Королева Жанна. Книги 4-5

Поэтому поле превосходно годилось для боя, и принц Кейлембар, военная сила Лиги, увидел это сразу. Всю зиму он готовил свою армию к бою именно на этом поле. Оно входило в его стратегический план, и он ждал к себе противника целых пять месяцев, и дождался его.

Королевская армия занимала боевые позиции. Лигеры вели себя тихо, очень тихо, слишком тихо: они молча выжидали, не беспокоя Викремасинга ни огнем, ни вылазками. То ли они остерегались до времени тратить боевые припасы и боевой пыл (таково было мнение большинства), то ли в этом таился подвох (так склонен был считать сам Викремасинг). Во всяком случае, маршал распорядился не выносить боевые порядки на гребни холмов, доступные для неприятельских пушек. Он прекрасно понимал, что лигеры, если они не последние идиоты — а он никогда не думал о противнике так, — уже пристреляли все холмы и отрепетировали на местности все маневры. Он ожидал также найти на поле волчьи ямы и другие скрытые препятствия. Он посылал разведчиков осматривать поле, они обшарили все ложбинки и бугорки, ощупали каждый кустик — и ничего не обнаружили.

Все это тревожило Викремасинга раз от разу сильнее. На что рассчитывал противник? На пристрелянные холмы на отрепетированные маневры войска, на прочность своих позиций? Или, быть может, на своих солдат? Все это была соломенная плотина, и Викремасинг это отлично понимал, и понимал, что это же понимает Кейлембар. При том соотношении сил, которое было налицо, мятежники в любом случае могли ждать только поражения. Если даже допустить, что лигеры смогут остановить его армию сильным огнем и контратаками, то ведь у Викремасинга как раз для этого имелся могучий сикурс. У Кейлембара за спиной ничего не было. Не могли же лигеры сидеть в мрежольском лагере и ждать королевскую армию только затем, чтобы быть разбитыми?

Оставалось одно — противник рассчитывает на предательство в рядах королевской армии. Эта мысль постоянно угнетала Викремасинга, Он чувствовал себя, как боец, у которого враг был впереди — силы этого врага он видел и знал — и враг за спиной — невидимый, неизвестный и оттого втройне опасный. Кто-то был предателем. Но кто? Где именно слабое место? Избегая говорить о своих подозрениях вслух, маршал все время менял план боя, прикидывая различные варианты на случай, если предателем окажется именно этот генерал. Он подолгу перебирал в уме одного за другим. Все казались безупречны — значит, изменником мог быть любой.

Наконец он пришел к выводу, что не все одинаковы Было два отряда, на которые он мог полагаться совершенно твердо его собственные кирасиры и сводный польско-венгерский корпус. Он поставил их на флангах своей линии это было уже кое-что. В таком виде диспозиция была одобрена и подписана королевой.

Принц Кейлембар был солдат и потому чуждался щегольства. Пока он работал над созданием и обучением армии ему было плевать, во что он одет, — он искал удобства, а не изящества. Но теперь, когда ему было объявлено начало кампании, он стал больше заниматься своей внешностью. Приближалось сражение — праздник, спектакль, который показывают после долгих и скучных репетиций. А принц Кейлембар был распорядителем и режиссером этого спектакля, хозяином этого праздника — положение обязывало его.

И вот он стоял в своей ставке перед разостланной на столе картой поля боя. На нем была кираса, обтянутая черным шелковым чехлом с вышивками, изображавшими эмблемы Лиги вперемежку с виргинскими трезубцами, и пышный кружевной стоячий воротник по последней моде. На груди его мерцал крест Св. Духа на зеленой ленте — орден, пожалованный королем Карлом за венгерскую кампанию. Широкие рукава камзола также переливались дорогими вышивками, а жесткие жилистые руки в кружевных манжетах сверкали огоньками перстней. Боевой меч висел на богато инкрустированном поясе. На желтых мягких ботфортах позванивали золотые шпоры. Уперев напомаженную бороду в воротник, раздувая нафабренные, торчащие выше носа усы, стоял у карты принц Кейлембар, величественный, как Марс. Он и был им — стратег и полководец, военная сила Лиги Голубого сердца.

Сиятельный Принцепс был, как всегда, в черном, с простым белым воротником; но его камзол и короткий плащ были покрыты неброскими темно-коричневыми вышивками, кое-где вспыхивавшими тусклым золотом, а мелкие малозаметные пуговки камзола были из черного янтаря. Тонкая золотая цепочка на шее подчеркивала смиренный характер его одежды, но более пристальный взгляд давал понять, что это смирение, которое паче всякой гордости.

Остальной генералитет грубо пестрел красным, черным и голубым — цветами Лиги, игравшими на их стальных доспехах. Все смотрели на принца Кейлембара.

— Уточняю диспозицию, — сказал Кейлембар и хлопнул тростью по разложенной карте. — Левый фланг нашей линии — Аросские люнеты, где сидит батальон мессира Контарини. Его прикрывает баронет Гразьена со своим отрядом, занимая легкие укрепления севернее и восточнее деревни Ароса. Центр — мой личный батальон и преторианцы сиятельного Принцепса, занимающие главный редут Далее — флеши, обращенные фронтом на юго-восток, занимает полк барона Респиги. В центре этого полукружия, то есть собственно в мрежольском лагере, стоят полки маркиза Гриэльса и Фарсала. Правый фланг — это укрепления типа флеш на юго-восточных подступах к Мрежолю. Он занят отрядами барона Буттегра и графа Таргоньеля. Прикрытие правого фланга — полк виконта де Баркелона, стоящий в лесу Мрежоль.

Трость его летала по карте, очерчивая расположение войск, резко проводила линии фронтов. Господа, вертя головами, следили за ее полетами.

— На случай неприятных осложнений вот здесь и здесь, на дорогах, ведущих в Дилион, поставлены небольшие заслоны, на их значение ничтожно. Они способны задержать неприятеля на время, но отнюдь не остановить его. В самом Дилионе рассчитывать не на что, господа, и вы это знаете, мы сняли почти все пушки с его стен. В поле выведены, в сущности, все наши силы. Главное командование сиятельным Принцепсом вручено мне.

Он приостановился и обвел всех свирепым взором. Никто не шелохнулся. Принцепс хмуро и как будто с отсутствующим видом разглядывал карту.

— Уточняю диспозицию неприятеля, — заявил Кейлембар. Трость его трахнула по другой половине карты. — Левый фланг, фронтом на запад и северо-запад, занят… гхм, будет занят, но мы это знаем достоверно, поэтому я говорю: занят, итак — он занят двумя батальонами пехоты и тяжелыми кирасирами Викремасинга. С ним рядом — граф Сеченьи с венгерскими гусарами. Центр — полки Лианкара и гвардия графа Вимори, севернее которого, на следующем холме — я считаю справа — находится ставка Иоанны ди Марена. При ней стоят мушкетеры и телогреи под началом графа Криона. Правый фланг, фронтом на юго-запад, занимают уланы князя Мазовецкого и еще два пехотных батальона. Главное командование вручено маршалу Викремасингу. На линию не выведены сильные отряды Каршандара и Менгрэ, так что заявляю вам прямо, господа, — противник сильнее нас.

— Кейлембар, не пугайте господ, — с бледной улыбкой сказал герцог Фрам.

Кейлембар ухмыльнулся.

— Наша надежда, господа — вот здесь, — произнес он, касаясь карты тростью. — Центральная позиция неприятеля уязвима изнутри. Кроме того, нам известен их план боя, а это еще один наш козырь. Викремасинг намерен начать с бомбардировки наших позиций, за чем последует фронтальная атака по всей линии. В ответ на это мы выводим в поле свои войска на фронте сады — ферма — флеши, причем наступаем нарочито медленно: чем ближе они подойдут к нам и оторвутся от своей линии, тем лучше. Как видите, редут Принцепса у нас не отвечает на атаку, ибо противостоящая ему гвардия генерал-капитана Уэрты, нашего друга, также затянет атаку возможно дольше и откроет тем самым дыру в наступающей армии неприятеля. Они со своего холма дадут нам знак красным флагом. По этому знаку мы выводим свою конницу слева и справа от редута Принцепса и, перестроив ее в боевой порядок на ходу — надеюсь, наши кавалеристы достаточно отрепетировали этот маневр, — мы устремляемся в дыру и галопом атакуем гвардию на холме. Хотя нам обещано, что гвардия не успеет еще развернуться для наступления — все же целиком рассчитывать на это нельзя, как и на то, что все они присоединятся к нам. Далеко не у всех голубые сердца, хотя перья кое у кого и голубые. Поэтому кавалерии надлежит без страха положить печаль свою на Бога и быстроту конских копыт, ворваться на холм и смять гвардию. Ставка Иоанны ди Марена — на соседнем холме, и мы имеем шанс захватить ее и большую часть ее штаба в первый же час боя. Ворвавшись на холм, мы первым делом захватываем пушки и ведем огонь в спину наступающим телогреям и кирасирам Викремасинга. Сразу же вслед за конницей выходят полки Гриэльса и Фарсала. У подножья холма они разворачиваются направо и налево и ударяют в тыл кирасирам и телогреям. Мы зажимаем их в тиски. Все это время фланги удерживают свои позиции, чего бы это им ни стоило. Стоять на месте, сат-тана! — Кейлембар стукнул тростью в пол. — Когда мы зажмем противника в центре, баронет Гразьенский по моему сигналу атакует поляков, а виконт Баркелон ударит в левый фланг кирасирам и пехоте Викремасинга, чтобы довершить дело. Вот в чем наше спасение, господа, — разрезать армию королевы на части и разбить ее по частям до подхода сикурса. На это наших сил хватит. Затем мы поворачиваем королевские пушки на юг и на восток и встречаем Альтисору и Гроненальдо канонадой уже издали. Надеюсь, они не станут навязывать нам боя, увидев, что мы овладели королевскими позициями. Таким я вижу будущее сражение, господа. План его держится на малодостойном маневре, признаю это первый, но я не вижу иного средства, и к тому же мне важен конечный результат, мне важна победа, басамазенята, а не путь к ней. Полагаю, и всем вам тоже. Замечу, что маневр наш, при всех его выгодах, весьма сложен и опасен, и выполнить его будет непросто. Бой во всяком случае будет трудный. У меня все. Господа, можно выпить вина и задать мне вопросы.