Голова королевы. Том 1

— Ничего он себе не присваивает, — перебил Лейстера Дуглас, — это я требую отчета, а сэр Брай только помогает мне отыскать виновного. Я же подозреваю вас, милорд Лейстер, и это подозрение становится сильнее еще оттого, что вы отвечаете уклончиво, и я готов подтвердить свое требование с мечом или копьем в руках!

— Это — вызов, — улыбнулся Дэдлей, — но его цель, кажется, заключается только в том, чтобы удалить меня от непосредственной близости к вам, ваше величество. Поэтому я не отвечу на этот вызов до тех пор, пока не узнаю, какие права имеет лорд Дуглас на исчезнувшую!

— Права отца! Филли — моя дочь, и я признаю ее, если найду ее невинной и чистой, но жестоко проучу обольстителя, если она обесчещена.

— Милорд! — воскликнул Лейстер. — В таком случае я не только не подниму брошенной вами перчатки, а протяну вам руку. Я отказывался давать вам какой бы то ни было ответ, так как до сих пор видел только злобное недоверие и враждебный умысел, но вы все получили бы от меня удовлетворительный ответ, если бы спрашивали приличным образом. Раз у вас имеется право на Филли, большее, чем мог бы иметь кто-либо другой, я пойду вам навстречу, лорд Дуглас. В день исчезновения Филли мной был послан мой камердинер Кингтон с распоряжениями, касавшимися графства Лейстерского. Но после Кингтона я уже никого не посылал. Я готов присоединиться сейчас же к вашим розыскам, но меня приковывают к месту более высокие интересы. Если же у вас все-таки имеется хоть малейшее подозрение, то я уполномочиваю вас осмотреть и обследовать все мои имения и замки.

— Мне было бы приятнее, — возразил Дуглас, — если бы вы поклялись своей честью в том, что не имеете ни малейшего понятия о месте пребывания Филли и не только не знаете ее похитителя, но даже не догадываетесь, кто это.

Слова Лейстера рассеяли было следы недоверия у королевы, но теперь она с напряженным вниманием смотрела на него, давая кивком головы понять, что одобряет предложение Дугласа.

Дэдлей был не в состоянии скрыть свое замешательство, и Дуглас, заметив это, прибавил с торжествующей улыбкой:

— Мне кажется, что для вас, граф, несравненно достойнее рассеять всякое подозрение своей клятвой, чем вынуждать нас рыскать по вашим имениям, так как, если даже наши поиски и останутся безрезультатными, то это докажет не вашу невиновность, а только ловкость ваших слуг.

— Милорд Дуглас, — возразил Лейстер, — вы говорите здесь о виновности или невиновности, как будто вы или кто-нибудь другой здесь являетесь моим судьей. В этой стране я не признаю над собой никого, кроме ее величества королевы. Но так как это дело задевает мою честь и может навлечь на меня подозрение в том, что я злоупотребил гостеприимством всемилостивейшей королевы, то я готов поручиться своей честью, что с моего ведома или желания чести Филли ничего не угрожает и не будет угрожать, что с моего ведома ни один из моих слуг не употребил против нее насилия и что я кровно отомщу, если нечто подобное случится. Уверяю, наконец, что честь и благо Филли очень близки моему сердцу, но если она добровольно сбежала с кем-либо из моих слуг или если я услышу, что она добровольно избрала себе супруга, то каждое преследование ее избранника или ее самой я буду считать личным оскорблением и, смотря по тому, где будет находиться Филли, буду призывать на ее защиту покровительство английской или шотландской королевы. Вместе с этим я объявляю, что считаю разговор оконченным. Я предоставляю вам право произвести расследование, но прошу ее величество королеву шотландскую приказать своим вассалам и гостям уважать во мне английского посла и претендента на руку ее величества.

— А я, — сказал Мюррей, — в качестве первого лорда королевства объявляю, что каждого, кто осмелится напасть на графа Лейстера, будь то в самом замке или где-либо на шотландской территории, я прикажу арестовать и отдам под суд. Верительные грамоты королевы Елизаветы и честь Шотландии налагают на меня обязанность сделать это.

Марии Стюарт было очень на руку найти в данном положении опору против обвинителей, так как Лейстер ясно намекнул, что в этом обвинении он видит клевету и способен принять все это за оскорбление со стороны шотландской королевы. Однако ее самолюбие было задето словами Мюррея, который совершенно игнорировал ее присутствие, и она, покраснев от негодования, воскликнула:

— Лорд Джэмс! Ваше рвение опережает наше решение: первый лорд моего королевства должен дожидаться моих приказаний! Милорды, — обратилась она затем к Дугласу и Сэррею, — объяснения графа Лейстера кажутся мне вполне удовлетворительными, и я прошу вас избавить меня от неприятного положения, в которое я была бы неминуемо поставлена, если бы мне пришлось объявлять определенное решение или брать под свою защиту английского посла.

Дуглас преклонил колено и ответил очаровательнейшей королеве:

— Я повинуюсь, ваше величество, принимаю поручительство графа Лейстера и жду от него, что он не оставит без наказания преступление, если таковое совершено кем-нибудь из его слуг.

— Я же, — сказал Сэррей, — воспользуюсь разрешением графа Лейстера поискать Филли в его имениях и, если, как я надеюсь, подозрение окажется необоснованным, буду просить графа о прощении.

— Благодарю вас, милорды, — ответила королева. — Но сэр Брай все еще молчит?

Ваше величество! — ответил Брай, выражение лица которого стало совсем мрачным. — Я явился сюда для того, чтобы выслушать ответ графа Лейстера на обвинения лорда Дугласа, и этот ответ не только не уменьшил моих подозрений, но, наоборот, увеличил их. Поэтому я не отвергаю и не принимаю никаких поручительств в том, виноват ли граф, или нет, и никакие угрозы лорда Мюррея и никакое ваше заступничество не удержат меня от того, чтобы наказать виновного!

— Так вас арестуют, сэр Брай! — воскликнул Мюррей, топнув ногой.

Попробуйте! — произнес Вальтер, презрительно пожимая плечами. — Тогда скажут, что лорд Мюррей продался не только английской королеве, но и лорду Лейстеру!

— Ах, ты, мужик! — возмутился Мюррей и схватился за меч.

Но Дуглас тоже схватился за оружие и воскликнул:

— Сэр Брай находится под моей защитой! Вы — еще не повелитель Шотландии, да и не будете им никогда, пока я буду жить на свете.

— Милорд Джэмс, — остановила спорящих Мария, обрадовавшаяся, что у Мюррея появился еще один враг. — Вы во второй раз забываетесь, надеюсь, вы не думаете, что являетесь хозяином в замке, который принял под свой кров вашу королеву?

— Ну а если бы он и дошел до этого, — сказал королеве Дуглас, — то моя конница живо избавила бы вас от такого хозяина!

Лейстер решил подыграть Дугласу. Известие, что тот признает Филли своей дочерью, уже пробудило в нем счастливую идею довериться ему во всем и тем снискать его расположение; он мог бы стать тогда независимым и от Елизаветы.

— Милорды! — воскликнул он. — Я не могу примириться с тем, чтобы моя особа послужила предметом ссоры между вернейшими вассалами ее величества королевы. Я сам готов был бы защитить сэра Брая, если бы его вздумали арестовать, потому что он был моим другом, и в моих интересах всецело доказать ему, что он не прав, имея против меня подозрения. Простите, — обратился он затем к Мюррею, — нужно знать сэра Брая, чтобы понимать, что даже в его дерзости неизменно проглядывает порядочность!

На этом было кончено, и Мария отпустила их всех.

— Или это — подлая змея, или мы были по отношению к нему жестоко несправедливы! — пробормотал Брай.

— Поедем вместе в Лейстер! — просто ответил Сэррей.

Королева осталась в глубокой задумчивости, когда лорды вышли из комнаты. Она заметила, с каким выражением мрачного упорства и зловещей угрозы удалился Мюррей, и инстинктивно чувствовала, что наступает момент кризиса, из которого она должна выйти победительницей, если не хочет погибнуть навсегда. Она поняла, что Мюррей стал ее смертельным врагом. Мария могла надеяться на поддержку лишь графа Босвела, смертельного врага Мюррея. Через Риччио она втихомолку завязала сношения с графом Этолем, Ленноксами, Рутвенами, Линдсеями и другими могущественными лордами, тайно продолжавшими исповедовать католическую религию. Теперь же еще стяжала расположение Дугласа.