Пионеры Вселенной

– Сейчас, сейчас, барышня, что-нибудь подберем, – учтиво сказал продавец и пригласил девушку в другой конец прилавка.

«Где-то я видел ее, – подумал Фридрих, – удивительно красивые глаза…»

Он взглянул на девушку, и его вдруг охватило трепетное волнение.

«Подойти или не подойти?» – спрашивал он себя и тут же отвечал: «Подойти, подойти, немедленно, может, это – она!» Приняв такое решение, Фридрих, однако, не двигался с места.

– Вот эту книжку я вам очень советую, барышня, – веселые рассказы Чехова. Раненые скажут спасибо… Прикажите завернуть?

– Благодарю вас! Я положу в сумочку.

Девушка заплатила деньги и, взглянув на потупившегося Цандера, вышла.

Фридрих выскочил вслед за девушкой. Выскочил и почти столкнулся с пей: девушка стояла на тротуаре и смотрела на него большими синими глазами.

– Простите, но мне кажется, мы где-то встречались? – пролепетал смущенно Фридрих и покраснел от избитой, пошлой фразы.

Но девушка приветливо улыбнулась и доверчиво шагнула навстречу:

– Здравствуйте, господин Цандер! Разве вы не узнаете меня?

– Ваше лицо мне знакомо, но вспомнить не могу.

– Я Марта, сестра Яниса.

– Марта! – радостно воскликнул Цандер. – Марта! Как хорошо… Эти глаза… Их нельзя забыть. – Фридрих закашлялся. Опять не то сказал… Бог знает, что она подумает… Еще рассердится и уйдет.

Но Марта по-прежнему улыбалась:

– Вы, должно быть, кончили институт и сейчас работаете?

– Да, служу на заводе. А вы? А Янис?

– Я работаю в госпитале сестрой милосердия. Это близко… Вы не спешите?

– Нет, нет, я провожу вас.

– Спасибо! А я вас сразу узнала. Вы почти не изменились…

Они шли рядом, и Фридрих видел, как на хорошенькую сестру милосердия посматривали многие мужчины.

– Янис еще тогда просил меня разыскать вас и поблагодарить за то, что вы его спасли.

– Ну что вы, Марта. Где же сейчас Янис?

– Янис на фронте, где-то под Перемышлем. Я очень боюсь за него.

– Будем надеяться, что ему повезет… А вы, Марта? Как вы попали в госпиталь?

– В прошлом году кончила гимназию и поступила на курсы сестер милосердия. Надо было работать… ведь мы теперь с мамой одни – Пауль тоже воюет.

– А где же господин Кудзинь?

– Разве вы не знаете? Ведь папу опять арестовали. Сейчас он где-то в Сибири…

– Я очень жалею. Он мне так понравился.

– Папу все любили… Ну вот и мой госпиталь…

– Как, уже?.. Так быстро.

– Да, мне пора на дежурство.

– Мы же совсем не поговорили… – растерянно сказал Фридрих. – А мне так надо, так надо с вами поговорить.

– Заходите к нам! И я и мама будем очень рады.

– Правда? А когда же?

– В субботу вечером я буду дома. Мы живем там же. Помните?

– Конечно. Большое спасибо.

Фридрих пожал тонкую, нежную руку и не пошел, а полетел к себе в Задвинье.

2

Фридриху шел двадцать восьмой год, но до сих пор он никого не любил. Не любил, если не считать тайных и невинных юношеских увлечений. Чувства и страсти сдерживались в нем, подавлялись, отодвигались в глубь души, вытесняемые неодолимым влечением к исследованию таинственных миров.

И сейчас чувства эти нахлынули, как вешнее половодье, и закружили Фридриха в необоримом потоке.

С трудом высиживая на заводе положенное время, он рвался к синеглазой волшебнице, часами бродил около госпиталя, чтобы ночью проводить ее домой.

Марте только исполнилось восемнадцать, и эта разница в годах пугала Фридриха. Он боялся отпугнуть ее своими мыслями, и потому ни слова не говорил об увлечении далекими мирами. Больше расспрашивал о Янисе, об отце, о ее работе в госпитале…

Как-то поздним вечером, гуляя по набережной, они остановились у чугунной решетки. Было тихо. Могучая река бесшумно катила свои воды. В темном небе голубоватыми искрами горели и падали звезды. Казалось, не было ни войны, ни страданий, ни ужасов…

– Фридрих, посмотрите, вон там над замком совершенно красная звезда.

– Это Марс! – мечтательно сказал Фридрих. – Одна из самых загадочных планет.

– Марс – это жестокий бог войны!

– То мифология, Марта. Древние италийцы называли Марсом бога войны… Этот Марс – самая манящая, самая влекущая планета… На ней, если смотреть в телескоп, видны каналы…

– Может быть, там живут такие же люди, как и мы?

– Не знаю… Но верю, что в недалеком будущем жители Земли полетят на Марс. Я сам много лет думаю над постройкой межпланетного корабля.

– Правда? Это так интересно, Фридрих… Неужели найдутся люди, которые отважатся полететь на Марс?

– Я сам готов был на это еще недавно…

– Как? А сейчас?

– Не знаю… Сейчас, когда я узнал вас, пожалуй бы предпочел остаться на земле, – улыбнулся Фридрих.

Марта потупилась. Помолчала.

– Янис рассказывал, что вы собирались строить какую-то ракету?

– Да. Ракета и будет межпланетным кораблем… Я делал расчеты…

– Расскажите, Фридрих.

– Что вы, Марта. Это совсем не интересно!

– Мне всегда хотелось знать, живут ли люди на других планетах? Я даже думала, что есть другая земля и там живет точь-в-точь такая же Марта.

– Нет, второй Марты не может быть. Вы единственная! – воскликнул Фридрих, осмелев, и взял ее руки в свои.

– Вы шутите, Фридрих… А правда, вы уверены, что можно построить межпланетный корабль?

– Уверен. И буду всю жизнь трудиться над его построением.

– Это хорошо, Фридрих. Я еще тогда, маленькая, вас запомнила. Вы не такой, как все. Не такой.

– Какой же я? – с улыбкой спросил Фридрих.

– Не знаю… не умею объяснить… но вижу, вы какой-то другой… И знаете, я верю почему-то, что вы сможете построить этот звездный корабль.

На глазах Фридриха заблестели слезы.

– Марта! Неужели вы правда верите?

– Да, да! Я верю, Фридрих. Вы так много знаете, что нельзя не поверить… Нельзя!..

3

В начале июля по Риге поползли зловещие слухи: «Немцы прорвали фронт». Словно бы в подтверждение им, из Задвинья хлынул поток беженцев, растянувшийся через весь город…

На заводе «Проводник» шла спешная эвакуация шинного производства. Станки и машины на стальных валках рабочие выкатывали из цехов и втаскивали на железнодорожные платформы. Запасы американской резины и колониального каучука грузили в большие пульмановские вагоны.

Цандер следил за демонтированием оборудования и уходил с завода лишь ночью, когда его подменял техник.

Отправка первого эшелона, с которым должен был уехать Цандер, была намечена на 15 июля. Однако погрузка затягивалась и Цандер только 14-го, в три часа, был отпущен домой, чтоб собрать вещи и попрощаться с родными.

Выйдя с завода, он нашел извозчика и, заехав лишь на минутку домой, погнал к Кудзиням. Марта последний раз не пришла на свидание, и он боялся, не случилось ли с ней беды.

Ему открыла дверь Минна Яновна, мать Марты, еще не старая, миловидная женщина, с седой прядью в темных густых волосах.

– Фридрих, что с вами? Вы такой усталый, измученный…

– Три дня не выходил с завода – готовились к эвакуации.

– Значит, слухи подтверждаются, немцы прорвали фронт?

– Говорят, что немцев остановили, однако заводы вывозят… А что у вас, Минна Яновна? Есть ли вести от Яниса и Пауля?

– Пауль в военном училище, и от Яниса было письмо – пока жив, здоров.

– Я очень рад! А Марта? Что с ней? Она в прошлый раз не пришла на свидание.

– Не волнуйтесь, Фридрих, у них тоже горячка – отправляют раненых в глубь России. Сестры дежурят сутками…

– А госпиталь не будут эвакуировать?

– Об этом не говорят…

– А я, Минна Яновна, уезжаю… Завтра к восьми утра должен явиться с вещами на товарную станцию.

– Как, Фридрих?.. И Марта не знает?

– Я разыщу ее и объяснюсь… Я решился сделать предложение… И если она не откажется, вы вместе приедете ко мне в Москву.

– Фридрих, сынок! Как я ждала этих слов! – Минна Яновна бросилась к Фридриху и нежно поцеловала его. – Фридрих, дорогой, сейчас же, сейчас же идем к Марте! Меня пропустят, я вызову ее.