Русские святыни

Глава 2

РУССКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ

Великий А. Пушкин писал, что "Россия никогда не имела ничего общего с остальною Европой", "история ее требует другой мысли, другой формулы", а именно "греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер". Слова эти повторяются часто, однако, как уже говорилось, отнюдь не бесспорны. Вот как об этом писал В. Соловьев: "Итак, этические нормы, одинаково предполагаемые всеми вероисповеданиями, не могут сами по себе зависеть от вероисповедных различий… Когда миссионер убеждает мусульманина или язычника в превосходстве христианского нравственного учения, то, очевидно, предполагает в своем слушателе присутствие по крайней мере в потенциальном, скрытом состоянии тех же самых нравственных норм, как и его собственные. Значит, эти нормы, общие христианину с язычником и у этого последнего "написанные в сердце его", независимы от положительной религии вообще. Более того, все положительные религии, не исключая и абсолютно-истинной, поскольку они в своих взаимных спорах обращаются за подтверждением своих прав или притязаний к общим нравственным нормам, тем самым признают себя в некотором смысле от них зависимыми…" [47]

Или еще резче пишет И. Солоневич: "Одно и то же православие исповедуют психологически совершенно различные народы: и русские, и румыны, и греки, и армяне, и даже абиссинцы. Таким образом, одна и та же религия, приложенная к различному психологическому материалу, оставила этот материал таким, каким он был и раньше. Языческая Русь была Русью и до Владимира, и после него, Языческая Русь была такой же терпимой, «космополитической», "имперской", как и Русь московских царей или всероссийских императоров. Можно установить культурное, колонизационное и государственное влияние православия на Россию — но это влияние было только результатом национальных особенностей страны. Та же религия в иных национальных условиях не дала никаких ни культурных, ни колонизационных, ни государственных достижений". [48] И в то же время тот же автор говорит: "И я все-таки буду утверждать, что наше православие есть результат переработки византийского христианства русским народом. Я никак не собираюсь утверждать, что Православная церковь чужда этих пороков: все в мире очень далеко от совершенства. Но у нас их все-таки меньше, чем где бы то ни было. Православие не организовало инквизиции, как организовывали ее и католицизм и протестантство, православие никогда не жгло ведьм и еретиков, всякие попытки протащить к нам это великое изобретение западноевропейской культуры немедленно встречались самыми резкими протестами со стороны русского церковного мира. Индульгенции, которые жаждавшие прибытков восточные патриархи привозили на Московскую Русь, так и остались нераспроданными: идея взятки Господу Богу Руси была и осталась чужда. Если исключить трагическую историю со старообрядцами, то никогда православие не пыталось навязать себя кому бы то ни было силой. Были завоеваны татарские завоеватели— и никто не трогал их религии. Были как-то включены языческие племена — и никто не резал их за идолопоклонство, как в соответственных случаях резали другие религии мира.

Православная терпимость — как русская терпимость, происходит, может быть, просто-напросто вследствие великого оптимизма: правда все равно свое возьмет — и зачем торопить ее неправдой? Будущее все равно принадлежит дружбе и любви — зачем торопить их злобой и ненавистью? Мы все равно сильнее других — зачем культивировать чувство зависти? Православие светло и приветливо — нет в нем ничего угрюмого и страшного. Оно полно уверенности и оптимизма — любовь и правда все равно возьмут свое". [49]

Как видим, и утверждающие независимость национального духа от религии в конце концов говорят о православии как национальной религии. И на самом деле, почему-то языческая религия не удовлетворяла, а история говорит о том, что выбор религии был не моментальным и случайным шагом. Православие выбирали русские люди в споре с латинской церковью, мусульманством и иудаизмом. Значит, проблема соответствия религии национальному духу была, и выбор прошел столь удачно, что православие стало национальной религией, срослось с народом, стало русским православием. Как замечал известный русский филолог А. Потебня, национальный выбор усугубляет национальный дух так же, как колесо, идущее по избранной колее, углубляет колею. Русские в христианстве выбрали не только учение, но и учителей. Смысл и ряд сторон учения приобрели русский характер. Символ веры — греческий, алтарь, икона и богослужение греческое, но шатровую церковь и ее колокола вряд ли с чем спутаешь, язык богослужения, музыка, росписи — безусловно русские.

Расхождение Европы и России обозначилось уже во время выбора типа христианства. Русь, как известно, выбрала православие византийского образца, а не латинство. И сам выбор был в конечном счете обусловлен своего рода проверкой на месте. Князь Владимир Святославович послал доверенных мужей, которые побывали у болгар восточных, потом у немцев и у византийских греков. Греческий Патриарх в присутствии послов совершил торжественную службу. Как описывает древнейшая летопись, великолепие храма Софийского, множество духовенства в прекрасных облачениях, стройное пение клира привели русских в восторг. Они думали, что стоят на небе, а не на земле. Возвратясь в Киев, они с восхищением говорили о вере греческой, о красоте богослужений. В этом рассказе обращает наше внимание на себя то обстоятельство, что помимо жизнеучительных и вероучительных установлений, решающим доводом явилась красота и великолепие богослужения. Не следует забывать и о том, что Византия того времени была безусловным лидером культуры, в значительной степени сохранявшим высшую античную традицию. Итак, политико-бытовые соображения, более высокая культура, сохранявшая древнюю традицию и образование, а также красота и великолепие богослужения определили в глазах людей того времени выбор религии, а значит, и тип отношения и воззрения на мир. Иными словами, тип мировоззрения — православный — определил и философско-мировоззренческие основы русской мысли. И. А. Ильин совершенно правильно утверждает, что важно не только то, во что ты веруешь, но еще и то, чем, т. е. какими силами души, осуществляется твоя вера. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепопокорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество). [50] Коли так, то различие дорог латинства и православия ясно: "Если вера зависит от воли и решения, то, очевидно, неверующий не верит потому, что решил веровать по-своему… неверующий есть нежелающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастие, не ослепление, не скудость духовную, а злую волю…" [51]

Напротив, православие признает руководительную мудрость Афанасия Великого и Григория Богослова: "То, что совершается силою против желания, не только вынуждено, несвободно и не славно, но просто даже и не состоялось". [52]

Указанное различие сказалось и в исторических условиях принятия веры. Современный богослов пишет: "Возможность выбора веры, представившаяся в тот момент народам древнерусской державы, — уникальная особенность их судьбы, большинству языческих народов Европы в эпоху раннего Средневековья возможность избрать одну из мировых религий история не предоставила. У Руси этот выбор был". [53] Русских не заставляли — они выбрали религию сами.