Баязет

я у нас система такая: насквозь прогнила... - ответил ему офицер, который рассказывал о патриотизме проституток.

- Да при чем тут система! - искренне возмутился Карабанов. - Подлецы, дураки, казнокрады, взяточники - это да, но разве в Петербурге об этом знают?..

На восьмой день бесплодного ожидания в казначействе раздался голос молодого секретаря: он говорил, что взятки брать подло, что он ни минуты не остался бы служить в том месте, где такая мерзость заведется, что каждый благородный офицер должен дорожить совестью и честью своего мундира.

Карабанов, словно отпив живой воды, нагрянул к секретарю с визитом, выразив горячую надежду, что они, как честные люди, несомненно, поймут друг друга. Секретарь как раз обедал и, выслушав признательные распинания поручика, пригласил его к столу.

Обгладывая фазанье крылышко, молодой чиновник говорил горячо и страстно, как Цицерон, и закончил свою речь словами, что брать взятки преступление.

- Так, благодарность лишь... мы принять можем, - сознался он. - Однако, помилуйте, разве же это взятка? И не все смотрят на сие благоразумно, как вы: другой-то казну дерет, словно липу на лапти, а сам... Скажем, на увеличение средств... в помощь служащим... или просто в целях добра... Нет, где там, он никогда не даст. Да еще еврейский шухер устроит.

- Ну, хорошо, - уныло сдался Андрей, брезгуя в этот момент своими словами, - я даю вам один процент, и об этом никто не узнает.

- Голубчик, - развеселился игдырский Цицерон, - да вы дайте мне три процента и говорите об этом кому угодно!..

Егорыч, страдавший все эти дни по-мужицки тяжело и тугодумно, встретил его в гостинице.

- Кубыть, получили? - догадался он по лицу поручика и в радостях побежал хлопотать о внеочередном самоваре.

Назавтра Карабанов пришел за деньгами с двумя пустыми тулуками. Казначей принял его приветливо:

- А-а, герой Баязета... прошу садиться. Сейчас, одну лишь минуточку. Вот только разделаюсь с артиллерией...

Усатый штабс-капитан с повязкой на глазу, одетый в шинель солдата, зорко сверлил единственным оком громадную пачку ассигнаций, которую ловко пересчитывал казначей. По выражению его бегающего глаза было видно, что штабс-капитан уже давно потерял веру в справедливость на этом свете. Заглянув в потайную бумажку, казначей отбавил из пачки ассигнаций какую-то сумму и со значением намекнул:

- Верно, кажется?..

Штабс-капитан мрачно кивнул. Все эти взгляды, перешептывания и шулерские подтасовки раскрыли перед Андреем нехитрую механику грабежа. Было ясно, что обещанные проценты удерживаются именно здесь, при выдаче денег.

- Нельзя ли хоть немного серебром? - спросил штабс-капитан, сваливая деньги в лошадиную торбу. - А то ведь на ассигнациях, глядите, даже номера повытерлись.

- Никак нельзя, - ответил казначей и, пересчитывая свежую колоду "екатеринок", локтем отодвинул от себя толстенный гроссбух шнуровой книги.

Андрей машинально глянул на раскрытую страницу и увидел счет баязетского гарнизона: