Битва железных канцлеров

мии, бродяжил неунывающий человек. Он выступал под видом странствующего фотографа, влача на своих плечах по деревням тяжелый ящик фотокамеры; показывал фокусы с шариком на сельских ярмарках и в солдатских казармах. Но чаще всего катил перед собой тачку, наполненную доверху малосовместимыми товарами для продажи молитвенниками и порнографическими открытками. Расчет был на слабость человеческой психики: всегда найдется человек, который из двух зол выберет для себя самое меньшее... Это дело вкуса! Бродягою был Вилли Штибер.

Все шло замечательно. Штибер загорел и окреп на свежем воздухе, тщательно собирая сведения о шоссе и гарнизонах Австрии, о калибре встреченных пушек, о приемах подковывания кавалерийских лошадей. Ничто не ускользало от его бдительного ока, а на деньги, полученные от Бисмарка, он вербовал среди населения тайных агентов для прусского генштаба... Конечно, в таком деле, каким занимался Штибер, без неприятностей не обойтись, и в поганом городишке Траутенау, где Штибер зашел в харчевню похлебать лукового супа, кто-то крикнул:

- Вот и собака Штибер.., что он тут нюхает? Его узнал коммивояжер, бывавший наездами в Берлине. Штибер перестал хлебать суп и подставил себя под удары кулаков. Когда его избили, а молитвенники с порнографией растащили, он отдался в руки австрийской полиции. Два верховых жандарма всю ночь напролет гнали его пешком до границы. На рубежах империи они развязали шпиону руки, повернули лицом на восход солнца и поддали сапогами под зад:

- Вот тебе сосиски с капустой! Беги и запей их пивом... Не унывая, Штибер прибыл в Берлин и попал на прием к Мольтке, которого просто очаровал своей осведомленностью.

- Ваш шпион - это чудо! - сказал он Бисмарку. - Мы узнали все, не прибегая к похищению документов венского генштаба... Просто удивительно!

- Я не держу плохих исполнителей, - ответил Бисмарк и поручил Штиберу приступить к созданию тайной полиции, пронизывающей все ткани внутренней жизни королевства.

- А я, как начальник тайной полиции, взываю к вашему благоразумию: носите пуленепробиваемый панцирь.

- Вы думаете... - неуверенно начал Бисмарк.

- Все так думают, - ответил Штибер.

РАЗВИТИЕ АГРЕССИИ

Горчаков прихворнул - вершил политику дома...

- А герцог Морни умер, - сообщил Жомини.

- Вот как? Жаль вдову.., бедная девочка, - вздохнул вице-канцлер. - Где она еще найдет такого мужа, который бы с равным успехом мог управлять политикой Франции или стоять за прилавком, торгуя хурмой из Алжира... Однако со смертью Морни не стало в Париже главного политического спекулятора. Боюсь, теперь Наполеон будет обманут Берлином...

Его навестил военный министр Милютин, опять упрекавший Горчакова в том, что он вроде бы извиняется перед Англией за проникновение России в пески Средней Азии:

- Англичане ведь не церемонятся, они захватывают целые царства, чужие города и страны, и мы не спрашиваем у них, по какому праву они это делают.

- Так-то оно так, - отвечал Горчаков, - но основное правило