Капитан Невельской (др. изд.)

Между тем языки развязались.

Из толпы выступил коренастый лохматый старик с красным лицом. Его новый халат был разорван.

— А ты думаешь, что другие маньчжуры не такие? — спросил он, хватая Невельского за рукав. — Ты думаешь, он лучше их? — показывая на маньчжурского чиновника, продолжал старик. — Да ты знаешь, что он тут раньше делал? Перед твоим приездом меня били за то, что я выдру хорошую добыл и ему не оставил, а купил материи у купца и сшил себе вот этот халат. — Старик показал на какое-то подобие халата, разорванное на спине и на боках.

Другой гиляк стал жаловаться Невельскому на одного из маньчжурских солдат; тот пьяный залез ночью в его юрту и пытался изнасиловать женщину.

— Вот теперь придется вам платить за все! — говорил маньчжурам толстый, румяный гиляк в голубой стеганой шапке, видимо, торговец.

— Мы с вами торгуем, и вы не должны касаться моих дел с гиляками, — волнуясь, сказал старик, обращаясь к Невельскому.

— Нет, — отвечал капитан, — я тут должен смотреть за порядком. Так мне велел мой царь. Со мной вы торгуете честно, и мы с вами приятели, но вот гиляки жалуются на вас. Давайте разберемся.

— А разве гиляки нас не обманывают? — вскричал старик, проявляя необычайную живость. — А разве гиляки нас не грабят? — кричал он, обливаясь потом. — Да чего стоит сегодняшняя ночь! Тогда выслушайте и наши жалобы.

— Вы правы, грабить никто не смеет. И я буду наказывать грабителей.

— Они воруют! Они нападали на нас!

— Но разве гиляки могли осмелиться напасть на ваш отряд? — спросил Чедано. Теперь он уже не боялся пришельцев. — У вас ружья, а что у нас?

Толпа опять засмеялась, а маньчжур помрачнел и умолк.

Капитан терпеливо слушал, продолжая сидеть на пеньке. Старик, прижимая кулаки к сердцу, признал свою вину. За разорванный халат он согласен был уплатить. Невельской велел отдать двум гилякам отнятые у них на этих днях меха.

Капитан на первый раз простил гиляка, который пытался ударить маньчжура ножом, объяснив, что он был много раз обманут, и что раны он не нанес, хотя и пытался. А солдату велено было вернуть котел.

— Но котла нет у меня!

— Верни товаром. Возьми у купцов, — сказал капитан.

Другого гиляка, укравшего у маньчжура чайник, привели сами гиляки. У него отобрали чайник и отдали маньчжурам.

Худого и усатого маньчжура, любившего порассуждать о географии и науках, уличили в том, что он в прошлом году отнял свинью у гиляка. Гиляки потребовали свинью и штраф. Они объяснили, что так следует по их закону. Потом судили гиляков, виновных, как уверяли маньчжуры, в краже двух чашек крупы. При разборе оказалось, что гиляки обмануты на меновой. Толстый кяхтинец, ложно обвинивший гиляков, сам попался. Когда его судили, у палатки стоял сплошной хохот.

— Как хорошо русский судит! — говорили гиляки.

— Никого не бьет! Маньчжуры его слушаются!

Маньчжуры винили гиляков, что те не хотят работать гребцами и выкрикивают громко обидные слова.

— Почему же гребцы разбежались? — спросил капитан. — Надо доставить тех, кто вас нанял, на место, как договаривались.

Оказалось, что гребцам ничего не платят, они работают за харчи, да и те плохие. Невельской договорился о цене за греблю, а гилякам велел работать, как обязались.

— Ну, теперь твоя очередь, — сказал Невельской, обращаясь к Гао.

Гао давно стоял ссутулившись, вобрав голову в плечи и быстро соображая, что и на какой вопрос отвечать. Но оказалось все очень просто: одна из гилячек пожаловалась на Гао, что тот плохо оценил сегодня ее единственного соболя и сказал ей грубые слова.

Спор был улажен. Гао сразу согласился уплатить старухе что следует. Он ожидал иного.

Толпа расходилась. Чумбока ушел с капитаном в палатку. Туда же пошли маньчжуры. Капитан позвал их пить чай на прощанье.

Маньчжуры долго сидели у него. Опять начались разговоры про край, про торговлю, про рыжих…

Капитан дружески простился со старым чиновником, приглашая всех маньчжуров приезжать к себе в гости, и сказал, чтобы они не разрешали своим людям обижать гиляков.

Глава восемнадцатая

ВОЗМЕЗДИЕ

Гао, желая поскорей убраться, зашагал к своей лодке, скрытой между больших гиляцких плоскодонок.

Он сетовал на себя. Надо же было лезть к капитану! Хорошо еще отделался… Он-то ждал, что горюнцы могут напакостить. Одна надежда, что дома они в его власти и поэтому не посмеют.

Вчера, встретив Чумбоку, Гао подумал, не уехать ли, но решил, что нечего бояться. Невельской, как понял Гао, купец, с ним выгодно завести дела, торговать. Ради ничтожных дикарей купец не обидит купца. Гао надеялся, что русский не придаст значения жалобам Чумбоки, а сам Чумбока так тронут рассказами о брате, что должен позабыть свое зло. Не умеют долго злиться дикари. Они слабые. Их поманишь чем-нибудь, и сердце у них отходит.

Гао подошел к лодке, сожалея, что нет сына и нельзя сразу уехать. Он стал собираться, когда кто-то тронул его за плечо. Гао оглянулся: перед ним стоял Чумбока.

— Мне тебя надо! — сказал он. — Я вчера хотел поговорить. Я подумал, что ты не всегда лжешь и обманываешь. Сегодня приехали родные, и я узнал, как живет брат. Выходи из лодки!

Гао что-то хотел сказать, перешагнул через борт, улыбнулся, ласково тронул руку Чумбоки. Подошли гиляки и горюнцы.

— Вот скажи при них, что ты всегда обманывал меня и брата… Объяви, что мой отец не был должен, что ты ложно приписал ему долг после смерти…

Гао Цзо сощурил глаза, вобрал голову в плечи и опять принял вид дряхлого старика.

Чумбока взял его за руку и рванул с силой.

— Идем к капитану!

— Веди его к капитану! — закричали столпившиеся гиляки. — Он повесит его! Это самый большой обманщик из всех торговцев.

— Ах, это он?

— Иди! — крикнул на торговца Кога.

— Что тебе надо? — умоляюще спросил Гао у Чумбоки.

— Отвечай, был его умерший отец тебе должен? — хватаясь за нож, хрипло крикнул гиляк Хурх, старый друг Чумбоки, знавший всю его историю.

— Его отец? — переспросил торгаш.

— Не прикидывайся дураком! — заорал Хурх. Он вынул нож и поднес острие к лицу Гао.

Двое гиляков притащили старшего сына Гао, рослого, шустрого парня, приехавшего вместе с отцом и отлучавшегося по торговым делам в деревню.

— Нет, не был должен! — воскликнул Гао. — Но разве вы не слыхали, капитан сказал, будет наказывать тех, кто осмелится угрожать ножами?

— Отец не был должен? — спросил Чумбока.

— Не был! — ласково сказал Гао. — Его отец не был должен! — радуясь своей находчивости, продолжал торгаш, обращаясь к толпе. — Это виноват приказчик. Он придумал. Сам украл мой товар, а сказал на умершего.

— Врешь! — крикнул Чумбока. — Правду лучше говори! Кто придумал?

— Зарезать его!

Гао, казалось, лишился голоса.

— Говори! — закричал на отца Гао-сын, которого гиляки стали бить.

— Ни ты, ни твой брат мне не были должны. Отец твой не был должен!

— А кто придумал? Ты? Или ты? — замахнулся Чумбока на Гао-сына.

Гао что-то забормотал себе под нос. Он вдруг почувствовал, что дело плохо, и повалился на колени перед Чумбокой.

— Нет, погоди! — сказал гольд. — Давай все подсчитаем. Кто вернет нам с братом все, что ты забрал у нас за долги отца?

— Что с ним разбираться! Хороший случай, потащим его обратно к капитану, — убеждал друга Хурх. — Узнаем, как он дело решит. Опять будет за маньчжуров, может быть. Если он его не повесит, то мы сами потом это сделаем. У меня есть хорошая веревка…

— Нет, нет! Я все скажу! Только не убивайте! Я честный, но несчастный торговец.

Гао боялся не смерти. Он опасался, что если капитан все узнает, то запретит ему торговать и того же потребует от маньчжуров.

— Трудно все сосчитать, долговой книги нет… Когда ты вернешься домой…

Чумбока угрюмо молчал.

— Давай его штрафовать! — закричали гиляки.