Генерал Ермолов

ромче и громче, ударяя по скамейке пухлым кулаком:

– Милостивый государь!.. Да как вы смеете!.. Все это вздор!.. Поезжайте и передайте Барклаю… Что касается сражения, то ход его известен мне самому как нельзя лучше. Неприятель отражен во всех пунктах!..

Эти слова, словно ледяной душ, остудили главнокомандующего 1-й армией. В течение всей битвы он более не посылал адъютантов с подобными донесениями. Спокойствие Кутузова, его безграничная вера в стойкость русского солдата передавались всем.

Но вот в череде гонцов, прилетавших с разных мест боя, явился, в пыли по самые брови и в простреленной шляпе, зять Кутузова полковник Кудашев.

– На левом фланге неприятель чрезвычайно умножил свои батареи… – задыхаясь от скорой езды, доложил он. – Начальник главного штаба Сен-При серьезно ранен, генерал Тучков убит… Войска отходят назад… Артиллерия уступает превосходному огню неприятеля…

Слушая, Кутузов согласно кивал головой, точно все это отвечало его замыслу, а затем поманил к себе Ермолова.

– Голубчик, Алексей Петрович, – доверительно, словно говоря о чем-то интимном, домашнем, не приказал, а попросил он, – вот и приспел твой черед. Надобно тебе немедля отправиться к левому флангу и привести артиллерию в надлежащее устройство. – Он прикрыл здоровый глаз и добавил: – Артиллерия в нынешнем сражении решает не половину победы, а поболе. Отправляйся, и Господь с тобой!..

Чрезвычайно обрадованный тем, что ему предстоит наконец горячее дело, Ермолов объявил Кутайсову, чтобы тот приказал трем конно-артиллерийским ротам из резерва следовать за ним на левое крыло.

– Хочу, Александр Иванович, – пояснил он начальнику артиллерии, – чтобы это были роты полковника Никитина…

– Алексей Петрович! – взмолился Кутайсов. – Возьми меня Христа ради с собой!

– Да что ты! – почти рассердился Ермолов. – Ты всегда бросаешься туда, куда тебе не следует. Давно ли тебе был выговор от светлейшего за то, что тебя нигде отыскать не могли? Я еду во Вторую армию, мне совершенно незнакомую, приказывать там именем главнокомандующего. А ты-то что делать будешь?

– Не могу я сидеть и глядеть, как дерутся другие! – упрямо возразил Кутайсов. – Ни ты мне, ни я тебе, Алексей Петрович, не подчиняемся. И ты можешь считать, что я еду из праздного любопытства…

Ермолов молча махнул рукою: «Делай как знаешь» – и сел на лошадь.

Во весь карьер понеслись роты из резерва. Перекаты пушечной и ружейной стрельбы все усиливались по мере приближения Ермолова с его маленьким отрядом к центру русских позиций. И вот справа открылся на холме редут Раевского. Солдаты нестройными толпами валили от Курганной высоты, осыпаемые вдогонку картечными выстрелами французов. Это были приведенные в полное расстройство егерские полки из дивизии Паскевича. Над высотой в разрывах пороховых туч трепетало с вспыхивающим на солнце золотым орлом вражеское знамя.

Решение родилось мгновенно. Прежде чем ехать во 2-ю армию, необходимо восстановить здесь порядок и выбить неприятеля из редута, господствующего