Кюхля

звал жандармов.

- Мыть голову этому человеку, - сказал он строго, - да хорошенько, покамест коричневым не сделается. Он перекрашенный Кюхельбекер.

Высокого разбудили и отвели в камеру. Там его мыли, терли щетками целый час. Волосы были черные. У Шульгина были нафабренные бакенбарды, и дома у него был спирт, который дал ему немец-аптекарь; спирт этот краску превосходно смывал. Когда старая краска начинала линять на бакенбардах, Шульгин мыл им бакенбарды, и краска сходила. Он написал жене записку:

"Mon ange, пришли немедля с сим человеком спирт, который у меня в шкапчике стоит. Очень важно, душа моя, не ошибись. Он во флакончике, граненом".

Высокому мыли голову спиртом.

- Полиняет, - говорил Шульгин, - от спирта непременно полиняет.

Высокий не линял.

Тогда Шульгин, несколько озадаченный, послал жандарма за Николаем Ивановичем Гречем. Николай Иванович становился специалистом по Кюхельбекеру.

Когда он вошел к полицеймейстеру, полицеймейстер, хватив полный стаканчик рому, сказал ему довольно учтиво:

- Прошу у вас объяснения по одному делу, а вы должны сказать сущую правду по долгу чести и присяги.

- Ваше превосходительство услышит от меня только сущую правду, сказал Николай Иванович, слегка поклонившись.

- Знаете ли вы Кюхельбекера?

- Увы, - вздохнул Николай Иванович, - по литературным делам приходилось сталкиваться.

- Так. А вы его наружность помните?

- Как же, помню, ваше превосходительство. Шульгин повел Николая Ивановича в другую комнату.

На софе лежал высокий молодой человек и смотрел в потолок диким взглядом. Шульгин с сожалением посмотрел на его черную голову.

- Мыли, мыли, не отходит, - пробормотал он.

- Что мыли? - удивился несколько Николай Иванович.

Шульгин махнул рукой.

- Кюхельбекер ли это?

- Нет!

- А кто это?

- Не знаю.

Тогда молодой человек вскочил и закричал жалобным голосом:

- Николай Иванович, я ведь Протасов; вы ведь меня у Василия Андреевича Жуковского встречали.

Греч вгляделся.

- А, Иван Александрович, - сказал он с неудовольствием.

Шульгин с омерзением посмотрел на высокого:

- Что же вы сразу не сказали, что вы не Кюхельбекер?

Он махнул рукой и пошел допивать свой ром.

В ту же ночь было арестовано еще пять Кюхельбекеров: управитель и официант Нарышкина, сын статского советника Исленев и два молодых немца-булочника.

Голов им не мыли, а Шульгин прямо посылал за Николаем Ивановичем, который к этому делу за неделю привык.

VI

В Валуевском кабаке сидел маленький мужик и пил чай, чашку за чашкой. Огромную овчинную шапку с черным верхом он положил на стол. Пот лился с него, он пил уже третий чайник, но по-прежнему кусал сахар, дул в блюдечко, а между тем подмигивал толстой девке в пестрядинном сарафане, которая бегала между столами. В кабаке было мало народу, и мужику было скучно. В углу сидели проезжающие: высокий, худощавый, в белой пуховой шляпе человек и другой - молодой, белобрысый. Пили и ели с жадностью.