Георгий Седов

— К царениальному маршу товсь, равнение нале-е-ва! Ша-гам… арш!

Новобранцы, красные от усилий держать ровный строй, от сильных ударов подошвой, двигались, задрав головы налево, деревянной, неестественной, одинаковой у всех походкой. Замурушкин, подплясывая на носках, маршировал рядом и отпускал колючие, цепкие словечки:

— Гомелко, ты что, плевок растираешь аль идешь царениальным маршем? Ать, два, ать, два! Не ставь ногу, как свинячье копыто, деревня. Ать, два! Я те, я те, рыжая морда, Гречавский! Я те буду сбиваться с ноги! Шире шагай, куркуль, коровьи ноги! Ох, будешь ты, криворылый, стоять под винтовкой!

Из экипажа Седова перевели на учебное судно. Хотя и здесь было не легче от ругани, от угроз линьком в опытных руках боцмана Ондрейчука, все же на море дышалось свободнее. Седов был назначен сигнальщиком.

С таким же наслаждением, как в детские годы, познавал тайны морских узлов, теперь учился он искусству читать с одного взгляда приказы, набранные разноцветными флагами на флагманском судне. Очень быстро запомнил азбуку условных знаков красными флажками и световыми сигналами по азбуке Морзе, которыми корабли переговаривались между собой. Хорошо было стоять на кожухе ранним утром, когда ночная вахта, борясь с дремотой, дежурила последние минуты перед побудкой. Дремал в плетеном кресле вахтенный начальник. Борясь с желанием спать, покачивался часовой на корме. Но сигнальщики зорко глядели вокруг.

Вот на адмиральском корабле взвился сигнал побудки. Вскакивал с кресла офицер. Трелью заливались боцманские свистки. Корабль оживал. Команда выносила наверх и вязала койки. Бежали дневальные в камбуз и возвращались с огромными чайниками. После чая начиналась приборка. Добела скребли и чистили палубу. Хлестала из брандспойтов вода, ее сгоняли за борт резиновыми голиками. До огненного жара начищались ноктоузы, поручни, буртики и медные трубы катеров…

Через три месяца Седов получил звание старшего сигнальщика и был произведен в унтер-офицеры. Поступая во флот, он рассчитывал сдать экзамен на прапорщика. Этот чин давал вес капитанскому диплому. Открывалась также возможность службы на военных транспортах, совершающих дальние плавания. Готовиться к экзамену на прапорщика он начал задолго до поступления во флот. Сдал экзамен легко.

Штурман дальнего плавания получил чин прапорщика флота. Еще одна дорога.

Что же делать дальше? Седов решил готовиться к экзамену за курс Морского корпуса.

Военный флот в царское время находился в особо привилегированном положении. Гвардия и флот считались опорой престола. Многие из офицеров, особенно в гвардейском экипаже, носили придворные звания. Но привилегиями пользовались не все, а только «настоящие офицеры». «Настоящими офицерами» считались лишь кадровые офицеры-дворяне. Они носили золотые погоны и глядели свысока на остальных, таких погон не имевших. Правом поступления в Морской корпус, готовивший кадровых офицеров, пользовались исключительно дети потомственных дворян^[8]. Штурманы, механики и врачи, люди с высшим образованием, принимались во флот с большим разбором. До реформы 1905 года они даже не считались «настоящими офицерами» и носили, в отличие от кадровых, серебряные погоны.

Георгия Яковлевича в ту пору не интересовало, какие он будет носить погоны. Ему хотелось учиться дальше. Только учиться! Морской корпус давал дополнительные знания. Их нужно получить… Один из экзаменаторов, проверявших знания молодого прапорщика, был удивлен широтой его морских познаний. Разговорился, узнал о горячем желании учиться и написал несколько рекомендательных писем. Одно из них Седов отдал в Петербурге старику-гидрографу генералу Дриженко. Ученый принял Седова очень ласково и даже заставил поселиться у себя, пока не удастся поступить на службу. Дриженко и друг его, гидрограф Варнек, помогли преодолеть препятствия, возникшие при хлопотах о разрешении крестьянскому сыну держать экзамен за курс Морского корпуса.

Они же добились сначала какого-то предварительного испытания. Несколько человек, от которых зависело разрешение на экзамен, в полуофициальном собрании задавали трудные вопросы по астрономии, навигации и военно-морской тактике. К концу испытания он почувствовал, в последних вопросах, более доброжелательный тон. Официальный экзамен сдал блестяще и был произведен в чин «поручика по адмиралтейству, со старшинством с 24 октября 1901 года». Чина мичмана крестьянскому сыну, разумеется, не дали. По совету Дриженко, Седов поступил на службу в Главное гидрографическое управление.

Глава IX

ПОРУЧИК ПО АДМИРАЛТЕЙСТВУ

Георгий Яковлевич прошел к Адмиралтейству пешком, через Дворцовый мост. Всю дорогу от своей комнатки на Васильевской острове он ощущал неловкость. Казалось, встречные замечают, что он, поручик Георгий Седов, сегодня в первый раз вышел на улицу в форме морского офицера.

Обогнув Адмиралтейство, он вошел в подъезд, правее огромных изогнутых статуй, поддерживающих тяжелые гипсовые глобусы. За массивной дверью — вестибюль, освещенный откуда-то сверху, у строгих лестниц, — старинные гаубицы и многоствольные пушки. Похожий на Нептуна швейцар, помогая снять жесткую шинель, осведомился:

— Вы, господин поручик, в Гидрографию или в Адмиралтейство?

— В Гидрографию. Я буду здесь служить.

— Вот как! Тогда я вешалочку вам постоянную дам. Пожалуйте, вот тут у печки будет хорошо. И пальтецо зимой тепленьким будет.

Швейцар показал, как пройти в дежурную комнату. Дежурный офицер в кушаке с кортиком и при револьвере спросил, что нужно. Увидев приказ, согнал с лица официальное выражение, сказал приветливей:

— А, значит к нам. Являться по начальству? Подождите, сейчас доложу.

Через четверть часа Седова позвали в высокий, просторный кабинет с картинами по стенам. На камине — модели судов под стеклянными колпаками. Посреди письменного стола — огромная чернильница с адмиралтейским якорем. За столом начальник — генерал Вилькицкий.

— Честь имею явиться. Поручик Седов. Назначен в ваше распоряжение.

Начальник осмотрел новичка с головы до ног. Сухо сказал:

— Слышал о вас от капитана второго ранга Варнека. Надеюсь, оправдаете его рекомендацию. Явитесь к нему и передайте, что я назначил вас на испытание. Не могу вас задерживать. Я занят.

Седов сделал «налево кругом» и вышел.

Варнек встретил его по-иному. Перебил официальную фразу. «Честь имею явиться…», дружески взял за руку.

— Бросьте эти церемонии. Ужасно рад за вас. Пойдемте, познакомлю с нашими гидрографами. Попросим, чтоб помогли на первых порах, а дальше и сами разберетесь.

В чертежную прошли через высокий, отделанный старинным дубом зал с антресолями. По стенам и на антресолях книжные шкафы. Через стекла видны корешки старинных изданий, многие в богатых переплетах — пергамент, тисненая кожа.

— Вот наша сокровищница, — широким жестом показал на библиотеку Варнек. — Из мировой литературы по морским вопросам здесь собрано почти все. К сожалению, мало наши гидрографы пользуются таким богатством. Смотрите, в этих резных шкафах с гербами покоятся старинные вахтенные журналы. Их вели во время кругосветных путешествий наши лучшие моряки. Экспедиции Беринга, Коцебу, Крузенштерна, Лазарева, Литке, Головнина, Беллинсгаузена изучили весь Великий океан, открыли и описали множество островов, Антарктику. И все это здесь. Здесь же труды Лаптевых, Челюскина, Прончищева… Будем надеяться, что и наши работы займут здесь место.

В чертежной новичка окружили гидрографы, знакомились. Варнек сдал Седова на попечение пожилого тучного капитана и вышел. Капитан дал вычислить географическую сетку для планшета одного из участков близ устья Печоры. В этой работе прошли первые дни службы.

Сначала все восхищало. И строго научные методы работы, и придирчивая точность в применении их, бесконечные проверки каждого штриха на картах — все основательно, неторопливо, надежно.