Русские святыни

Выбрав путь, Русь и дальше торила свою дорогу. Латинская (в будущем католическая) вера, например, имела богослужение на латыни. Это ставило в особое положение клир (священнослужителей), разводило людей на слой элиты, понимающей смысл богослужения на чужом для большинства европейского населения языке, и на народ, который являлся лишь "пасомым стадом", чернью. На Руси православие греческого образца вводило богослужение на местных языках.

Эта сторона носила принципиальный характер, и знаменитые моравские братья Кирилл и Мефодий в своей деятельности учитывали этот момент. Более того, славянские жития Кирилла и Мефодия, открытые в середине XIX в. Горским, содержат сведения о хазарской миссии просветителей. Впрочем, об этом говорится и в других источниках. Современные православные богословы весьма убедительно доказывают, что под хазарской миссией имелась в виду русская миссия, что первое крещение россов "произошло в Русии в 861 г., а крестителями их были святые равноапостольные Кирилл и Мефодий". [54] Это важно, поскольку введение христианства, славянская азбука связаны не только с просвещением, но и с реальным крещением русских. И русская задача обусловила и сделала необратимой задачу проповеди на местных понятных языках и невозможность сделать крещение насильственным актом. Коснувшись Руси, «ненасильственная» сторона православия была резко усилена.

Известно, что Кирилл и Мефодий, составившие славянскую азбуку, были и проповедниками христианства и именно в этом видели необходимость грамоты как средства достижения смысла божьего учения. Поэтому православие не выделяет столь сильно клир, богослужение ведется на местных языках, а проповедник-миссионер очень часто являлся и творцом местной азбуки. В этой связи вспомним хотя бы Стефана Пермского, творца коми-пермяцкой письменности и проповедника православия.

Римская церковь запрещала перевод Библии на живые языки и специальными решениями (927 и 967 гг.) оговаривала, что богослужение должно производиться там "ни в коем случае не по обряду болгарского" народа, либо русского или на славянском языке, но в соответствии с папскими установлениями и распоряжениями клириком, хорошо обученным в латинском языке. В "Житии Кирилла Философа" славянский просветитель резко спорит с такими установлениями: "Не на всех ли равно от Бога проливается дождь? Или солнце не так же сияет на всех одинаково? И не одним ли воздухом дышим мы все? И как это вы не стыдитесь, выделяя только три языка (древнееврейский, греческий и латынь. — Н. Б.), а прочие народы и племена обрекая на слепоту и глухоту?! Скажите мне: если рассуждать по-вашему, то не выходит ли, что Бог либо немощен и не может дать письмо всем народам, либо же просто завистлив и не хочет этого? Но мы знаем немало народов, имеющих свои книги и воздающих богу хвалу каждый своим языком. Это армяне, персы, авазги, иверы, согдийцы, готы, обры, турки, хазары, аравляне, египтяне и множество иных".

В борьбе за выбор религий сказалась и «языковая» сторона. Византийский монах Мефодий и подвизавшийся с ним его брат Кирилл, просветители славянских народов и творцы славяно-русской азбуки, внесли свою лепту. Русь выбрала, а в результате знаменитый русский поэт О. Мандельштам мог сказать: "Русский язык — язык эллинистический. По целому ряду исторических условий живые силы эллинской культуры, уступив Запад латинским влияниям и ненадолго загощиваясь в бездетной Византии, устремились в лоно русской речи, сообщив ей самобытную тайну эллинистического мировоззрения, тайну свободного воплощения, и поэтому русский язык стал именно звучащей и говорящей плотью… Эллинистическую природу русского языка можно отождествлять с его бытийственностью".

Уже выбор языка был показателен, если вспомнить сопряженные с ним культуры. Эллинское отношение к красоте творило высшее искусство мира, римское же искусство явно носило вторичный, подражательный характер. Эстетическое отношение к миру подразумевает любование этим миром, любовное отношение к нему, желание «заразить» этой любовью других. Итак, любовь и красота не только корни производных слов, но смысл эллинского отношения к миру, который как бы перетекал на Русь через греческое вероисповедание. Римское отношение к миру, где искусство подражательно и, следовательно, формально, язык богослужения непонятен, резко увеличивало значение формы, ритуала, механизма, хозяев этого механизма и требование подчиняться ему. Церковь Рима — это, в первую очередь, воля клира.

На Руси по-другому. Православие признает в язычестве предчувствие божества, и, желая заразить другие народы своим учением, видит в них не врагов, но будущих братьев и старается облегчить им переход в правильную веру проповедью на их языке. Католицизм подчеркивает отталкивающую, демоническую природу язычества и в миссионерской деятельности стремится подчинить дух и волю язычника. Да и трудно непонятную латынь сделать привлекательной для массы народа. Отсюда дух инквизиции: истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение.

Поэтому в православии действует желание "не победить, но приобрести братьев по вере" (Григорий Богослов), и церковь строится как единое образование священнослужителей и мирян. На Западе речь идет о власти клира и епископов.

Стоит напомнить и о папизме, что в конце концов резко развело церкви. В 1054 году православие и католицизм разошлись, официально предав друг друга анафеме-проклятию. Ключевым вопросом несогласия явилось требование римской церкви придать статус первосвященника христианской церкви римскому патриарху — папе. Слово его должно было обладать принципиальным преимуществом по сравнению с другими патриархами, не говоря уже о клире и мирянах. Этот настрой римской церкви в конце концов обусловил принятие догмата о непогрешимости папы. На дальних подступах подготовки этого догмата ступенькой выглядело учение о «филиокве». Это латинское слово было добавлено к символу христианской веры, принятому на Вселенских соборах, и означало "и от Сына", т. е. Святой дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына. За туманной для светского человека формулировкой стояло разрушение единобожия, ибо сын становится равен отцу. Появлялось как бы два источника мира и жизни, а не один. Политически это означало возможность появления и третьего претендента на божью власть и непогрешимость — римского папы. Эта претензия и была реализована в догмате о непогрешимости папы. Римская церковь выступила здесь не только с претензией на свою исключительность и подчиненность других церквей и миров, но и разрушила христианскую традицию соборно, т. е. на Вселенских соборах по любви и договоренности "общим духом" решать церковные вопросы. Русь, не принявшая латинства, сохранила в своем господствующем мировоззрении больший объединяющий дух, демократизм, соборность, преемственность традиций.

В традиции Русь также произвела свой отбор. Особой популярностью в чтениях русского книжника и в начале христианской эры, и в XIX–XX веках пользовались не все отцы церкви. В Европе выделили одних и, в первую очередь, Аврелия Августина. И трудно не увидеть связи между учением о предопределении Августина и учением о предопределении протестантски-буржуазных движений. На Руси явно выделяют другое и других. Так, в любом учебнике Закона Божия можно узнать, что православная церковь называет вселенскими учителями, т. е. учителями всей христианской церкви, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Самые важные богослужения в православной церкви, называемые литургией, служатся по чину (порядку), составленному Василием Великим. Сокращенный вариант этой службы зовется литургией Иоанна Златоуста. Реже служится литургия Григория Богослова. Если добавить к этой троице Григория Нисского, то мы получим наиболее определивших развитие православия учителей, теоретиков христианства (Григорий Богослов председательствовал на П Вселенском соборе 381 г., принявшем пять членов Символа веры — основных догм христианства, а участник этого Собора Григорий Нисский разрабатывал учение о Духе Святом), теоретиков и организаторов монашества (они привили монашество на Востоке, и устав Василия Великого действовал на Руси), пропагандистов (звание Златоуста говорит само за себя).