Великое кочевье

Нет, лучше начать по-иному.

Секретарь райкома комсомола, куда Яманай приехала на работу, говорил, что она выглядит красавицей. Скоро ли он, Ярманка, встретится с ней? Они долго будут смотреть друг другу в глаза и улыбаться от радости… Жаль, что не подошел к ней во время суда над Анытпасом. Жаль. Но тогда ему казалось, что покорность лежит на ее душе и пригибает голову к земле, словно снежный ком вершинку гибкой березки. По весне жаркое солнце растопило этот ком, и березка выпрямилась, весело зашумела молодой листвой. И Яманай, пройдя большую школу, тоже выпрямилась. Поскорей бы увидеться с нею!

«Интересно, знает ли она „Арбачи“? Ей бы прочитать… Говорят, из Кучияка вырастет большой поэт. Хорошо… Мне бы самому надо попробовать писать стихи. Может быть, получились бы неплохие. Ведь я в юности слагал песни».

Ярманка махнул рукой. До песен ли ему сейчас? В колхозе «Октябрь» подожгли скотный двор. Надо заняться выявлением социального прошлого некоторых лжеколхозников, выгнать притаившихся врагов. «Сибпушнина» распорядилась, чтобы у маралов срезали панты в середине мая, почти на месяц раньше созревания, — нужно написать в область об этом ошибочном распоряжении. Из обкома партии пришла бумажка: надо десять коммунистов послать в совпартшколу. Да мало ли дел у секретаря райкома? Полевая сумка набита неотложными бумагами и важными записками. Секретарь и в этот вечер пойдет в райком, в его кабинете далеко за полночь будет гореть лампа.

Есть у него и свои семейные дела. Надо обязательно съездить домой и как-то разрешить судьбу детей. А как ее разрешишь? В село мать не отпустит их. Да и трудно будет ему, холостому человеку, день и ночь занятому на работе, заниматься детьми. Чаных получает его переводы. Брат Байрым помогает им. Но этого мало. Надо самому взглянуть, узнать, как они учатся, поговорить с учителями, привезти книг, расспросить, какая им нужна одежда.

Много дум и забот у Ярманки Токушева.

Горы перекликались отрывистым ревом куранов. Слева, у озера, скрипел коростель. На воде лежала золотистая тропа.

«Говорят, что раньше сюда приходили лоси на водопой, — вспомнил Ярманка. — Вон там их старые тропы. Нам следовало бы поставить вопрос о заказниках».

Из-за сопки, где две долины сливались в одну, впереди него показалась вороная лошадь. Тонкая, крутоплечая девушка в сером платье часто взмахивала плетью. Черные стриженые волосы колыхались в воздухе, сбоку болталась полевая сумка.

«Неужели она?»

Ярманка не заметил, как начал понукать послушного коня.

Всадница оглянулась.

Лицо родное, милое.

Разгоряченная лошадь Ярманки скакала, вытянув шею, точно злясь на переднего коня, убыстрявшего бег.

Вскоре мягкие тени слились. Догнав Яманай, Ярманка схватил поводья ее коня.

— Здравствуй!.. Вот мы и увиделись!

Они поехали шагом. Оба молчали. Украдкой взглядывали друг на друга.

Из сознания Ярманки выпало все, что случилось после памятной встречи на лунной поляне, когда он рассказывал девушке про Бию и Катунь. Небо теперь было такое же, как тогда, та же взрослая и ласковая луна провожала их.

Он чуточку наклонился к спутнице и занес руку, чтобы обнять ее.

Плечи Яманай ощутили движение его руки, словно внезапный теплый ветер. Она вырвала у него поводья и плетью хлестнула своего коня.

Они скакали возле хребта, над которым пламенела летняя заря.

Иллюстрации