Рабиндранат Тагор

Первый его опыт в прозе — литературно-критическая статья, рассматривающая черты различных жанров поэзии, — появилась в этом же журнале.

Круг его интересов все расширялся. Он вступил в тайное общество под названием "СандживаниСабха", основанное его старшим братом Джотириндронатом и Раджнарайоном Бошу. [21] Общество ставило своей целью политическое освобождение Индии и строилось по примеру итальянских карбонариев. Встречи проводились "в полуразвалившемся доме в дальнем переулке Калькутты", и все, что на них происходило, было окутано туманом тайны. "Никто из нашей семьи, — писал Тагор, — не знал, где мы проводим вечера. Двери были заперты, комната погружалась в темноту, паролем нам служило заклинание из вед, [22] переговаривались мы шепотом". Джотириндронат был неисправимым романтиком, богатое воображение вовлекало его в невероятные авантюры, иногда — с последствиями, достойными Дон Кихота. Собственный талант его постепенно иссякал, но он помог развиться многосторонним интересам младшего брата. А среди этих интересов не последним была забота о деле освобождения народа.

В первый день нового 1877 года вице-король Индии, лорд Литтон, устроил в Дели пышное празднество, пытаясь превзойти блеск роскоши могольских императоров. В это же самое время в стране распространился ужасный голод и бесчисленные иссохшие тела умерших лежали тут и там без погребения. Жуткий контраст стал темой сатирического стихотворения Роби, которое он прочел на празднестве Хинду Мела.

В это время Джотириндронат основал литературный ежемесячный журнал под названием "Бхароти", который стал выходить под руководством старшего брата Диджендроната, поэта-философа. В семейном журнале юный Роби получил возможность широко публиковать свои произведения. Источник пробился на свет, и теперь уже ничто не могло удержать его хлещущую струю. Один за другим появляются его первый рассказ "Бхикарини" ("Нищенка"), незаконченный роман "Сострадание", историческая драма "Рудра Чанда", написанная белым стихом, поэма "История поэта", цикл песен в старинном стиле, а также множество стихотворений, статей, заметок по западной литературе и переводов. Большую часть этих произведений он впоследствии решительно исключил из своего собрания сочинений и писал о них: "В голове моей ничего не было, кроме перегретого пара, и вот кипящие пузыри бурлили в водовороте воображения, без цели и без смысла. Это не было развертыванием новых форм, а лишь клокотание, расплескивание пены. Если в этих творениях и был какой-нибудь смысл, то он принадлежал не мне, а был заимствован у других поэтов. Моим было только безостановочное, напряженное клокотание, которое я все время ощущал внутри себя".

Так жестоко оценил поэт свои ранние опыты в те годы, когда он уже овладел искусством слова и формы: юношеские пробы пера, должно быть, смущали его своими явными недостатками. Однако многие из этих сочинений не лишены поэтических достоинств. Они представляют интерес, поскольку позволяют увидеть то переходное состояние, в котором пребывал тогда не только молодой поэт, но и вся бенгальская литература. Старые формы уже умирали, а новые еще только зарождались. Мальчику-поэту приходилось ощупью пробираться через хаос, следовать за многими призраками, прежде чем он открыл свой собственный путь.

Санскритская литература, средневековая вишнуистская любовная лирика и западная литература — вот три главных фактора, повлиявшие на творчество Рабиндраната. Так же как соединение трех рек считается в Индии священным местом, так и соединение этих трех различных потоков создало поэзию Рабиндраната такой, какой она завоевала всеобщее признание. Созданные в этот период "Песни Бхану Шингхо" свидетельствуют о влиянии религиозной поэзии вишнуитов на юного стихотворца. Основная тема вишнуитской поэзии — это любовь Радхи и других пастушек к Кришне, божественному пастуху (ему приписывается авторство "Бхагавадгиты" [23]). Любовь эта символизирует стремление души к богу. Поэзия вишнуитов осталась непревзойденной в индийской культуре по силе лиризма, накалу страстей, от самых возвышенных до эротических. Ее отличает сочетание мистического и человеческого, отвлеченного и конкретного, своеобычности образов и простоты формы. Однако в XIX веке эта поэзия пребывала в забвении, образованные индусы, воспитанные на западной литературе, относились к ней с явным презрением. Поэтическая форма вишнуитов казалась слишком условной, сентиментальные излияния слишком банальными, а религиозный символизм лишь данью суевериям и идолопоклонству.

Роби не исполнилось и двенадцати лет, когда стихи "Бхагавадгиты" были впервые собраны и напечатаны на бенгальском языке, но уже тогда они зачаровали его глубиной образности, метрической смелостью и силой воображения. Увлечение вишнуитской поэзией все возрастало, и в шестнадцать лет он ощутил желание излить свои собственные смутные ощущения с помощью ее устоявшихся форм. И вот однажды, во время сезона дождей, когда тяжелые тучи закрывали все небо, он лежал один в своей комнате и, взяв в руки грифельную доску, написал первые строки на старинном языке средневековых поэтов:

Следуя манере древних стихотворцев, он поставил в последней строке имя автора — Бхану Шингхо, что означает в точности то же, что и его собственное имя "Рабиндранат" — "Повелитель Солнца".

Созданные таким образом стихи он прочел одному из приятелей, сказав, что они были написаны поэтом XV века. Приятелю стихи понравились, он не догадался о подделке. Так они появились в "Бхароти", причем юный Роби объяснял во вступительной заметке, что, роясь в архивах библиотеки общества "Брахма Самадж", он обнаружил рукопись поэта XV столетия.

Кое-кто из читателей поддался на обман, и в своих мемуарах Рабиндранат вспоминал позднее, как один бенгальский ученый, доктор Нишиканто Чоттопадхай, преподававший в университетах Эдинбурга, Санкт-Петербурга и Лейпцига, в своей книге об индийской лирической поэзии, которую он выпустил в Германии, высоко оценил творчество Бхану Шингхо.

Вспоминая об этой мистификации, Тагор писал: "Надо было проверить поэзию Бхану Шингхо на звук. В ней не было пленительного пения наших древних флейт, но только дребезжание современной шарманки, привезенной из-за границы".

В те дни сами по себе литературные занятия не считались профессией, и поэтому понятно, что в семье раздумывали, как бы направить порывистый характер не по годам развитого мальчика в полезное и достойное русло. Один из старших братьев, Шотендронат — первый индиец, поступивший в колониальную администрацию, — предложил взять с собою Рабиндраната в Англию, куда он собирался вскоре отправиться. Отец согласился, и Рабиндранат поехал с братом в Ахмадабад, [24] где старший брат исполнял в то время обязанности окружного судьи. Было решено, что он проведет несколько месяцев с братом, чтобы подготовиться к поездке и улучшить свои манеры в соответствии с требованиями британского этикета. Так началось его второе путешествие за пределы Бенгалии, на этот раз в западную Индию. Судья жил во дворце XVII века, построенном принцем Хусру (известным в дальнейшем как император Шах Джахан, строитель Тадж-Махала). Дом стоял на открытой возвышенности над берегом реки Сабармати. Шотендронат проводил в суде целые дни, и младший брат, внезапно вырванный из праздничной, кипучей атмосферы семейного гнезда в Калькутте, чувствовал себя одиноким и покинутым. Его не оставляли мысли о собственном несовершенстве — он понимал, что жизнь — это нечто большее, чем литература, что ему предстоит обратить лицо к действительности — мысли эти впоследствии овладевали им снова и снова. В одном из первых стихотворений, написанных в Ахмадабаде, он взывает к главной богине своей жизни и молит ее искупить бесплодие его бытия, вдохнуть силу духа и дать цель его существованию, "бесполезному, беспомощному и безрассудному". Он просит дать возможность испытать свое мужество в деяниях и "вписать свое нетленное имя в свиток времени".