. В отличие от Добра оно не живет в людских Душах, но насаждается в них извне. Ежели удастся хотя б истощить Всемирное Зло, Путы его падут и Армия Зла самоистребит самое себя — ибо живет она внутренним самоедством.

На первый взгляд — мудрено и заумно, но… Кутузов первым из военных мыслителей указал на "органический дефект Зла" — необходимость для такой армии "выиграть быстро", — "блицкригом.

Михаил Илларионович первым подметил странную особенность "стремительных армий" — их крайнюю "внутреннюю неустойчивость" после первых же поражений. Другое дело, что они обычно настолько сильны, что сиих поражений и… не бывает.

Отсюда и — "Жертва Живота своего". По мысли Кутузова у Бонапарта обязана была б выиграть армия… — готовая умереть.

"Что значит Жизнь одной армии, какой бы сильной и великолепной она ни была? Ежели она умерла за правое дело, знамя павших подхватят их братья, сыновья и отцы. Кто из Честных не встанет — пусть и на Смерть, — за Правое Дело?!

А кто притронется к Знамени Проклятых?

Какой вор, насильник, или убийца встанет за Неправое Дело, коль первая Армия Зла была уж разбита? Умирать — не в обычаях этой публики. Она хочет жить. И именно потому армия их может быть уничтожена" — так писал Михаил Ларионович.

Идея того, что победа в Войне с Бонапартом лежит через фактическое самоубийство — шокировала русское общество. Бумага Кутузова была чуть ли не проклята тогда — в 1808 году.

Но потом случилась турецкая и Кутузов, воюя с турками один против пяти, показал, как действенна его "смертная Оборона". Михаил Илларионович нарочно ставил русскую армию в такие жуткие положения, где малейшая слабость значила бы конец всем. И люди, коим отступать было некуда, показывали чудеса героизма и взаимовыручки.

Турки же, не ждавшие столь жутких "побоищ", всякий раз выказывали "слабину", обращались в позорное бегство и… Но историю сей войны, вы, наверное, знаете.

Главная идея фельдмаршала была в том, что Кутузов нарочно делал "дефект" в собственной же позиции. "Дефект" столь явный и очевидный, что турецкие генералы с их наставниками — лягушатниками считали себя просто "обязанными" наказать русских за "подобную глупость.

Я уже говорил, что Кутузов велик потому, что все думали, что они знают — куда его нужно бить.

После того, что случилось в Рущукской крепости, Кутузов тяжко болел. Фактически он так и не оправился от столь страшной раны, оставив нас, грешных, посреди Великой Войны. Но если тело его болело и умирало, Разум фельдмаршала был Светел, как никогда. С больничной койки Михаил Илларионович фактически "выпестовал" всю идею, стратегию и тактику Великой Войны и вопрос — "почему Кутузов перед Бородиным был назначен командующим?", — на самом-то деле звучит: "Почему он не был Командующим с первого дня?

А вот тут-то и начинается "Большая Политика.

Две наиболее боеспособных части имперской армии — ливонские егеря и башкирская конница, оказались составлены из "инородцев" Российской Империи. Это уж после Победы заговорили о гусарах с казаками, да "простом мужике". Но ежели поднять любые архивы, выяснится, что из каждых пяти наших конников лишь один представлял регулярную армию, второй был казак, а три других татарин, башкир, осетин, да калмык!