Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Балдуин I оказался тем самым человеком, который был необходим в тот момент. Без него настоящее Иерусалимское королевство могло бы и не возникнуть вовсе. Его красочные, но успешные авантюры во время Первого крестового похода приобрели широкую известность, наделив его особым ореолом человека, достойного уважения и даже страха. Он был невероятно амбициозен, но предсказуем, он никогда не расточал легкомысленных или необдуманных угроз и обещаний. Будучи агрессивным, практичным правителем, устремленным на защиту и расширение своего королевства, он проводил больше времени в седле, нежели на троне.

Балдуин понимал важность побережья и торговли. Негоцианты думали о доходах. Они не ринулись по домам, как только бои закончились, а к своей выгоде пользовались передышками между сражениями, чтобы взять торговлю и имущество в свои руки. Балдуин весьма охотно заключил соглашения с генуэзскими и венецианскими купцами, чьи корабли, по сути, обеспечили королевство мощью довольно значительного флота. При их поддержке он вскоре захватил южные прибрежные города Арзуф и Кесарию, заодно положив глаз еще и на северные египетские порты.

Балдуин I не допускал покушений на прибрежные территории королевства, зато совершал дальние вылазки на восток, в Заморье – земли, прозванные французскими крестоносцами «Олтрежурден» (Oultrejourdain), - Заиордания или Трансиордания. Во время одного из таких рейдов он дождался наступления ночи, чтобы напасть на спящий караван, и без труда захватил его, радуясь богатой добыче. Когда же до него дошла весть, что среди пленных находится жена одного важного шейха, да при том на сносях, король Балдуин навестил ее лично, велев разбить для нее шатер и отобрав из награбленного в караване добра роскошнейшие ковры и подушки. Он приказал снабдить ее продуктами, водой и прислужницами, а также двумя дойными верблюдицами, чтобы они давали молоко будущему ребенку. И уже отправляясь в путь, сбросил с себя богатую королевскую мантию и собственноручно накинул ее на плечи молодой женщины, изумленно распахнувшей глаза.

После отъезда христиан безутешный шейх прибыл туда, чтобы отыскать труп жены. И каково же было его изумление, когда он нашел ее живой, здоровой, да притом в роскошно убранном шатре, не знающей недостатка ни в чем и даже облаченной в королевский плащ! Он свято присягнул отблагодарить этого галантного короля. Как мы увидим впоследствии, верность шейха торжественной клятве спасла Балдуину жизнь.

Пока король Балдуин Иерусалимский был занят расширением своего королевства, египтяне, как и следовало ожидать, строили планы сокрушить его. И вот ранней осенью 1101 года войско из тридцати тысяч египтян прошло маршем мимо Аскалона, направляясь в Иерусалим. Балдуин, уведомленный чересчур поздно, чтобы созвать на помощь войска, вынужден был оборонять город небольшими силами, имевшимися под рукой, и при этом раскладе на каждого христианина приходилось по двадцать пять врагов. К счастью, все христиане были закаленными бойцами, в то время как египетское войско состояло по большей части из новобранцев, призванных ради этой кампании. Когда враг уже стоял у ворот, Балдуин обратился к своим воинам с краткой речью. Как вспоминал его капеллан, Балдуин попросту возгласил, что грядущая битва – вопрос жизни и смерти. По сути, он сказал: «Буде вы сложите головы, вы заслужите себе венцы мучеников. Буде вы одержите победу, вы завоюете себе бессмертную славу. О бегстве же и не помышляйте. Франция чересчур далеко!» Балдуин первым устремился в атаку вместе с епископом Жераром, несшим Крест Господень. Схватка была жаркой, а передний край христианского воинства стать узок, что многие из египетской орды даже не могли протолкнуться к нему.

Передний край мусульманской армии, обескровленный нещадными ударами облаченных в доспехи крестоносцев, дрогнул и сломился, и в скором времени вся египетская армия во всю прыть улепетывала под защиту Аскалона. Балдуин, прекрасно сознавая, насколько опасно рассредоточивать столь крохотное войско, прокричал, что наказанием всякому, кто устремится прочь в погоне за добычей, будет смерть.

Восемь месяцев спустя египтяне пришли снова, на сей раз с двадцатитысячной армией арабов и чернокожих суданцев. И те, и другие были куда искуснее в бою, нежели воины первой экспедиции. Балдуин устремился на врага, снова пользовавшегося значительным численным превосходством. Но на сей раз противник держался не столь плотной массой, и расступился, пропуская атакующие силы Балдуина вперед, чтобы охватить их широким кольцом. Балдуин, вовремя разглядев западню, прорвался в поле, чтобы найти убежище в близлежащем городке-крепости Рамлехе.

А ночью к городской стене подошел одинокий араб, потребовавший, чтобы его отвели к Балдуину. Не опасаясь одинокого чужака, стража _ распахнула ему ворота и вызвала конвойных, чтобы те отвели его к королю. В ответ на вопросительный взгляд Балдуина араб представился тем самым шейхом, с чьей беременной женой Балдуин обошелся столь галантно во время прошлогодней вылазки в Трансиорданию. Во исполнение своей клятвы о вечной благодарности шейх пришел предупредить Балдуина, что египетская армия получила приказ ночью занять позиции, так что к рассвету Рамлех окажется в полном окружении. Если Балдуин хочет спасти свою жизнь, он должен покинуть город без промедления, пока еще есть шанс прорваться сквозь ряды мусульман.

Балдуин не замедлил воспользоваться этим добрым советом, велев оседлать своего любимого коня – великолепного арабского скакуна по кличке Газель, славившегося своей резвостью. Враги заметили Балдуина, проскакавшего во тьме через их позиции, но как всадники, рванувшиеся в погоню, ни пришпоривали лошадей, ни один из них не мог угнаться за королем, ради спасения своей жизни летевшим как молния.

Египетские войны опустошили казну Балдуина, и он решил попросить о займе патриарха Дэмберта. Церковь, взимавшая дань с полученных земель и деревень, получавшая дары из Европы и неослабевающий поток денежных пожертвований от паломников, представлялась ему самым подходящим источником средств. Однако патриарх вежливо отклонил просьбу монарха, сославшись на то, что в церковной казне осталось всего-навсего двести ливров, каковые потребны на содержание клира. Король усомнился в его искренности, но не мог ничего поделать. Когда же до его ведома довели, что итальянский дворянин граф Рожер Апулийский послал патриарху дар в тысячу золотых ливров, оговорив, что те надлежит поровну разделить между церковью, Амальфийским госпиталем и Иерусалимским королевством, патриарх Дэмберт заявил, что ему о подарке ничего не ведомо.

Смещенный епископ Арнульф, с радостью ухватившийся за шанс отыграться на своем враге Дэмберте, напротив, знал о подношении и поведал Балдуину, где искать и эти деньги, и еще много сверх того. Затеянное следствие показало, что всю эту сумму прикарманил Дэмберт. Дальнейшее расследование выявило в общей сложности двадцать тысяч золотых ливров, которые патриарх исхитрился умыкнуть из церковных средств. На том архиепископа Дэмберта и отрешили от сана патриарха Иерусалимского.

Два года спустя египтяне явились снова, но к тому времени Балдуин уже выставил форпосты, предупредившие об их приближении, так что у него было время призвать на помощь рыцарей и солдат из Галилеи. Они по-прежнему пребывали в невероятном меньшинстве, но тут вмешалось провидение в облике двухсот кораблей, прибывших из Европы с тысячами паломников на борту, в числе коих находились рыцари из Франции, Германии и Англии. Они с восторгом приняли возможность поднять оружие против неверных, нежданный шанс завоевать славу. В последовавшем за тем сражении египтян, столкнувшихся с куда более многочисленным войском, нежели они предполагали, разгромили наголову.

Балдуин, не забывший своих планов по завоеванию побережья, в 1104 году заключил союз с генуэзским флотом и с его помощью захватил важный египетский город-порт Акру. Прочие христианские порты находились в относительно мелководных районах, но Акра славилась на все побережье наиболее хорошо защищенной глубоководной гаванью. Вдобавок к тому, Балдуин завоевал безоговорочную поддержку Генуи, основавшей в Акре крупную военно-морскую и торговую базу.