Атаман Платов

И на самом левом фланге, где шестая колонна Кутузова атаковала бастионы у Килийских ворот, тоже кипело сражение. Дважды колонна бросалась на вал, и дважды егеря и гренадеры под градом неприятельских пуль и ядер отходили. Стены Новой крепости здесь особенно мощны, и весьма силен засевший в ней турецкий гарнизон. На глазах Кутузова пал бригадир Рибопьер — его зять. Больно кольнула мысль о дочери: «Бедняжка Груня…»

Тут от Суворова примчался казачий урядник: «Велено передать, что вы назначены измаильским комендантом».

Михаил Илларионович не поверил бы, если б не знал Суворова. Он приказал ввести в дело последний резерв — Херсонский полк. Сам повел его на штурм…

Позже других вспыхнуло сражение на берегу Дуная. Используя туман, колонна де Рибаса атаковала крепость с юга. На баркасах, ялах, фелюгах отряды Арсеньева, Чапеги, Маркова переправились через Дунай и обрушились на укрепления. Мог ли Айдос-Мехмет-паша допустить мысль, что Суворов именно здесь, преодолев такую преграду, как Дунай, нанесет свой главный, решающий удар? Уж этого он никак не ждал!

Первыми высадились запорожские казаки Зиновия Чапеги. Ошеломленные турки, пытаясь отстоять укрепления, почти все пали. К ним не успела подоспеть помощь, как уже причалили суда отряда Арсеньева и Маркова. Сокрушив неприятеля, егеря и казаки ворвались в окраинные улочки Измаила…

Платов еще находился у рва, когда казак вскричал:

— Ваше превосходительство, гляньте-ка! Турки! — и указал в сторону наступавшей правее колонны Орлова.

Вынесшиеся из Бендерских ворот всадники врезались в строй казаков и, с ожесточением рубясь, стали теснить их. Сверху, с бастиона и крепостной стены палили в казаков турецкие стрелки и били пушки.

Первой мыслью Платова было поспешить туда, на помощь, но вспомнилась суворовская заповедь: лучшая помощь соседу — решительное продвижение.

— Ваше превосходительство! — вырос перед ним офицер от Безбородко. — Их превосходительство генерал-майор ранен!

— Кто ранен?

— Генерал Безбородко! Он повелел принять вам начальство! Вы остаетесь за него!..

Ядро разорвалось поблизости от генерала. Осколок, разворотив кость, отсек руку напрочь. Теряя сознание, Безбородко успел передать последнее распоряжение…

Решение пришло само собой: не теряя времени, прорваться в глубь крепости, к Дунаю, где высадилась и ждет поддержки колонна Арсеньева. А частью сил оказать помощь четвертой колонне. Там казаки с трудом отбиваются от янычар.

— Бегом к подполковнику Орлову, — повернулся Платов к адъютанту. — Передай приказ: ударить янычарам во фланг, отсечь их от ворот.

Казаки скатились с вала, ворвались в турецкую гущу. Орудуя саблями и дротиками, они яростно бились, тесня неприятеля и заходя ему в тыл.

«А главными силами продолжать наступать, к Дунаю!» С высоты крепостной стены Матвей Иванович видел узкие крепостные улочки, скопление домов, стрелы минаретов и круглые купола мечетей. Мерцали вспышки взрывов, несколько домов полыхали, охваченные огнем.

— За мной, донцы! — Платов выхватил из ножен саблю.

В ту минуту он забыл, что является не только командиром колонны, но и начальствует над соседней, четвертой. Он понял: теперь важно, чтоб подчиненные видели его рядом и следовали его примеру.

— Мы сами, ваше превосходительство! — крикнул офицер Демьянов и тут же упал, сраженный пулей.

— Береги себя, Матвей! — рядом оказался брат, двадцативосьмилетний есаул Степан Платов.

— А ну, давай вперед! — воскликнул Матвей Иванович. — Захвати бастион!

Казаки бросились за Степаном, а Матвея Ивановича кто-то толкнул, и он оказался оттесненным. Слева возвышался другой бастион, из него тоже палило орудие и через узкие щели-амбразуры хлопали мушкеты. Платов хотел направить туда подкрепление, но в бастионе уже послышались выстрелы. Тут же прибежал казак:

— Приказано вам донести, что ворвались в бастион, но турки наседают.

— Бастион держать! Никак его нельзя сдавать! Из-за каменной стены выскочило четверо турок, с устрашающими криками бросились к нему. Одного Платов зарубил сам, со вторым разделался адъютант, остальных посекли подоспевшие казаки.

Едва они отошли, как в то место угодило ядро. Взрывом разнесло турок. «Повезло», — перекрестился Матвей Иванович. «Малость задержись — и не быть живу».

Влево вдоль вала наступал Стародубовский карабинерный полк, командира не было, командовал незнакомый офицер.

— Как имя? — спросил его Платов.

— Ротмистр Андрей Слепушкин.

— Давай, Слепушкин, по валу, навстречь колонне Кутузова!

— Есть! — офицер повел казаков в сторону Новой крепости, которую штурмовал отряд Кутузова.

Был уже полдень, а сражение продолжалось. Неприятель дрогнул, но не был сломлен, яростно сопротивлялся. Казаки с трудом продвигались к Дунаю, где бились солдаты и казаки из колонны Арсеньева.

Свой последний, находившийся в резерве полк Платов повел в сражение сам. Нужно было преодолеть открытое, простреливаемое пространство. Впереди спасительная каменная стена, за которой можно укрыться.

— За мной, братцы! К Дунаю!

За командиром широкой лавиной бежали казаки…

К полудню крепость пала. Было уничтожено 26 тысяч неприятельских солдат. Русским войскам досталась богатая добыча: 265 пушек, 345 знамен, 3 тысячи пудов пороха.

После боя де Рибас увидел Платова на городской площади.

— Спасибо, бригадир! — сказал он с чувством. — Подоспел к Арсеньеву в самый раз!

В донесении главнокомандующему о штурме Измаила Суворов писал: «Бригадир и кавалер Платов, поощряя подчиненных своих к порядку и твердости под сильными перекрестными выстрелами, достигнув рва и нашед воду, в том только месте находящуюся, не только не остановился, но сам перешед оную, служил примером и с неустрашимостью влез на вал, разделя на три части колонну, поражая неприятеля, овладел куртиною и пушками и много дал пособия с препорученным ему войском к преодолению далее неприятеля и за соединением с колонной Орлова, вылазку, сделанную с Бендерских ворот, опрокинув, был он, Платов, сам повсюду примером храбрости» [7].

Вскоре последовал приказ о награждении Матвея Ивановича Платова орденом Георгия 3-й степени. Таким же орденом награждался и Михаил Илларионович Кутузов.

Награжден был и де Рибас бриллиантовой шпагой. В столицу просочился слух, будто бы он, де Рибас, а не Суворов составил план штурма крепости. Противники Суворова, а их было предостаточно, подхватили эту сомнительную весть и усердно ее распространяли. Однако и этим, как ни старались они, не смогли умалить величие совершенного Суворовым подвига.

В ДАЛЬНЕМ ПОХОДЕ

На помощь Грузии

В полдень двадцать седьмого февраля 1796 года в слободу Заречную, где расположился на переходе Чугуевский казачий полк генерал-майора Платова, прискакал вестовой из крепости. У хаты полкового командира казак соскочил с коня и, расправив ремнем складки шинели, толкнул дверь.

Генерал сидел за столом, листал расходные ведомости по котловому довольствию да фуражу. Лицо взялось краснотой, на лбу с глубокими залысинами залегли складки. Увидев казака, оторвался от бумаг, недовольно спросил:

— Что надобно?

— Господин комендант крепости ждет вас до себя. Повелел сказать, что дело важное, просил поспешить.

— Хорошо, поезжай! — Платов сложил бумаги. — Эй, Антон! Седлай коней!

— Слушаюсь! — донеслось из соседней комнаты. Выехав из слободы, что находилась за старой таможней.

Матвей Иванович и сопровождающий его верховой перебрались по льду через неширокую Темерничку и поскакали к теснившимся на пологом скате домишкам. Это было воинское поселение отставных солдат пехотного полка. Полк располагался неподалеку. Его солдаты носили долгополые куртки-доломаны с блестящими пуговицами и цыфровкой — узорчатой обшивкой золоченым снуром, потому селение и называли Доломановскнм. Дома в нем стояли скученно, однако в равнении, образуя неширокие улочки.