Широки врата

Депутат-коммунист выявил любопытное развитие событий. Массовые митинги рабочих и их непрекращающееся скандирование — «Самолёты для Испании» не прошли без результата. Это не могло быть иначе в условиях демократии, где политики находятся во власти избирателей каждые несколько лет. Продолжающаяся немецкая и итальянская помощь Франко превратило слово «невмешательство» в нечто совсем непотребное, с тем результатом, что Блюм начал ослаблять свой «нейтралитет». Этого ослабления было больше, чем достаточно. Со стороны сочувствующих лоялистам были непрекращающиеся усилия переправлять оружие через границу, и большая часть рядовых французской армии, а также многие из мелких чиновников симпатизировали этим усилиям.

Леон Блюм не мог выйти и прямо сказать, как это сделали русские: «Мы намерены поставлять оружие лоялистам до тех пор, пока Германия и Италия поставляют его мятежникам». Это означало бы разрыв с британским правительством, и поставило Францию в ряды «красных» государств. В мире лицемеров, кто может быть честным? Есть люди с деньгами, пытающиеся купить оружие, и есть другие люди, которые живут за счет продажи оружия, и не так уж просто не дать им встретиться. Если оружие будет остановлено на границе, то всегда есть вероятность, что найдётся кто-то, ожидавший чаевые. Мир был таким, каким он есть, может быть, он имеет на это право. Зарплаты французских государственных служащих, как известно, малы, а если бедолага может прикарманить несколько франков, и в то же время помочь делу — sapristi! Утром оружие исчезло, и если какая-то жалоба была зарегистрирована, то в кабинете каждого чиновника во Франции есть вместительные долгие ящики.

Дядя Джесс узнал, что Андре Мальро, французский романист, сердце и душа сочувствующих лоялистам, покупал оружие для испанского правительства. У него была квартира в Париже, полная сокровищ искусства. Он продавал их, а возможно, привлекал и другие средства на покупку самолетов, в которых, будучи сам летчиком, понимал толк. У Ланни был порыв пойти к нему. Но тотчас же он столкнулся с той же трудностью, которая связывала его по рукам и ногам в Нью-Йорке. Такой человек, как Мальро, должен жить в окружении фашистских шпионов. И как мог американец с богатыми связями придти к нему и дать ему деньги, чтобы это не стало известно? Не говоря уже о целевом финансировании, выглядевшем примерно так: «У меня есть два друга лётчика в аэропорту Альбасете, и я хочу, чтобы этот самолет отправился к ним». Это было бы также, если бы человек мог приехать к Триумфальной арке, вырыть под ней яму и взорвать её с помощью динамита, и никто бы не спросил его имя и адрес!

Так что Ланни будет продолжать делать то, что он делал в течение многих лет, давая деньги немного здесь и немного там. Кое-что Труди, сколько ей потребуется. Кое-что для школы в Каннах, у которой был новый директор. Кое-что Лонге для газеты. Кое-что Рику для пробуждения профдвижения в Англии. Кое-что Ганси и Бесс для той же цели в Нью-Йорке. И всегда: «Сделай вклад от своего имени, и не упоминай меня!»

Захаров переехал в свой отель в Монте-Карло раньше, чем обычно, потому что его старые кости жаждали солнца и страшились ноябрьского холода. Мадам одолжили Оливии Хеллштайн, которую когда-то Эмиля считала правильной женой для своего приемного сына. Теперь Оливия была замужем за французом и имела полдюжины детей. Один из них «перешёл», а мать узнала о польском медиуме, и в настоящее время использовала каждый день для безвредного обмена пустяками с предположительным духом своего малыша. Кроме того, был дядя Оливии Соломон, который умер от жестокого обращения нацистов. Этот полноватый пожилой банкир периодически «возникал», показывая удивительное знание семейного банковского бизнеса во всех столицах Европы, и свободно рассуждал по проблеме антисемитизма в духовном мире. В этом мире не было нацистов, заявил он, потому что никто не будет иметь ничего общего с ними. Куда их отправляли, он никогда не говорил.

Мадам была сдана в аренду примерно так же, как в светском обществе Парижа и Лондона. Для неё никогда не было никакой разницы, в каком доме она жила, при условии, что люди хорошо относились к ней. Она всегда могла развлечь себя двумя колодами карт. И каждый день для физических упражнений она ходила пешком до ближайшего киоска и покупала дешевый популярный журнал или газету, выбирая те, где было много картинок. Странный дар, которым она зарабатывала себе на жизнь, играл лишь небольшую часть в ее личной жизни. И она уставала убеждать людей, что она не знала, как это случалось, или когда это произойдёт, если произойдёт.

Труди в отсутствие Ланни много думала об этой проблеме. Он дал ей книгу Ости Паранормальные способности человека, и книга позволила ей увидеть, что эта вселенная является гораздо более обширной и сложной, чем считал Карл Маркс. Она попросила: «Ланни, могу ли я попробовать мадам снова и посмотреть, скажет ли Люди что-нибудь ещё?»

Ланни ответил: «Конечно». Он и его мать считались открывателями польского медиума и, следовательно, пользовались исключительными правами.

Он позвонил Оливии и заехал за старухой. Он взял тот же номер в отеле всего в двух шагах от Труди. Он решил поприсутствовать, сидя в углу, и в надежде, что Текумсе его не заметит. Труди вошла и уселась в кресле, который стоял перед мадам. Последняя вошла в транс сразу, и наступила тишина, пока Труди пробовала сосредоточиться на мысли о своём бывшем муже, желая ему появиться.

Но это не было днем Люди. Вдруг Текумсе сказал: «Здесь чужой старик, он бродит испуганно вокруг. Он, кажется, хочет поговорить, но не может».

«Как он выглядит?» — спросила Труди, желая быть вежливой.

— «Он очень, очень стар. Я полагаю, что он только что перешёл. У него забавная маленькая белая бородка. Я полагаю, что он ищет вас, Ланни». Не было никакого смысла пытаться обмануть индейского вождя, сидя в углу. Если вы были там, вы были там, и вам лучше вести себя прилично.

Ланни послушно поднялся со стула. И когда Текумсе спросил: «Знаете ли вы такого человека?» он ответил сразу: «Я знаю, но он не в мире духов».

«Вы никогда не можете знать, кто находится в мире духов», — объявил глубокий голос с польским акцентом. — «Это не занимает много времени оказаться здесь, так что не будьте так самоуверенным. Этого старика я тоже знаю. Несколько лет назад вы привели его ко мне, а он испугался и убежал. Не помните, Неизвестный солдат пришел и говорил с ним, и люди, которые были убиты в Вердене, кричали на него, и была страшная стрельба орудий, он сказал, что он делал пушки, а затем убежал от их звука! "

«Я всё помню очень хорошо», — ответил внук оружейников Бэдд. — «Если этот старый джентльмен здесь, я был бы рад поговорить с ним». Он посмотрел на Труди, и она на него, потому что здесь может быть настоящий феномен.

— Он говорит, что ищет свою жену. И не хочет говорить с кем-либо еще. Он называет ее Мария. Это правильно?

— Это одно из ее имен.

— Я думал, может быть, он зовет Деву Марию. Здесь очень сильное католическое влияние. Он католик?

— Я не думаю, что это так, но она католичка.

— Старик плачет, и слезы текут по его щекам. Он, кажется, совсем расстроен, и я не думаю, что он понимает, что я ему говорю.

— Скажите ему, что здесь Ланни Бэдд. Он знает меня очень хорошо, и вы в прошлом давали мне много сообщений для него.

Там пришла пауза, а затем слабый голос произнёс: «Mon garзon».

Ошибался ли Ланни, что он слышал голос Захарова? Конечно, это были следы голоса, которые воспроизвёл Текумсе голосом мадам Зыжински. Обычно объясняют, что духи используют голосовые связки медиума. Это звучало глупо, пока не спросишь себя: «Как любой человек использует свои собственные голосовые связки?» В мозгу появляется идея, которая мгновенно заставляет вибрировать голосовые связки. Говорят, воздух заставляет связки вибрировать. Но как мысль заставляет поток воздуха двигаться? Где-то в этом процессе, нематериальная идея создает перемещение материи. Но как это может произойти, находится за пределами власти мудрейших ученых, объяснить или понять. Ланни мог возразить: «Тот же самый процесс, который сделал возможным Захарову использовать свои голосовые связки, могли позволить Захарову использовать голосовые связки Зыжински».