Последний Совершенный Лангедока

– Как выяснилось, дьявол – изрядный циник, и с чувством юмора у него всё в порядке. За свою невообразимо долгую жизнь… Нет, неправильно. Жизнь даётся смертным. Пожалуй, лучше так: за своё невообразимо долгое существование он, должно быть, слышал и не такое. Не похож Георгий Васильевич на нудного пошляка, цепляющегося к каждому непочтительному слову. Ну, не придёт, значит, не придёт. Что же делать? Манускрипт мы с его помощью прочитали. Материалище – ого-го! Пиши книгу, забьём Дэну Брауну баки, а? Я тебе помогу. Но гонорар, чур, пополам!

– Ишь ты, какой меркантильный! Книгу ещё написать надо, а главное – издателю продать. Ну кто сейчас помнит, кто такие альбигойцы? Кому это интересно? Да и не хочется мне писать никакую книгу, хватит и статьи. Ну и ты для своего генерала отчёт напишешь, как шифр раскрыл. Тебе орден дадут или тоже в генералы произведут.

На Ольгу напала меланхолия. Она уселась в кресло-качалку, закуталась в плед и закрыла глаза.

– Эх, ещё кота бы на колени… – мечтательно протянула она.

– А ты позови, может, придёт. Хотя, вряд ли, он у нас парень суровый, неласковый.

– Мину-мину-мину… – послушно попытала счастья Ольга.

– Да кто же русского кота зовёт по-французски? – засмеялся я. – Зови по-русски!

– А, ну да, и правда, что это я? Кис-кис-кис… Нет, всё равно не идёт…

– Ну, значит, занят своими кошачьими делами. А насчёт книги – это тебе хорошо: бери манускрипт да переписывай с многоучёными комментариями, а мне ещё придумать надо, как я этот катарский шифр раскрыл, я же его на самом деле ни сном, ни духом. Читал-то Георгий Васильевич. Вон, глянь, на странице крючки одни. Постой-ка, а что это за конверт? Твой?

– Где? Какой конверт? – лениво поинтересовалась Ольга, не открывая глаз.

– Да вот же, под мышкой лежит! Ты вчера вечером ноут в комнату брала?

– Нет.

– Откуда же он взялся? Смотри, какой красивый.

Ольга отбросила плед и вскочила с кресла:

– Так это же, наверное, письмо от него ! Открывай скорее! Как же мы его сразу не увидели?! Ну, что там?

Роскошный конверт из плотной бумаги был не заклеен. На лицевой стороне красовался нарядный теплоход, рассекающий речные волны, и вензель «Волжская пароходная компания». Я заглянул внутрь.

– Ни письма, ни записки, только бланки какие-то. Ну-ка, ну-ка…

Я вытряхнул на стол сложенные листки. В конверте оказались оплаченный теплоходный тур из Москвы до Питера на двоих и гостиничный ваучер. Документы были оформлены на нас, всё честь по чести.

– И как это понимать? – спросил я, просматривая договор, прикреплённый к путёвке.

– Как-как, чучелом или тушкой, но надо ехать! – проявила знание эмигрантского фольклора Ольга. – Когда отправление?

– Послезавтра.

– Вот и чудесно, ещё есть время на сборы. Ты поедешь?

– А ты, я смотрю, уже всё решила?

– Конечно! Эта поездка неспроста, наверняка наш квест должен закончиться там.

– Но почему в Питере?

– Да откуда же я знаю? Но так даже интереснее! Ты когда-нибудь плавал на речных теплоходах?

– Ходил… – машинально поправил я.

– Почему ходил? Разве теплоходы ходят? Люди ходят, звери, коты вон ходят, – Ольга показала на Григория Ефимыча, который с некоторым опозданием явился на зов и теперь разглядывал опустевшее кресло, мол, зачем звала-то? – или я уже стала язык забывать?

– Ну, присказка такая есть у моряков, – смутился я, – плавает только это… Ну, которое не тонет. А корабли – ходят.

– Теперь понятно, – кивнула Ольга. – И всё-таки – ходил?

– Много раз. До Астрахани, Ростова, да и до Питера тоже.

– А я вот только в морском круизе была, – пояснила Ольга, – но это же, наверное, совсем другое?

– Не был, не знаю.

– Ну, хорошо, а как в речном круизе принято одеваться?

– Что тебе сказать? Точно не надо туфель на шпильках, а то некоторые красотки по палубе так гремят каблуками, как будто гвозди в голову заколачивают. Там, в основном, в спортивной одежде ходят. Если жарко, загорать можно, значит, купальник понадобится. Ну, в судовой ресторан что-нибудь поприличнее надевают, вечером в бар можно сходить. А больше наряжаться и некуда.

– Ладно, ясно, – деловито сказала Ольга. – Тогда мне завтра нужно в Москву. Предстоит вдумчивый поход по магазинам.

Таксист выгрузил наши чемоданы, с лёгкой завистью взглянул на стоящий у причала теплоход, вздохнул, пожелал нам приятного путешествия и уехал.

– По-моему, он принял нас за любовников, – фыркнула Ольга. – Знаешь, этаких примерных супругов, которые, обманув своих благоверных, устроили себе неделю незаконного счастья.

– Почему ты так решила?

– Ну-у… Во-первых, возраст, а, во-вторых, у нас нет обручальных колец.

– Сейчас их вообще мало кто носит, а потом, вряд ли женатый человек станет прятать кольцо от любовницы. Ещё потеряется.

– Мужской шовинизм в чистом и незамутнённом виде. Неужели ты не понимаешь, что женщине неприятно видеть знак того, что её мужчина на самом деле принадлежит кому-то другому? Знать-то она знает, но всё равно, это такая игра. На время тура о сопернице она постарается забыть. Понимаешь?

– Нет… – честно помотал головой я.

– Господи, ну, а чего ещё ждать от такого бестолкового существа, как мужчина? Не понимаешь, так хоть слушай и запоминай, пригодится!

– Зачем?

– Для другого круиза!

– Знаешь, теперь ты похожа не на любовницу, а на самую настоящую жену, может быть, даже свекровь. Свекровище!

– Надо же… У меня никогда не было свекрови.

– Ты разве не была замужем? – не подумав, спросил я.

Ольга на секунду нахмурилась, потом, видно, решила не обижаться и сказала:

– Нет. Официально нет. Ну, то есть одинокой я не была, но… Да ну тебя! – Ольга пихнула меня кулачком в бок. – Не порть мне удовольствие в первый же день, не будь занудой! Как же здесь красиво!

– Да, это моё любимое место. Архитектор гениально нашёл пропорции вокзала – низкий, но не тяжёлый корпус, арки, огромные балконы и тонкий, изящный шпиль-игла. Кстати, звезда на шпиле – с кремлёвской Спасской башни. По замыслу архитектора, с окончанием навигации шпиль до весны должен был опускаться. Но что-то не получилось. Внутри тоже очень красиво, там чудесные плафоны, но войти мы не сможем – вокзал на реконструкции. А вон там был ресторан. Представляешь, как здорово? Сидишь на балконе – и речной ветер. Лучше этого ничего нет.

– Да, замечательно, – согласилась Ольга. – Знаешь, я уже жду этого круиза. Кажется, будет гораздо лучше, чем я рассчитывала. Это наш теплоход?

– Да, «Илья Муромец», пойдём, нам сюда.

Четырёхпалубный круизный теплоход горой возвышался над причалом, сверкая свежей белой краской и слепя надраенными поручнями. Мы прошли через арку из воздушных шариков цветов российского флага и оказались у ресепшена, не знаю уж, как это называется в Речфлоте. В пролёте главной палубы было много полированного ореха, зеркал, ковровых дорожек и прочей мишуры. Густо накрашенная проводница в форме с непонятными погончиками вручила нам ключи, стопку брошюр и заученно пожелала приятного путешествия.

– Опять желает… – проворчал я. – Лучше бы сказала, когда ужин!

– Это, наверное, в брошюрке, – шепнула Ольга. – Пойдём, в каюте разберёмся. Кстати, где она? Куда идти? Я на таком теплоходе впервые, и вообще, у меня пространственный кретинизм!

Мы, не торопясь, поднялись по трапу на жилую палубу и по коридору, освещённому матовыми плафонами, отправились на поиски своей каюты. Покрытие мягко пружинило под ногами, а за колёсиками чемоданов оставались быстро исчезающие дорожки.

Каюта оказалась больше, чем я рассчитывал, она была очень чистой и довольно уютной. В ней имелось всё необходимое, маленький холодильник и даже трюмо. Теплоход ходил первую навигацию после капитального ремонта. Прогулочную палубу перестроили так, что теперь из каждой каюты был выход на свой маленький балкончик. Порывшись в мини-баре, я нашёл банку приличного пива и решил приступить к отдыху вот прямо сейчас.