Княгиня Екатерина Дашкова

Но вы все-таки оставили своего старого русского друга, мое дорогое дитя. У молодости свои права, у старости всяких прав становится день ото дня меньше. Как, впрочем, и желаний. Я выполнила Вашу просьбу и еще раз оглянулась на прожитую мною жизнь. Если вас развлечет это чтение и вновь вернет ваши мысли в Россию, ко мне, к нашему с вами Троицкому, я буду счастлива и даже на разделяющем нас огромном расстоянии почувствую прилив новых сил. Только для чего мне они? В Троицком все так же красиво. Снежная зима сменяется благоухающей зеленью весны. Сугробы уступают место цветущим клумбам цветов. Я по-прежнему сажаю кусты и деревья и стараюсь сделать еще прелестней этот райский уголок. С приходом осени над усадьбой тянутся длинные вереницы курлыкающих журавлей, и их печальные голоса возвещают наступающие долгие месяцы одиночества теперь уже и без засыпающей природы. Дом наполняется чудесным запахом спелых яблок. Огонь начинает по вечерам трещать в камине, и длинные тени ложатся из темных углов к моим ногам. В Троицком больше нет театра и так нравившихся вам театральных представлений. После вашего отъезда у меня нет охоты заниматься их постановкой. Не звучит фортепьяно, клавиши которого так чудесно оживляли ваши милые пальчики. Притихли со своими песнями горничные, уважая мой покой и долгие одинокие часы у камина с книгой в руках. Я замечаю, что даже вам, мое милое дитя, я пишу все более короткие письма. Кажется, я сказала вам все слова, которые отражают то, что происходит в моем сердце. И теперь остается только старое, очень старое сердце, которое не ищет новых слов, кроме тех, которые рвутся по-прежнему из глубины моей души: да благословит вас Господь. Да хранит он вас в печали и радости, в годину тяжелых испытаний и самого светлого счастья, пусть он пребудет с вами до конца ваших дней, до последнего поворота на торных и извилистых дорогах нашей жизни.