Не погаси огонь...

Первое донесение «Портного» – такую кличку получил новый агент – помечено 5 июля 1910 года. Тогда он представал еще как меньшевик-ликвидатор. Но, по указанию Заварзина, «постепенно, после серьезных размышлений», решил перейти к большевикам. «Выступайте среди своих смелее! Выполняйте любые их задания! Клеймите строй, установления, порядки!» – наставлял его полковник.

Теперь начальник отделения мог рассчитывать, что «Портной» добьется выдвижения своей кандидатуры в качестве делегата на предстоящую конференцию. Уж ему-то никаких препятствий с отъездом за кордон охранная служба чинить не будет: счастливого пути, «сотрясатель устоев»!.. Вот только удастся ли Малиновскому узнать заранее, где и когда намечено провести конференцию?..

– …Хотя, повторяю, агентурная обстановка по империи в целом благоприятна, нам необходимо выработать меры к предупреждению возможности повторения революционного движения пятого года, – вел к концу свой доклад Макаров.

«Начал за здравие, а кончает за упокой», – подумал, с трудом сдерживая зевоту, Заварзин.

Фон Коттен, вернувшись на Мойку, в свой кабинет, тут же приступил к осуществлению замысла, пришедшего ему на ум во время доклада министра. Этот замысел он решил держать в тайне, чтобы не пришлось делить славу успешной операции ни с сослуживцами, ни с департаментским начальством.

Сейчас он вызвал штаб-ротмистра Петрова. А когда офицер вошел, начал разглядывать его с таким интересом, будто видел впервые. Петров приосанился.

– Примеряю на вас рабочую блузу, – сказал Михаил Фридрихович. – Превратитесь в пролетария на ближайшее время.

Петров гмыкнул.

– Будете делегатом на предстоящую социал-демократическую конференцию.

– Пролетарием куда ни шло, но как же делегатом? Нужны полномочия. К тому же они всех своих знают в лицо!

– Молодой человек, вам не следует торопиться. Моя мысль такая. Один делегат от столичного комитета означенной партии уже является ликвидированным. Второго мы арестуем в ближайшие дни во что бы то ни стало. Мне уже известна его фамилия. Это есть некто Онуфриев, рабочий. Он обеспечен наружным наблюдением. Моя идея есть такая. – Полковник достал из сейфа карту, разложил ее на столе, повел карандашом, объясняя свой замысел. – Мы ликвидируем Онуфриева. Вы поедете вместо него. Или отправитесь под другой фамилией, это не имеет значения. Мы примерно знаем, каким путем они едут: им помогают контрабандисты. Постарайтесь подобраться к ним. Надо хорошо решить, каким путем вы поедете.

Можно через Сувалки. Департамент располагает там адресом партийной явки. Однако прусскую границу освещает Заварзин… – Михаил Фридрихович не договорил, но сам подумал: московский коллега вполне может и помешать. – Есть вам другой путь. Южней. Через Радом и далее – в Австро-Венгрию, в Краков. Этот путь есть более предпочтительный для нас. Тем более что, по всей вероятности, именно Краков – место будущей конференции. Вам надлежит выезжать в самое ближайшее время. Мне нужно знать, где и когда предположена быть конференция. Прежде всего – где. Такое есть ваше задание.

– Любопытное задание, – штаб-ротмистр проследил по карте.

– Как только узнаете, где она собирается, возвращайтесь. Вас будет ждать представление к награде.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Принимайте гостей! – Пятница переступил порог квартиры в доме на улице Коллонтая.

– Прошу! – От стола поднялся им навстречу мужчина с коротко стриженной бородкой и обвислыми усами. – Альберт? Входьте. Утешен се же вас видзе.

Это была проходная кухонька. На табурете в углу – таз и кувшин с водой. На плите – прикрытые газетой примус, чайник и посуда. И тут же около плиты – письменный стол, заваленный исписанными листками, типографскими гранками, газетами, книгами.

– Есть дело. Где можно поговорить?

Мужчина развел руками: мол, вот все мои апартаменты. Антон понял: его спутник хочет, чтобы он не присутствовал при разговоре. Путко уже привык к этой его деловитой бесцеремонности, на которую нельзя было и обижаться. Повернуться и выйти?

– Подождите здесь, – сказал сам Пятница. – Мы скоро вернемся.

А через полчаса, когда они снова собрались втроем, показал на хозяина дома:

– Товарищ Юзеф. Ему нужен помощник. Возражений нет?

– Ну что ж… – До этой минуты Антон не понимал цели своей дальнейшей поездки с Пятницей и уже начал надеяться, что через день-другой доберется наконец до Парижа. – Если так нужно…

– Нужно, – кивнул транспортер. – Будьте молодцами. Пока!

Когда он вышел, мужчина коротким жестом показал на стул:

– Прóшу.

Был он высок, худ, выглядел даже истощенным. Его лицо с чистым открытым лбом старили морщины, глубоко прорезавшие впалые щеки.

– Мне надо ввести вас в курс дела. Вы будете помогать мне переправлять товарищей из России в Австрию.

– Как долго?

– Пока не переправим всех. – Он уловил в вопросе Антона сожаление. – У вас были другие планы?

– Честно говоря, да.

– Какие, если не секрет?

– Может быть, и секрет… Ну да ничего не поделаешь… – Путко решился. – Я должен скорей добраться до Парижа. Ищу причины своего провала.

– А что конкретно?

– Не знаю. Может быть, провокация? Чересчур много они, в охранке, знали!

И начал рассказывать, как были провалены осенью седьмого года при размене русских пятисотрублевок, захваченных Камо, многие товарищи-большевики, а затем, спустя некоторое время, был арестован Красин и уже потом – он сам.

– Слышал о тей цалей истории, – кивнул Юзеф. – Но почему вы думаете, что это дело рук провокатора, а не тайнякув, полицейских сыщиков?

– О предстоящей операции с разменом денег знали лишь несколько человек. И никто, кроме них, не мог знать о моем возвращении из Парижа в Питер.

– Вы когось подозреваете?

– В том-то и дело, что нет. Но я должен узнать, кто он! Я должен это сделать. Но не знаю, с чего начать…

Поляк молча разглядывал его. Побарабанил пальцами по столу:

– Оповедте докладней. Расскажите подробней. Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь. Як муви сен по-российску: на ловца и зверь бежит… Я сам вот уже год работаю над материалами о провокации в подпольных огранизациях. У меня есть на то специальне причины. Личные.