Пророчество Корана

Чувствовалось, что внутренний мир этой женщины достаточно сложен, но скрыт под оболочкой абсолютной неприступности. В складках сутаны проглядывала монашеская одежда, которую она нервно теребила пальцами. Изобразив сначала удивление при появлении хирургов, она затем проявила всю сердечность, на какую только была способна, хотя с приветствием несколько задержалась.

— Советник Церцер, чем обязана вашему визиту? — спросила она с наигранной улыбкой и почтительно кивнула на монаха. — Наверное, вы знакомы с братом Ламберто из ордена Милосердия. Мы говорили о его заботах по вызволению пленных, попавших к неверным. Благородное дело, как полагаете?

Клирик кивнул головой и провел рукой по подбородку, другую руку он прятал в рукаве сутаны. Потом пошевелил ноздрями огромного носа и вытер капли пота, струившиеся по черепу, на котором топорщились тускловатые волосы. Равнодушным голосом человека, которого не слишком обрадовала компания марана и незнакомого костоправа, он затараторил:

— На самом-то деле именно благодаря тому, что больница была вверена мудрым заботам сестры Гиомар, нам удалось вызволить двоих христиан, которых принуждали к каторжным работам в Башне де-лос-Пикос в Альгамбре. Как раз сейчас мы об этом разговаривали. И мы снова отправляемся в путь с полным кошельком, чтобы выкупить других христиан, если только нам не помешают сатанинские козни. Бог нам в помощь! — добавил он, вздохнув.

— Все мы отдаем должное вашим заслугам, — сухо ответил иудей и представил нового врача: — Меня сопровождает сеньор Яго Фортун, новый медик пилигримов, лиценциат Саламанки и Салерно. Его обширные познания в восточной медицине будут очень полезны нашей больнице. Сестра Гиомар, помогайте ему в дальнейшем, когда ему будут требоваться травы.

Монахиня утвердительно кивнула и тут же лукаво спросила:

— Маэстро Яго, эти рецепты, которые вы составляете, они из труда Авицеброна [55]«Источник жизни» или же из «Лапидария» короля Альфонса Десятого? Насколько мне известно, практическая ценность обеих книг ничтожна.

— Если бы я читал только эти справочники по ароматическим веществам, я бы до сих пор бродил по деревням, лечил чирьи и рвал зубы, — вежливо ответил Яго. — Нет, сестра, мои познания в снадобьях основаны на текстах Макалы, Авенсоара и Бен Юльюля.

— А разве эти книги, частью безвозвратно утерянные, не объявлены Римом и Авиньоном еретическими? — въедливо заметила она.

В аптеке возникла тревожная тишина, в которой четко слышалось тихое жужжание налетевших сюда мух. Взгляды еврея, монаха и карлика уперлись в Яго, который, уязвленный выпадом монахини, ответил со строгой прямотой:

— Матушка, лишь подлинная наука приближает нас к Создателю. Напротив, невежественная склонность к чудесам — прямая дорога к обскурантизму и варварству. Поверьте мне, знание есть единственное противоядие от суеверия и обмана. О да! Знаете ли вы, сестра, что Папа Иоанн Двадцать Второй [56], подписавший эту буллу, занимался алхимией в своем замке де Солвес вместе с еврейскими и мусульманскими мастерами? Вы откуда узнали об этой якобы ереси, от самого верховного понтифика?

Богомолка сделала несколько резких шагов, не в состоянии сдержать своего возмущения. Остановившись перед прилавком, она возвысила голос:

— Только Бог и молитва могут по-настоящему врачевать, милостивый государь! Настойки растений в руках врачей — не более чем средства, которые даются самим Всевышним для лечения, если это, конечно, подходит конкретной душе. И потому священники бдят, чтобы еретические писания не смущали умов богохульными доктринами. Боль мы принимаем как главное ручательство достижения спасения! — почти кричала она во гневе.

— Народ Божий, братья мои, есть греховное стадо, которое лишь путем раскаяния и страданий способно избежать ада, — нравоучительно поддержал ее монах.

Яго было не впервой сталкиваться с подобными выпадами со стороны фанатиков, обескураживающими своей нелепостью. Ему было жаль клирика и эту женщину, чья взбалмошная душа не позволяла видеть далее монашеского капора.

В момент такого нежелательного оборота их визита на лице советника Церцера отражалось беспокойство. Скандальный спор не входил в его намерения. Он сделал вид, что закашлялся, но это не возымело действия, и он с упреком обратился к юноше:

— Магистр Яго, сестру Гиомар, которая не училась в аудиториях Монпелье, считают специалистом по лечебным растениям, и многие в нашем городе обязаны ей здоровьем и жизнью. Она и другие сестры, монахини Сан-Клементе, заведуют герболарием, а также залой Санта-Агеда, где лежат больные женщины, с великой самоотверженностью и милосердием, и их деяния достойны восхищения.

— Я не сомневаюсь, мастер, и правила хорошего тона обязывают меня признать их заслуги. Простите меня. Я слишком горяч в своих оценках, — заключил Яго с иронией.

Оба, монах и богомолка, склонили головы в знак примирения, тем не менее женщина наградила Яго враждебным взглядом, который он спокойно выдержал. Затем поднял взгляд к шкафам, которые были заполнены множеством аптекарских флаконов, столько он никогда не видел, и это его мигом заворожило. Бессчетное число пыльных полок были заставлены бутылями, сосудами из глины, олова и слоновой кости со всевозможными веществами, не все из которых были ему известны. Поистине аптека больницы Арагонцев располагала редкими компонентами, на которые можно было бы рассчитывать в лечебной деятельности. На нижних полках громоздились свинцовые ящики с медицинским инструментарием: трепаны, каутеры, щипцы, сверла, долота и ланцеты, а также горшки с ароматическими растениями, пачки ароматических свечей и мешки с ладаном и мускусом.

На верхних полках, освещенных шафрановым светом, выстроились десятки керамических горшков. На них были начертаны названия по латыни, выписанные не черными чернилами атраментум, как было принято в Кастилии и Арагоне, а синими и пурпурными, которыми пользовались в арабских канцеляриях и учебных заведениях, известных под названием мадад; их трудно достать, а еще труднее найти что-либо ими написанное. Все это изобилие отвлекло Яго, он смотрел на полки восхищенными глазами. Вчитывался в буквы, чтобы удостовериться; содержимое самых близких флаконов — календула, «драконий глаз», эстрагон, calluna vulgaris, arnica montana, illicum [57] и дягиль — эти похожи как капли воды на содержимое таких же сосудов в Салерно, переданных туда по наследству из Исламской академии Сицилии. Потрясенно крутя головой во все стороны, он подумал, что такая необычайная схожесть всегда крайне любопытна.

— Великолепный набор, сестра, и не менее замечательная каллиграфия. Только на Сицилии возможно увидеть во всей красе подобную манеру письма. Уверяю вас, я по-настоящему очарован тем богатством, что собрано в этих шкафах, и завидую вам.

— Иисус Христос направлял меня, — примирительно ответила она. — А что до трав, то их нам привозят генуэзские купцы из Берберии, Китая и Индии. Остальное выращиваем на монастырском огороде. У вас какое-нибудь дело, маэстро Церцер?

Иудей заказал вещества, некоторое время назад указанные Яго, которые карлик с удивительной живостью спустил с полок и выложил перед ними. Он не был похож на тех шутов, с которыми врачу приходилось встречаться в Италии, смышленых и язвительных, суетливых, одетых в многоцветное тряпье, с позолоченными колокольчиками: мерзкий гомункул с выпуклым лбом и выпученными жуткими глазами. Доверенное лицо, самоотверженный слуга и цербер монахини в одном лице, немилосердно вонял чесноком и потом; он ловко сновал вверх и вниз по полкам, будто обезьяна, при этом его заостренные уши не упускали ни одного слова.

Богомолка, нехорошо улыбнувшись, взяла сосуд с опиумом и коноплей и прокомментировала:

— Эти средства, вызывающие галлюцинации, редки и дороги, мастер Яго. Расходуйте их разумно. Кстати, достаточно ли проверены их лечебные свойства?