Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

– Ну и что? – сказал Субудей: – Так и должно быть.

– Конечно, – неприятно скривился Тохучар и, повернувшись к Субудею, спросил: – Ты знаешь, что мусульмане не поклоняются кресту, как христиане?

– Это ты к чему? – удивился Субудей.

– Всё к тому же, – хмыкнул Тохучар.

– Ну, знаю, – подтвердил Субудей.

– А ты не заметил, что мусульманки пришивают сзади на халаты своих детей тряпичные крестики?

– Не обратил внимания, – бросил Субудей.

Чиркудай с интересом прислушивался к разговору друзей, ласково посматривая на подъехавшего к нему сына. Он мало разговаривал с Анваром, проявлял свою любовь молча. И сын его понимал.

– А вот я обратил, – нравоучительно продолжил Тохучар: – И даже узнал, что это означает.

– Говори дальше, без понуканий, – попросил Субудей.

– Мусульманки уверены, что когда кричат вслед напроказившему сыну какое-нибудь проклятие, крест отводит это зло. Нашивают крест для того, чтобы случайно сказанное проклятье не коснулось ребенка.

– Как кресты на щитах воинов, которых мы видели на юге Хорезмского султаната? – сравнил Субудей, но ехиднам голосом. – Которые называют себя божьими воинами?

– Почти что так.

– Значит, они тоже защищаются крестами, – Субудей весело рассмеялся: – Вместо того чтобы хорошо драться, они прячутся за крестами. Дураки! – он успокоился и серьезно спросил: – Но при чём здесь всё остальное: иудеи, мусульмане, русичи, монголы, и, бред сивой кобылы в лунную ночь?

– А всё при том же, – самодовольно усмехнулся Тохучар. – На свете существуют и добрые и злые духи. И тех и других можно чем-то задобрить, и они помогут, – помедлив, он угрюмо продолжил:

– Если для монголов завоевания Темуджина – это хорошо, и его хвалят, то для остальных народов – это плохо, и его проклинают. Монголов мало, чуть более пятисот тысяч, а завоеванных – больше ста миллионов. От войн Чингизхан получает больше зла, чем добра. И крестик ему на спину никто не пришил... Да он и не поможет... – многозначительно заявил Тохучар. – Крестик – чепуха. Так я думаю.

Друзья задумались.

Наконец Субудей вздохнул и нарушил молчание, прерываемое лишь топотом громадного количества копыт колонны коней, их всхрапами и ржанием.

– Значит, ты считаешь, что все болезни Великого хана от тех проклятий, которые на него насылают покоренные?

– Я это предполагаю, – вновь усмехнулся Тохучар: – Помнится, что такие разговоры, во время обучения у китайцев, Ляо Шу называл философией. Полезная наука... Темуджин хочет найти своих предков, чтобы попросить помощи у них. Вы ведь знаете, что самую сильную помощь могут оказать умершие. Он стал Великим, но несчастным... – с тяжелым вздохом закончил Тохучар.

Слушатели опять помолчали. Неожиданно для себя Чиркудай сказал:

– А я почему-то верю в это.

Но никто не откликнулся на его слова. Было заметно по лицам всадников, что практически они все верили в существование духов и потусторонних покровителей. И в этом было много правды, потому что весь этот сложный и огромный мир не мог возникнуть сам, его кто-то сделал, и им кто-то должен был управлять.

Монголы вели себя спокойно, не крушили первых попавшихся под руку. Хотя селения на берегах Волги, через которые они теперь проезжали, были более многолюдны, чем оставшиеся позади. Около домов сидели одни старики и старухи. Молодые и дети с опаской выглядывали из-за заборов. Так было и в нескольких рыбачьих посёлках, на высоком волжском берегу, где густой непролазный лес висел прямо над обрывом.

Туменные нашли несколько человек, согласившихся за серебро показать им сужение Волги, немного выше того места, где они находились.

– Там, до впадения Камы в Волгу, можно переправиться, – неторопливо, объяснял, согнутый в дугу от старости, рыбак, опираясь на толстую сучковатую клюку. – И через Каму неподалеку можно перебраться.

Место для переправы было действительно неплохое. Исчез крутой берег реки, превратившийся в длинный песчаный спуск, с редким кустарником на косогоре. Нукеры уже привыкли к спокойной жизни и поэтому, спешившись, и отправив коней пастись, принялись рубить деревья для плотов.

Вот тут-то и завизжали стрелы, впиваясь в раздетых до пояса воинов. Послышались крики раненых, поднялась суматоха, но вскоре под громкими окриками тысячников паника улеглась, и несколько тысяч воинов, поймав первых подвернувшихся коней, ринулись в чащобу. Стрельба сразу же прекратилась. А нукеры вернулись через некоторое время смущённые – они не обнаружили противника.

Туменные срочно разослали дальние дозоры в разные стороны с приказом: поймать хоть кого-нибудь из нападавших. Деревья рубить перестали, сомневаясь в правильности выбора переправы.

Тохучар с Субудеем очень зло поговорили с невозмутимыми стариками и велели их зарубить. Всё-таки, именно эти рыбаки привели их сюда, и они знали, что немного севернее живут воинственные булгары.

Вечером, в лагерь, с усиленной обороной, разведчики притащили несколько замученных, бежавших следом за конями на арканах, мужчин. К ногам туменных бросили огромные, выше человеческого роста, луки, и стрелы, не уступающих в длине чудным лукам, больше похожих на пики, но только очень тонкие и легкие.

Чиркудай заинтересовался новым оружием и велел пленниками показать, как им пользуются, потому что стрелять из них, просто держа в руках, было невозможно. А если вставать на какую-нибудь подставку, то неудобно удержать равновесие после отдачи.

Трое пленных, оказавшихся булгарами, упорно молчали. Тогда Субудей отдал их китайскому палачу, приказав не убивать, но сделать всё, чтобы они заговорили.

И один не выдержал изощренных пыток. Он объяснил, что для стрельбы из этих луков, нужно ложиться на спину, брать тетиву двумя руками и, вставив её в стрелу, упираясь ногами в середину лука, оттянуть тетиву, и стрелять.

– Как далеко летят стрелы? – спросил Чиркудай у стонущего, и прижимающего к груди раздробленные пальцы булгара.

Один из бродников перевел вопрос пленному.

– На версту... – со слезами на глазах ответил булгар, едва слышно добавив: – А если стрелок силён, то и дальше...

Чиркудай подивился дальнобойности оружия и, повернувшись к китайцу, допрашивавшего пленников, поинтересовался:

– Они сказали, где ещё его племя устроит нам засаду?

– Да, – подтвердил кидань. – Здесь. Недалеко. Около слияния Камы и Волги, накопилось много булгарских воинов. Они нас ждут.

Чиркудай понимающе кивнул головой и, посмотрев на друзей, сказал:

– Боя не будет. Пойдем вниз по реке, а не к слиянию Волги с Камой, и, со всеми предосторожностями.

– Согласен, – ответил Субудей.

– А я возьму немного правее, – предложил Тохучар: – Прочешу окрестные леса на две-три версты.

– Правильно, – поддержал его Чиркудай, молча, взяв команду туменами в свои руки. Взглянув на трясущихся от страха искалеченных булгар, с надеждой пожирающих его глазами, он кратко бросил:

– Удавить!

Его приказ был тут же исполнен.

Два дня все три тумена спускались вдоль Волги вниз по течению, пока не остановились у, приглянувшегося им, неширокого места. Тохучар согнал к берегу несколько сот рыбаков, умеющих соединять большие лодки борт к борту, и стелить на них доски. А потом эти огромные настилы на лодках медленно преодолевали широкую реку. Взбрыкивающих от страха коней приходилось силой затаскивать на помосты. Но во время переправы животные иногда прыгали в воду, и некоторые тонули, запутавшись ногами в веревках.

Подумав, Чиркудай приказал не заводить коней на доски, а заставлять их плыть самих, привязывая за узду к парому. А воины с поклажей должны находиться на пароме.

Так и стали переправляться. Первым на левый берег Волги перебрался тумен Субудея, за ним пошёл тумен Чиркудая, а тумен Тохучара, разбросав по дуге в две версты воинов, охранял переправу. И когда почти половина тумена Чиркудая оказалась на том берегу, на них совершили нападение булгары, в пешем строю с саблями, топорами и копьями. Навалились сразу на двух берегах.