Ставрос. Падение Константинополя (СИ)

- Что ты будешь делать? – воскликнула Феодора.

- Пойду плюну ему в лицо!

И Феофано так стремительно двинулась к выходу, что Феодора едва успела ее перехватить; она упала на колени.

- Не оскорбляй его еще больше, василисса, - с мольбой проговорила она. – Пусть просто уйдет! Никто не знает, как это нам аукнется!

Феофано остыла. Она положила руку на голову своей филэ и улыбнулась.

- Ты права!

Она подняла Феодору с колен.

- Пойдем и просто прикажем ему убираться!

Феофано вытащила подругу из комнаты, и московитка поняла, что та близка к новому безумию. “Точно Александр!” - подумала Феодора; она в смятении огляделась, ища поддержки, и наконец на глаза ей попался знакомый богатырь.

- Марк! Пойдем с нами, поймешь, зачем! – крикнула она.

Воин кивнул и приблизился, не задавая вопросов. Феофано сверкнула на него взглядом, но ничего не сказала.

Втроем они спустились по лестнице и, миновав столовую, через портик вышли в сад.

Валент, как оказалось, дожидался их на том же самом месте; и занимался тем, что составлял букет из ирисов, которые срезала хозяйка. Военачальник добавил к цветам еще длинные листья, которые срезал собственным кинжалом.

Когда троица подошла, Валент не спеша выпрямился и, улыбнувшись, поклонился Феофано.

- Что угодно моей василиссе?

Феофано в два шага подошла к нему вплотную.

- Мерзавец! Тварь! – бросила она сквозь зубы. – Ты задумал обесчестить жену моего брата в его доме и мою подругу…. и ты оскорблял меня и насмехался над моею властью! Убирайся сей же час вон и уводи всех, кто с тобой заодно!

Валент с наигранным изумлением поднял одну черную бровь, словно выписанную кистью.

- Кажется, хозяин дома еще ничего не сказал?

Но он не успел закончить. Марк шагнул к нему, выхватывая меч, и проговорил сквозь зубы:

- Убирайся! Или я зарублю тебя на месте, как пса, без суда и чести, которых ты не знаешь!..

Валент не успел опомниться, как ему в грудь уперлось острие меча.

Он быстро отступил, иначе спартанец проткнул бы его. Аммоний пробормотал, мрачно сверкнув черными глазами:

- Погодите вы все!

Он быстро ушел, широко, яростно ступая.

Феофано с подругой и охранителем дожидалась его в саду. Когда Валент вернулся, он был верхом, вместе с верховым сыном, растерянным и негодующим; и с ними были еще пятеро конников. Половина из тех воинов, что приехали с царицей!

Подскакав к Феодоре, Аммоний так стремительно склонился с седла, что она слишком поздно ужаснулась своей беспечности: еще миг, и…

В руки ей упал ее букет.

- Мы еще встретимся, маленькая царевна! Пояс Ипполиты тебе не к лицу! – сказал Аммоний, улыбаясь с мрачным и сладострастным предвкушением.

А глаза его выразили темное, давнее обожание: нет, это был не мимолетный каприз.

Потом черный кентарх посмотрел на Феофано и усмехнулся.

- Скажи мне спасибо за науку, госпожа царица!

Он молодецки свистнул своим спутникам, и они ускакали.

Феодора только тут поняла, что ее держит сильная рука: не Феофано, а Марка. Царица была сильна – а этот спартанец несокрушим как скала.

- Он бы не увез тебя, не бойся! – сказал Марк.

Феодора уткнулась лицом в свои ирисы и расплакалась.

* Из надписи на памятнике тремстам спартанцам:

“Странник, ступай и поведай ты гражданам Лакедемона,

Что, их заветам верны, здесь мы костями легли”.

========== Глава 66 ==========

Грянул гром; но гроза разразилась позже. Совсем скоро: как будто враги учуяли, что Феофано и ее сподвижники теряют силы.

Это произошло жаркой, сухой июльской ночью. Все в доме спали; Феодора - в супружеской постели, далеко отодвинувшись от мужа. Она спала беспокойно – и как мать, и потому, что хуже переносила жару, чем греки. Тут же в господской спальне ночевала и Аспазия, которой было спокойней около госпожи, а Вард и Анастасия – с нянькой в детской.

Феодора проснулась от шума, смутно донесшегося сквозь сон. Она открыла глаза и тут же поняла, что напали враги.

Кто-то страшно кричал внизу, в доме и снаружи; кричали женщины. Феодора, вскочив с постели, бросилась к окну и увидела в темноте зарева, тут и там. Точно праздничные огни горели в саду; а в свете их блестели доспехи конников с мечами и луками: доспехи были неуклюже надеты поверх халатов, а бородатые головы обмотаны чалмами…

- Турки! – крикнула не своим голосом Феодора.

Проснулась и завизжала за ее спиной Аспазия; сел в постели муж, у которого глаза были полны ужаса.

Не дожидаясь, пока Фома придет в себя, Феодора бросилась в детскую. Там Магдалина и Вард сидели, схватившись друг за друга, со страхом на лицах; Анастасия заливалась плачем в своей кроватке.

- Что вы сидите? – крикнула госпожа; потом поняла, что сын и кормилица оцепенели от страха, и встряхнула итальянку за полное плечо.

- Вставай! Бежим! – приказала Феодора. – Давай мне Варда, бери дочь!

Схватив за руку мальчика, мать вытащила его из детской в коридор; там она увидела воинов, бестолково метавшихся без командования. Среди них был Марк, громовым голосом удерживавший остальных на месте.

- Марк! Где царица? – крикнула Феодора.

- Вооружается, сейчас выйдет! – отозвался лаконец: зеленые глаза нечеловечески горели, он переминался с ноги на ногу и сжимал рукоять меча, прислушиваясь к шуму внизу. – Сейчас будем прорываться!

Феодора толкнула к нему Варда.

- Я скоро вернусь, постереги сына!

Слава богу, что сейчас жарко! Феодора, краем глаза увидев, что Фома безуспешно пытается разыскать и надеть в темноте доспехи, схватила какие-то штаны мужа и натянула их прямо под сорочку, опоясавшись своим поясом; потом сунула ноги в турецкие туфли и, выскочив в детскую, похватала кое-какую одежонку для сына… Потом выронила ее и выбежала обратно в спальню. Там вытащила из-под подушки кинжал и заткнула за пояс.

- Быстрее! – крикнула она мужу и бросилась назад в коридор.

Феодора почти грудь с грудью столкнулась с царицей: Феофано была уже там, в шароварах и панцире, надетом поверх рубахи. На ней не было шлема, волосы распущены; но запястья оттягивали боевые браслеты, а в руке она держала меч.

Феофано сверкнула глазами на подругу и ее детей; крикнула:

- Все здесь? Фома?..

Патрикий, с всклокоченными светлыми волосами, выскочил в коридор: он так и не сумел найти и надеть доспехи, но был при мече.

- Надо прорваться вниз, в столовую и в сад! – крикнул Марк.

- Нет! - ответила Феофано. Она вдруг обрела какое-то сверхъестественное спокойствие. – Пойдем черным ходом! Там… уже не пройти!

Она кивнула в сторону главной лестницы: казалось, незнакомые с дисциплиной разбойники отвлеклись, упиваясь грабежом и разрушением, а может, ловили и домучивали последних беззащитных слуг. Но вот-вот они взбегут наверх, и тогда…

- Но ведь там внизу, - заикнулась московитка и замолчала, бледная и дрожащая. Феодора стиснула кулаками голову: по крикам, лязгу, звукам падения всем было слышно, что внизу умирают последние оставшиеся у царицы воины – их защитники. Только Теокл, Леонид и Марк были наверху с господами.

Феофано быстро оглядела всех и кивнула.

- Скорее! Нужно прорваться к конюшне; а может, турки уже выпустили лошадей… Мы с Марком пойдем впереди!

И царица бросилась по коридору в противоположную от главной лестницы сторону; горстка ее подданных, топоча, побежала следом.

Когда они оказались у невысокой двери, ведущей на задний двор, Феодора вспомнила, что ключ остался на кухне; но тут Марк, вырвавшись вперед, мощным ударом ноги вышиб дверь. Они выскочили наружу, навстречу неприятелю.

На заднем дворе было пусто, и даже соломенную крышу амбара еще не подожгли; но стоило хозяевам свернуть за угол, как навстречу им вынесся огромного роста турок на огромном рыцарском коне, с ятаганом в руке. Позади него все полыхало: горела сухая трава, и горела пакля, разбросанная разбойниками. И по траве, черные в свете этих пожарищ, носились такие же конники, загонявшие, точно зверей, последних беззащитных слуг Нотарасов.