Ксанское ущелье

— А хоть бы и я!

— Спятил!.. Он же тебе все кости переломает!

— Не переломает.

Храбрец дернул плечом, раздвигая толпу.

Его противник поморщился, скептически оглядывая толпу, — дескать, ну и борца выставили!

Но когда Кизилбек, ускользая от захвата, изловчился раз и другой уронить его на колени, сообразил, что имеет дело с гордецом, который скорее умрет, чем сдастся.

Ему удалось ухватить Кизилбека за пояс и притянуть к себе. Юноша оказался в клещах. Упираясь обеими руками в круглые плечи соперника, он стал рваться из душного, лишающего его малейшей возможности двигаться объятия. Он не заботился уже ни о чем, лишь бы вырваться. Видно, на это и рассчитывал борец. Он вдруг разжал сцепленные на костлявой, худой спине Кизилбека руки, и тот шлепнулся на землю.

Смех зрителей доконал Кизилбека. Не возобновляя борьбы, он махнул рукой и, расстроенный, пошел прочь.

— Эх, мне бы еще пудика два веса! — горячился Илас. — Я бы показал этому борову, как бороться! Кизилбеку надо было хитрить, выматывать его, а он к нему в руки полез…

— Кто еще хочет помериться силами с нашим славным гостем? — взывал старик. — Ну, богатыри! Ну, молодцы!

Васо стал пробираться вперед.

— Ты что? — вытаращил глаза Илас. — Он же тебя, как Кизилбека, опозорит!

— Перед кем? Меня, слава богу, здесь никто не знает!

Может быть, Васо и передумал бы вступать в схватку, но тут как раз перед ним остановился старик распорядитель.

— Неужели среди нас больше нет храбрецов? Некому показать гостю из низин силу и удаль горцев?

— Отчего же нет? — вдруг осипшим от волнения голосом отозвался Васо. — Есть.

— Добро пожаловать в круг! — распахнул руки старик. — Добро пожаловать!

Победитель снисходительно ждал, притопывая ногой.

Васо снял башлык, развязал ремень с кинжалом. Илас затянул на нем борцовский пояс, старательно подоткнул полы серой черкески.

— Эх, Васо! — нашептывал он приятелю, придирчиво оглядывая его. — Только успел ты мне и людям доставить удовольствие своим танцем — и вот хочешь испортить впечатление. Эх, если бы и этот танец тебе удался!

Васо поворачивался под заботливыми руками и усмехался добродушно: «До чего славный парень Илас! С таким не заскучаешь». И вдруг в толпе людей, шедших сюда, к месту борьбы, увидел Ольгу.

Он и рад был, и не рад. Рад, потому что опять видел ее. Ведь могло так статься, что, не дожидаясь конца праздника, увезли бы ее отсюда родители, а он не успел с ней перекинуться и парой слов. И не рад: ведь она могла увидеть его побежденным.

Если бы он увидел Ольгу до того, как вышел в круг, он ни за что не стал бы бороться. Но теперь поздно. Теперь надо держаться.

Старик распорядитель призвал борцов поздороваться. Приглядываясь друг к другу, они обменялись рукопожатием и тут же отступили назад, приняв бойцовские стойки.

Схватка началась.

Зная, что ему вряд ли выдержать клещи, Васо кружил по поляне, внимательно следя за соперником. Тот бросался к нему, норовя схватить в охапку, сжать, как Кизилбека, оторвать от земли и швырнуть на лопатки, но всякий раз ловил руками пустоту: быстрый Васо ускользал от захвата. Борец свирепел, глаза его наливались кровью.

Один раз ему все-таки удалось ухватить Васо за пояс. Толпа ахнула, когда он крутнул парня вокруг себя и бросил. Васо не удержался на ногах и упал на руки. Неожиданно проворно для своего грузного тела, предчувствуя легкую победу, заезжий борец кинулся на юношу. Но Васо оказался проворнее. Он отпрянул в сторону — и противник ударился о землю со всего маху.

У него, видно, перехватило дыхание. Какое-то мгновение он лежал на земле, распростертый, без движения. Васо мог воспользоваться моментом и вырвать победу. Но он делать это не стал, дожидаясь, когда противник встанет на ноги.

Он не мог поступить иначе: на него глядели Габила и Ольга. Толпа по достоинству оценила благородство юноши:

— Вот это настоящий борец!

— Честь дороже победы!

Поступок Васо обеспокоил и борца. Он расценил его как самоуверенность и загорячился, торопясь провести любой бросок, лишь бы только этот гордец оказался на земле.

Заметив, что Васо норовит поднырнуть под него, стал гнуться к земле. При его сложении это было непросто. И тут Васо не упустил счастья. Как только в очередной раз тот согнулся, рассчитывая толстыми, как поленья, руками оттолкнуть соперника, Васо ястребом кинулся на него сверху. Всей тяжестью тела клоня борца к земле, он сумел дотянуться до ноги противника и рвануть ее вверх. Гулко отозвалась на удар грузного тела земля. Грузин, видно, не сразу сообразил, что успел побывать на лопатках, и, рыча от ярости, бросился к Васо.

Но тут на его пути встал, решительно подняв узкие, сухие ладони, старик распорядитель:

— Все, дорогой, все!

— О боже! Позор! — пробормотал тот и ринулся прочь.

Илас подбежал к приятелю:

— Ну, Васо! Ну, молодец!

Он помог юноше снять борцовский пояс, накинул на плечи башлык.

Васо, вытирая пот со лба, косился туда, где стояли Габила и Ольга.

Абрек направился к нему. Девушка спешила следом. «Неужели это его жена?» — кольнуло юношу в сердце.

Габила коротко стиснул его руку:

— Спасибо, дорогой! Очень ты нас порадовал.

Васо же чувствовал себя стесненно, скованно. Только что любовался абреком, его конем, слегка завидуя летевшей впереди Габилы славе, а теперь кусал губы. Против него обернулась мужественная красота абрека. Это он, Габила, лишает его счастья любви: девушка, взгляд которой обжег сердце, стоит рядом с абреком, едва не касаясь его плечом. Так вести себя может только обрученная или жена.

— Откуда ты, друг? — не замечая отчужденности, спросил Габила.

— Из Накити, — потупясь, ответил юноша.

— Это же Васо! — радостно воскликнул Илас.

— Васо? — поднял бровь абрек. — Хубаев?

«Откуда он знает обо мне? — насторожился и Васо. — Неужели ходит какая-нибудь небылица?»

Ответил холодно:

— Я один Васо у отца.

— Коли ты один у отца, ты должен знать Датунашвили.

— Нико?

— Да, Нико-пильщика.

— Как же мне не знать его, если в его артели я лес валил для князя Амилахвари!

«Ай, болтун! — запоздало укорил себя. — Да услышь эти слова княжеские лазутчики, сразу донесут». Решил больше молчать. Пусть другие развязывают языки.

Но тут Габила в свою очередь удивил его. Мягко подтолкнув вперед девушку, он сказал:

— Знакомься, сестра, с героем! Это тот самый богатырь, о котором нам Нико рассказывал…

«Сестра! Сестра! — серебряными колокольчиками звенело в ушах Васо. — Она ему сестра…»

— Значит, это ты волка задушил? — округлились глаза у Иласа.

Васо кивнул.

— Голыми руками?

Васо овладел собой:

— Первого, который в звериной шкуре был, задушил — это верно. А второго, который в княжеском чекмене был, недобитым отпустил… Лучше бы наоборот.

— Ничего. — Габила положил руку на плечо юноше. — Теперь он от нас не уйдет. Это я тебе говорю — То́го.

«Того? Вот это удача! Значит, Габила и есть вожак дружины абреков, которая действует с ними по соседству? Теперь можно будет и сговориться иной раз, и вместе ударить по княжеским прислужникам. Как круто изменилась твоя судьба, Васо. Чем черт не шутит, глядишь, и сравнимся славой с Габилой!»

А тот добродушно подмигнул Иласу:

— Отведи Васо в наш дом. Покажи, Ольга, какая ты хозяйка, угости джигита. Я скоро приду к вам.

Они выбрались из толпы.

Снова заиграла неугомонная зурна. Рассыпая тревожащий рокот, отозвались ей барабаны.

Праздник набирал силу.

Глава шестая

Курман и при жизни отца не ладил с Ахметом. А когда, не глядя друг на друга, они проводили старика в последний путь, из сакли то и дело доносилась ругань.

В юности еще подрался Курман с одним из ровесников, и тот оставил ему на лбу широкий шрам. С тех пор даже дома рыжий Курман не снимает надвинутую на брови папаху. И все-то злится на людей, все бубнит себе под нос проклятья.