Коридоры кончаются стенкой

— Я, честное слово, не понимаю, о чем речь.

— Когда обсасывали эпизод с Рыжковой, ты отправил его за мной?

— Отправил. Кабаев понес такую чушь, что потребовалась ваша помощь.

— А по-моему, ты отстранил Бурова, чтобы в его отсутствии убедить Кабаева отказаться от показаний.

Захожай понимающе улыбнулся.

— Вы поручили мне привести дело в порядок. С этого момента я несу ответственность за его состояние?

— Конечно.

— Я тоже так считаю. Поэтому когда я услышал, какую чушь несет Кабаев, я, чтобы не испортить дело, действительно решил склонить Кабаева к тому, чтобы он отрекся от нее, но сделать это хотел с вашим участием.

— Почему эпизод с Рыжковой ты считаешь чушью?

— Потому что заявление о намерениях эстонца голословно. О нем никто ничего не знает, кроме того, что он эстонец. Даже не общался с ним никто! Как же можно знать о его намерениях?

Миронович задумчиво почесал затылок.

— Черт его знает, может, ты и прав… Но отсылать Бурова не следовало. Сделал бы перерыв.

— Ковать железо нужно, пока оно горячо, и в том, что я послал Бурова за вами, не вижу ничего предосудительного… Вы мне дали его в помощники или у него иная роль?

Миронович насупился.

— Ты парень не глупый, — сказал он глухо, — но залупляться не советую. Понял? Пойдем к Влодзимирскому, приглашает. — Миронович встал и, не оглядываясь, пошел из кабинета.

— Что там у тебя за шуры-муры с Кабаевым? — строго спросил Влодзимирский, когда Захожай присел у края стола.

— Никаких шур-мур, товарищ капитан. Возникла ситуация, в которой потребовалось участие Мироновича. Я отослал за ним Бурова, который придан мне в помощники.

— Миронович, объясни!

— Мы разобрались, товарищ капитан. Это недоразумение.

— Так всыпь своему Бурову по первое число. Не хватало мне еще дрязг.

— Я подготовлю проект приказа.

— Именно так. Чтобы впредь неповадно было. Ты в эпизоде с Аллилуевым разобрался? — обратился Влодзимирский к Захожаю.

— Не очень, но в курсе.

— Не очень… Тогда поезжай в Краснодар, разберись. Вплотную займись Рукавцовой. Санкцию на ее арест мы пришлем. Остальное утрясай на месте.

— На Рукавцову санкция наркома не требуется.

— Не помешает. Рапорт на арест сотрудников УНКВД будет общий. Включим и ее туда. Ты протоколы Кабаева тщательно проанализировал?

— Да.

— В чем он твердо уличает Шашкина?

— В подготовке к терактам, в незаконных арестах, фальсификации и массовом применении к подследственным мер физического воздействия.

— Что говорят о нем остальные?

— Я изучил показания Сербинова, Стерблича, Абакумова, Захарченко и Бродского. Вырисовывается следующая картина: Шашкина в Ростов-на-Дону притащил с собой Люшков, когда был назначен начальником УНКВД по Азово-Черноморскому краю. В Управлении он бывал редко, работал преимущественно на периферии по казачьей контрреволюции. Незадолго до разделения АЧК Люшков назначил его врид начальника Армавирского ГО НКВД, но не за деловые качества, а как специалиста по пыткам и фальсификации. Именно эти качества оценил в нем Малкин, когда стал начальником УНКВД по Краснодарскому краю, и взял к себе в аппарат начальником третьего отдела. Шашкин притащил за собой ближайших своих помощников: Самойленко, Фильченко и Ткаченко…

— Ткаченко — это тот, на которого давит военпрокурор Гальперин?

— Да-да, он самый. С первых дней эта группа стала вести вражескую подрывную работу с использованием пыток и других незаконных методов следствия. Именно Шашкин с начала разворота массовой операции по полякам в сентябре тридцать седьмого года дал на места директиву, которой обязал руководителей горрайорганов составлять списки лиц, подлежащих арестам, не на основе информации об их преступной деятельности, а на основе данных адресных бюро и анкет учреждений, организаций. Далее он совершенствовал свой метод во время массовых операций по грекам, немцам, латышам, эстонцам и прочим. Этим методом оперативно-следственная группа, в которую входили Ткаченко, Бродский, Мухин, Березкин, Фонштейн и ряд других сотрудников, в буквальном смысле слова пекла многочисленные контрреволюционные организации. Подогреваемый Малкиным и Сербиновым, Шашкин так далеко зашел в своей подрывной работе, что стал производить массовые аресты лиц с партийной принадлежностью — членов и кандидатов в члены ВКП(б).

Именно Шашкин внедрил в практику Управления метод фальсификации, при котором исполнение полученных из Москвы приговоров откладывалось, в протоколы допросов осужденных включались фамилии лиц, которые были арестованы, но не привлечены за отсутствием доказательств. После этого они осуждались как изобличенные показаниями уже осужденных. Таким образом он намеревался расправиться с двумя сотрудниками Управления Столовицким и Лунга, которые на отчетно-выборном партийном собрании достаточно мотивированно выступили против включения в списки для голосования Захарченко. Сначала он пытался понудить бывшего врача УНКВД грека Сорокашиша, арестованного за шпионаж, дать на них показания как на соучастников преступления. Тот навстречу Шашкину не пошел. Тогда он включил их фамилии в протокол Сорокашиша после его осуждения. Спасли обоих последовавшие за этим аресты Шашкина, Захарченко и других.

— Как относился к «творчеству» Шашкина Малкин?

— Ставил всем в пример, чаще других поощрял, вскоре сделал своим помощником, а затем и начальником Сочинского ГО НКВД. Повысил в звании через ступень, и представил к ордену.

— Силен, мерзавец! Он, вероятно, с Ежовым был на ты?

— У него хорошие отношения были с Фриновским и Дагиным.

— Понятно. Как можно быстрее разделывайся с Рукавцовой и снова сюда, к нам. Мне нравится твой стиль работы. Счастливо.

Захожай уехал в Краснодар в расстроенных чувствах. Очень не нравилась ему возня Мироновича вокруг нелепой идейки о подготовке терактов против руководства страны. Знает прекрасно, что все это чушь, и все остальные знают, но как искусно играют! И Кабаев, и Миронович, и Влодзимирский… Ну, с Кабаевым ясно: человек между жизнью и смертью. А что заставляет идти на риск Мироновича? Желание выслужиться? Ладно. Миронович — хрен с ним. А что делать мне? Не замечать игры и проводить их линию? Или «не суметь доказать» террор? И то, и другое смертельно опасно. Он вспомнил инцидент с Буровым и до боли закусил губу. «Следят друг за другом, варвары. Никому не доверяют! Сами себе — тоже».

«Совершенно секретно. Только лично. Гор. Краснодар. Начальнику УНКВД по Краснодарскому краю капитану государственной безопасности тов. Шулишову. В дополнение наших №№ 6/7781 от 27.08.39 и 6/8144 от 8.09.39 направляем Вам материалы с санкцией тов. Берия для производства ареста следующих лиц: Безрукова Н. К., Гришина А. С., Полетаева П. П., Мухина Г. И., Феофилова П. А., Рукавцовой Д. Ф. и Коваленко И. Е. Арест указанных лиц согласуйте с прокуратурой на месте. Приложение: рапорт, протоколы допроса и справки. Начальник следчасти ГУГБ НКВД СССР майор госбезопасности Сергиенко».

«Приложение № 1.

Народному комиссару внутренних дел СССР комиссару госбезопасности 1-го ранга — тов. Л. П. Берия.

Следствием по делу антисоветской заговорщической организации в УНКВД по Краснодарскому краю изобличены как заговорщики, проводившие активную вражескую работу, следующие сотрудники того же УНКВД:

1. Мухин Геннадий Иванович — начальник 1-го отделения 2-го отдела. Показаниями Стерблич Г. Д. и Шашкина И. И. уличается как участник заговора. Показаниями Абакумова Н. А. — как фальсификатор следственных дел.

2. Полетаев Павел Порфирьевич — бывший заместитель начальника 3-го отдела. Показаниями Стерблич Г. Д., Шашкина И. И. и Захарченко Ф. Д. изобличен как участник заговорщической организации.

3. Безруков Николай Корнеевич — начальник 3-го отдела. Изобличен показаниями Стерблич Г. Д. и Шашкина И. И. как участник заговора. Показаниями Абакумова Н. А. и Захарченко Ф. Д. — как фальсификатор.

4. Коваленко Иван Ефимович — бывший начальник 8-го отдела, в данное время переведен на негласную э» боту. В заговорщическую организацию вовлечен Шашкиным И. И. Участие его в организации подтверждается показаниями Стерблич Г. Д. и Кабаева И. Л.