Человек из Вавилона

Ушу понял — это последнее слово Саурмага. Нервы у него не выдержали, и он вышел из себя.

— Разве ты забыл, что наши предки не сразу стали христианами, а она, по крайней мере, еврейка — верит в Бога единого?! Разве не от евреев пошло христианство? — Саурмаг с осуждающей улыбкой смотрел на сына. Было совершенно очевидно, что он не согласен с ним. — Не веришь? — кипятился между тем Ушу. — Христианство возникло потому, что этот народ — искатель истины.

Саурмаг с такой силой грохнул кулаком по столу, что перевернулись не только тарелки, но и медная величиной с пядь солонка. Соль рассыпалась по столу. Саурмаг со злостью смотрел на сына, потом швырнул на стол кусок ткани, которой вытирал руки, и вышел из трапезной.

Ушу решил: он венчается. И крестины и венчание должны пройти в ближайшее время. Приняв решение, он почувствовал себя свободным человеком — таким, каким, по его представлению, должен быть человек.

С этим настроением он отправился к своему духовному отцу — отцу Ростому, следовало поначалу переговорить с ним, а потом повидать Бачеву.

Яко Тамта для Тумиана

Занкан Зорабабели внимательно разглядывал гостевой зал царского дарбази. Здесь поставили новый золотой подсвечник, вдвое больший, чем прежний. Резьбу, украшающую подлокотники кресел, покрыли золотом. Он провел ногтем по узору, пытаясь определить, откуда это золото. Именно в этот момент в зал вошел дворецкий и предложил следовать за ним. Большинство членов дарбази почтительно приветствовали Занкана. Парнавазисдзе, человек уже немолодой, приподнялся и кивнул ему головой. Его примеру последовали и другие. Габаон, мослатый, с румяными щеками, вечно улыбающийся, кивая головой, приложил руку к груди в знак глубочайшего уважения. А Джорджикисдзе, молодой вельможа, пользовавшийся тем не менее большим уважением при дворе, с сабельным шрамом на лице при виде Занкана воскликнул:

— А вот и наш дорогой Занкан пожаловал, и это значит, что мы затеваем благое дело!

От Занкана не укрылась сдержанность Саурмага. Он даже не поднял головы, когда Занкан вошел в зал, сидел, уставившись в одну точку. «Хотелось бы мне знать, что это с ним», — подумал было Занкан, но Абуласан прервал его мысли. Он подошел к нему, взял под руку, провел к своему месту и усадил рядом с собой.

— Уважаемые члены царского дарбази! — обратился он к присутствующим. — Мы с Божьей помощью решили вопрос замужества царицы Тамар — позовем в мужья для Тамар сына великого князя Ростовско-Суздальского княжества Андрея Боголюбского — Юрия. Мы надеемся, этот союз принесет пользу Грузии. Мы сроднимся с соседним народом, и да благословит Господь наше единение. Я уже говорил, что княжич выслан из страны и живет в настоящее время у кипчаков. Мы долго думали, кого избрать в посланники к нему. Он ведь и дело должен устроить, и княжича привезти сюда. Лучшим исполнителем этой миссии нам представляется Занкан Зорабабели. Господь одарил его мудростью. И ему полностью можно доверять. Я жду вашего согласия, уважаемые!

Пораженный услышанным, Занкан вместе со всеми внимал Абуласану. Тут раздался голос Парнавазисдзе:

— Хорошо придумано, Абуласан, Зорабабели именно тот человек, который честно исполнит порученное дело.

— Может быть, стоило спросить сперва мнение Зорабабели!

— А они разве кого-нибудь спрашивают?! Их ведь большинство — как кроят, так и шьют! — отозвался Тарханисдзе, и Занкан увидел, как сидящие поблизости от Саурмага от души рассмеялись. Тарханисдзе поднял руку, призывая к тишине. — Не так обстоит дело, Абуласан, как ты тут вещаешь. Мы не избирали Боголюбского в женихи царице. Это твое решение.

— Мы настаиваем на своем, — подчеркнуто неторопливо произнес Саурмаг, — мужем царицы Тамар должен быть Алексей Комнин. Мы хотим побрататься с Византией, а не с каким-то чужаками.

В зале воцарилась тишина. Абуласан опустился в кресло.

— Уважаемые члены дарбази, я неоднократно говорил вам, не стоит вновь родниться с византийцами, делать византийца мужем нашей царицы. Неужели не пришло время расправить наконец грузинам крылья, неужели вы вновь хотите оказаться в тени Византии?!

— А чем тебе не угодила Византия, амир? Может быть, византийской вежливостью, ученостью или силой?! Может быть, тебе это все не нравится? — раздался чей-то возглас — Занкан не понял чей.

Абуласан не спешил с ответом. Наконец он поднялся и с улыбкой произнес:

— Еще как нравится, ох, как нравится, но скажем и то, грузины, не слишком ли большую волю дали мы византийцам в своем отечестве? Кто мы — смиренные рабы их или соратники? Мне кажется, мы послушны их воле. Воле народа, страны, мощь которой день ото дня слабеет. Надо смотреть вперед, искать новых уз, закатное солнце не греет, а восходящее — оно живое, — Абуласан помолчал и, сделав несколько шагов вперед, оглядел членов дарбази, — вы, которые в меньшинстве, славите вчерашний день, это понятно, но меня больше интересует день завтрашний, а страна росов, Юрий Боголюбский — это завтрашний день. Византия же, что изнуренный плешивеющий осел. Мы устремлены в завтрашний день, нас большинство, и мы не только голосами, но и мудростью превосходим вас!

В зале снова воцарилась тишина. Затянувшееся молчание прервал Тарханисдзе.

— Да, говорить ты мастер, Абуласан, но разве так обстоит дело? Мы все знаем, Византия отнюдь не оплешивевший осел, и страна росов — не восходящее солнце.

— Мы, большинство, так говорим и так и будет! — воскликнул Джорджикисдзе.

Тарханисдзе поднялся со своего места.

— Царица Тамар не желает выходить замуж за Боголюбского, — начал он тихо, — как это возможно, говорит царица, я даже не знаю, что он собой представляет!

— Царица пожелает то, что захочет царский дарбази, — прервал его Абуласан, — царица обещала это Кутлу-Арслану.

— И Занкана не спрашиваете? Хочет ли он вести переговоры с будущим супругом царицы Грузии? Хочет ли он отправляться в столь дальний путь?

— Решение царского дарбази — закон не только для царицы! — отрезал Абуласан.

Тарханисдзе сел и уставился на Занкана. Тот хранил молчание.

— Говори! Мы тебя слушаем! — произнес Абуласан.

— Избранные сыны Грузии! — проникновенным голосом начал Занкан. — Я с честью выполню все, что изволит поручить мне царский дарбази. — Тут Занкан сделал паузу, а затем продолжил: — Главное здесь не то, чего хочет Зорабабели, Зорабабели готов выполнить ваше поручение, вопрос в том, что есть благо для Грузии.

— Вам все ясно, не так ли? — повернулся Абуласан к Тарханисдзе. — Решено! Занкан Зорабабели назначается нашим посланником, он должен отправиться в страну кипчаков, провести переговоры с княжичем Юрием и препроводить его сюда с почестями, приличествующими царской особе.

Саурмаг Павнели тяжело поднялся со своего места, отложил в сторону кальян и в наступившей мертвой тишине не спеша начал свою речь:

— Ну вот, Абуласан, амир Картлийский, правитель Тбилиси, ты и твои люди, избалованные богатством, отвергли Алексея Комнина, не захотели, чтобы супругой нашего солнца — царицы Тамар стал византийский царевич, юноша достойный, заслуживающий хвалы. Мы хорошо знаем его и его нрав, и он хорошо знает нас и любит нашу родину и наши обычаи. Ты и твои сторонники остановили свой выбор на изнеженном богатством князе росов, несмотря на то что он для нас полная загадка, он сам и его нрав. Вас большинство в этом зале, и вы победили!