Смута (СИ)

—Перехитрил, нас старый пес, недооценили мы его. Ждём послов, готовим ответ, а он уже воевать начал, хитёр, — Богомил, досадливо стукнул кулаком по столу.

Путята присел на скамью, напротив Угоняя.

—Ты призывал умереть, но не дать на поругание своих богов?

—Да, я так звал народ на битву с вами.

—Не спеши, умирать, всегда успеешь, туда не опаздывают. Давай лучше договоримся, не станем лить кровь русскую.

—Чем заманивать будешь в рай христианский?

Богомил окончательно оправился от шока, овладел собой. В голосе его сквозила насмешка, глаза иронично и зло блестели.

—А ты не храбрись. Если ты решил положить свою жизнь за своих Богов, то многие горожане и наши воины хотят жить, не тащи их за собой.

Путята смотрел в глаза Богомила, но тот выдержал взгляд.

—Как говорят ваши священники: «Всё в руках Божьих». Или они врут?»

В горницу вошёл помощник Иоакима Корсунянского Евсевий и слышал слова Богомила.

—Разреши, воевода, слово молвить, ответить этому гусаку, больно уж высоко он голову задрал.

—О! Как ты вовремя, а то я, признаться, в Божьих делах не силён, — обрадовался Путята, — расскажи ему, а я пойду, осмотрюсь, слишком тихо, а я тишине не доверяю.

Путята вышел, а Евсевий сел за стол, расправил одеяние, заговорил густым басом.

—Священники говорят правду. Они служители истинного Бога и дела мирские их не трогают. А вы служители Сатаны, и печётесь только о богатстве своём.

—У нас нет Сатаны, и ты это знаешь.

—Если нет Сатаны, не губи души людские. Или Богу Перуну нужна смерть и кровь?

Богомил смутился, не зная, что ответить.

—Молчишь?

Богомил ответить не успел, вбежал дружинник и крикнул.

—Нас окружают, кричат, что если не сдадимся, сожгут. Путята приказал пленников связать, сторожить отменно, если будет угроза побега или освобождения, убить.

Толпа вокруг двора увеличивалась, шум нарастал:

—Поджарить их!

—Надо обложить двор сеном, чтобы лучше занялось.

—Где Богомил?

—Где Угоняй?

—Видно захватили.

—Дворище Богомила горит.

Занимался хмурый рассвет. Время шло, а толпа не могла решить что делать. Отсутствие тысяцкого Угоняя и верховного жреца Богомила расстроила все планы, новгородское войско превратилось в толпу. Стихийная волна злости позволила новгородцам, проломить частокол в нескольких местах, началась сеча. К ночи положение дружинников Путяты становилось критическим….

***

Добрыня, увидев горящий дом, понял, что время бросить в бой основные силы киевлян. Плоты один за другим отчаливали от берега и устремлялись к противоположному берегу. Заградительный отряд помогал высадиться на противоположный берег, но атаки на город сходу не получилось. Войско Добрыни встретило ожесточённое сопротивление. Новгородцы стали теснить киевлян к берегу Волхова. Пришлось водить в бой пятьсот бойцов заградительногоотряда.

Долгое время преимущества в сече никому не удавалось достигнуть. Опытный Добрыня приказал поджечь прибрежные дома. Это был сильный ход, новгородцы стали оглядываться в сторону своих домов. Дружинники Добрыни усилили натиск, вынуждая противника отступать. Наконец, войско восставшего Новгорода обратилось в бегство.

Победа войска Добрыни была полной. Бежавшего противника не преследовали.

К Добрыне быстрым шагом шёл Путята. Воеводы обнялись. Когда напряжение прошло, Путята восхищенно сказал:

—Уж больно умен и хитёр ты, Добрыня! Если бы ты не поджёг дома, пришёл нам конец…

—Это Бог надоумил. Соберите раненых и убитых.

—Что делать с Угоняем и Богомилом?

—Утро вечера мудренее.

—Нашли твою семью, Добрыня Никитич, сейчас приведут.

Утро опустило хмурые облака почти до земли, начал моросить дождь.

Убитых несли к погосту. Могила одна на всех. В ней нашли последний приют воины с обеих сторон и не разобрать: где христианин, а где защитник старых Богов. Люди, которые ещё ночью бились в яростной сече, стояли рядом, провожая в последний путь своих товарищей. Между ними уже не было вражды, была только скорбь.

***

После похорон Добрыней и священником было принято решение о крещении города.

Ранним утром, по Новгороду шли бирючи* (Примечание автора: глашатай, вестник от власти)и кричали новость о завтрашнем крещении. Ожидаемое известие не обрадовало новгородцев. В день Крещения оно опустошило улицы города. Редко можно было увидеть прохожего, который спешащей походкой старался быстрее уйти.

Стало ясно, что попытка крещения провалилась, городВеру во Христа не принимает.

Добрыня, Путята и Иоаким держали совет.

—Не радостно встретили известие о крещении, — с сожалением сказал Путята, — крещение сегодня сорвалось.

Со скамьи тяжко встал Иоаким.

—Все так и должно быть, не зря же они не хотели пускать нас в город, надо торопиться, пока не начался бунт.

***

Добрыня вошёл в горницу, где под усиленной охраной находились Богомил и Угоняй. Против ожидания он поздоровался с ними и пригласил:

—Садитесь к столу, толковать будем. От этой беседызависит, будет жизнь ваши продолжаться или пресекутся.

Богомил усмехнулся.

—Я знаю, зачем ты пришёл. Знаю, что будешь понуждать отказаться меня от моей Веры, но не трать время попусту. Мой племянник князь Владимир всё одно отсечёт мою голову. Отсечёт только потому, что я брат Святослава Храброго, который пребывает в узилище,* (Примечание автора: застенок, тюрьма) который должен был сидеть на престоле Великого князя в Киеве.

Добрыня Никитич терпеливо выслушал Богомила.

—Я знаю, обо всём, что ты говоришь, но речь будет не о борьбе за престол, а о крещении новгородцев.

—Я тебе в этом не помощник.

—Не спеши с ответом. Я могу тебя казнить немедля, не откладывая, но это вызовет новый бунт горожан, а я не могу лить кровь русскую, только потому, что верховный жрец славян Богомил не хочет нам помочь.

—Ничего поделать не могу, я всю свою жизнь верил в своих Богов, всю жизнь вёл славян к нашей Вере, теперь, я должен отказаться от всего, во что я верил и стать христианином. Нет, этого не будет!

—Я не понуждаю тебя стать христианином, но ты должен сказать горожанам, что Бог Перун подчинился святой Троице. Народ должен идти к Купели сам, иначе прольётся ещё кровь и немалая. Ты должен уяснить одно: с тобой или без тебя, Новгород станет христианским городом и с этим ничего сделать нельзя.

—Я это понял еще тогда, когда новгородцы побежали с поля сечи.

—Ты побежден! Многие уйдут в леса, иные предпочтут смерть. Зачем упорствовать, зачем проливать кровь русскую?

—Моё слово мало что изменит. Каждый делает свой выбор. Каждый выбирает, какому Богу молиться. Если я признаю победу Владимира и его Веры, то станут меня презирать, но другого выбора не сделают. Я свой выбор сделал. Решай, что будешь делать ты, казнить или отправишь в Киев.

—Жаль, что не договорились. Казнить тебя я не могу. Тебя и тысяцкого Угоняя отправим в Киев, князь Владимир определит вашу судьбу. В горницу вошёл вестовой, в его взгляде было горе.

—Разреши слово молвить.

—Говори, что стряслось?

Вернулась сотня посланная найти подкрепление, которое шло на помощь Угоняю.

—Говори, что случилось?

Сотня встретила ворога, и он ушёл восвояси, но не дружинники остановили злого ворога, а монах Дмитрий. Он понёс навстречу тысячам воинов икону Божьей матери. Они подняли его на копья, но победить не смогли, и бежали от взора Божьей Матери Марии.

Богомил опустил голову, но нельзя было понять, о чём думал верховный жрец: то ли сетовал, что лишился последней надежды, то ли дивился чуду сотворенному иноком Дмитрием и иконной Божьей Матери.

***

На отпевание инока Дмитрия собралось всё войско Добрыни. В скорбном молчании, под пение молитв они проводили человека спасшего их….