Пророчество Корана

Яго задумался, потом просветленно улыбнулся, будто стряхнув с себя тяжкий груз, и сказал с пониманием и сочувствием:

— Значит, тот идальго, который велел меня вызвать, а потом так щедро вознаградил за услуги, не кто иной, как адмирал Кастилии дон Хофре. Я должен был сообразить это с самого начала!

Девушка иронически улыбнулась и после неловкой паузы серьезно проговорила:

— Снова не угадали. В ту ночь вы разговаривали с самим доном Альфонсом, королем собственной персоной. Это он вас нанял и сидел с вами, когда я была при смерти.

Яго словно окаменел. Если бы в этой комнате возникла сотня единорогов, покрытых карбункулами, это не пробудило бы в нем такого внезапного и панического страха. Не в состоянии вымолвить слова, он только таращил глаза.

— Да не волнуйтесь вы так, мастер Яго, — улыбнулась девица. — С той самой ночи вы заслужили его уважение и даже восхищение, да я вам это сейчас же докажу.

— То есть кто-то думает, что вы и король?.. — потерянно пробормотал он.

— Да. Злые языки не дремлют, и враги дона Альфонса распространяют слухи по городу, что я стала его любовницей и забираюсь в его постель, будто шлюха какая из Ареналя. Но большей клеветы нельзя и придумать, магистр Яго. С тех пор как я покинула Гранаду, может, это вас и удивит, но ни один христианин в Севилье не запятнал мою честь. Все эти годы я должна была хранить невинность, потому что за меня был уплачен махр, выкуп, моим женихом — моему отцу, они договорились о моем браке, еще когда я была маленькой девочкой. Эти сплетни и злые домыслы при королевском дворе меня измучили больше, чем беспокойные ночи и дикие боли от отравления.

— Клевета легка в суждениях, для нее отношения между королем и его пленницей — лакомый кусочек. Иноверка, король, изменяющий супруге, официальная фаворитка, наконец, ваша красота — все одно к одному. Однако вы действительно получили какой-то знак, что яд предназначался именно вам?

— Я сопоставила несколько случайных деталей, и все указывает на одну цель — цитата из Корана, скрытая ненависть королевы доньи Марии ко всем женщинам, которых она подозревает в том, что они греют простыни для ее венценосного супруга. Короля любят все, кто его окружает, так что его неприятели, королева Мария и его тесть, король Португалии, боятся его настолько, что не осмелятся покушаться на его жизнь. Не сомневайтесь, целью была именно я — назарийка. А исполнила это рука какой-нибудь прислужницы королевы, убийца мог быть заслан и королем Португалии, который люто ненавидит своего зятя, а еще адмирала Тенорио — за то, что тот назло им протащил португальские знамена и штандарты по Гвадалквивиру после победы в Лиссабоне. А еще между двух огней петухом ходит этот подлый тип, маменькин сыночек, развратный жеребец, от которого я натерпелась приставаний: в отсутствие отца охраной моей ведает он.

— Кого вы имеете в виду? — спросил Яго встревоженно. — Не понял.

Лицо принцессы приняло сначала гордое, потом презрительное выражение, глаза так и метали искры, когда она ответила, понизив голос:

— Принц Педро, наследник престола, но в его венах не чувствуется королевская кровь. Ему передалась злой нрав его матери и кровожадные замыслы. Он постоянно прибегает к гаданиям одного кудесника — мавра из предместья Алондига, и начисто лишен всякой совести. Он не может простить отцу, что тот взял в любовницы донью Элеонору де Гусман, женщину, с которой разделяет свою жизнь, а на мать давно не обращает внимания. А особенно то, что отец любит и ценит своих девятерых незаконнорожденных детей — бастардов, в частности близнецов — дона Энрике и дона Фадрике.

— В Севилье не устают обсуждать любовные похождения молодого дона Педро.

— Он живет один в обители Сан-Клементе, близ реки, под снисходительным присмотром своего наставника, епископа дона Бернабе — преподобного старца, который воспитывает его по методу Regimine Principum [37], хотя и без особого успеха. Если кто и поддерживает его выходки, так это его лицемерная мать донья Мария, за царственную юбку которой он держится. А та, в свою очередь, не брезгует любовниками всякого пошиба. Среди прочих — Альбуркерке, португальский дворянин, охочий до послушниц в монастырях и церковных хорах. В Севилье нет ни одной сколько-нибудь миловидной дамы, которая не подвергалась осаде этого законченного развратника. Он не любит шутить, его стихия — ястребиная охота, девушки и любовные похождения.

— В таком случае трудно угадать того, кому понадобилось вас уничтожить.

— А у меня почти нет сомнений. Это почерк королевы Марии. Тем не менее мне иногда кажется, что я стала жертвой какого-то заговора, мне неведомого. У короля сильно испортилось настроение, с той злосчастной ночи он подозревает всех.

— Происшествие его потрясло. Это было заметно.

— Король благородный человек и очень любит донью Элеонору, «блудницу», как ее называет королева, и не обращает внимания на слухи вокруг. Меня он навещает каждую неделю, когда свободен от разъездов. Интересуется моими делами и просит, чтобы я предсказывала ему исход его военных мероприятий по моим таблицам и астролябии, а еще чтобы почитала стихи сирийского поэта Абу Нуваса, аль-Газаля или ибн Хазма, певца Кордовы, пока сам упражняется на струнах моей виуэлы. Иногда мы играем с ним в шахматы, при этом он радуется, как ребенок. Теряя фигуру, он сердится и тогда становится похож на сокола. Я любуюсь им, мне нравятся его повадки, а еще мне фактически приходится быть поверенной многих его планов. И он не тронул ни волоска на моей голове, ни складки на моей одежде, ни разу не посмотрел на меня похотливым взглядом.

— Клеветников охотно слушают, но всегда презирают, поверьте, а за непристойности и содеянное зло неизбежно придется отвечать, потому что есть Бог на свете.

— Однако они уже нанесли мне непоправимый вред, хотя это не важно, — заявила она. — Представьте себе, если бы я умерла в такой обстановке. Кастильский монарх сразу оказался бы в тяжком положении перед моим двоюродным братом в Гранаде, последствия были бы ужасны, их даже трудно предвидеть. Положение заложницы моего ранга не более прочно, чем паутинка.

— Все-таки заложников держат не вечно по условиям заключенных договоров. Рано или поздно вы вернетесь в Гранаду, — попробовал утешить свою собеседницу Яго.

— Конечно, и у меня остается лучик надежды. В скором времени Кастилия, судя по всему, предпримет захват крепости Иэльльбель-ат-Тарик [38], что даст повод для новых торгов и соглашений. Ваш государь обещает в тот же день освободить меня из заточения, и я отправлюсь к своим. Боже, как я жду этого часа!

— Пусть сбудется ваша надежда. Только слабые духом отчаиваются. Вы получите свободу и вернетесь на родину.

— Аллах невидимый да услышит вас, — ответила она. — Я целиком завишу от благоволения дона Альфонса и дона Хофре. Они с уважением относятся ко мне на этой земле — прекрасной, но чужой. Но если что-то им помешает, моя жизнь не будет стоить медного дирхама перед такими коварными противниками, как королева Мария и презренный принц Педро.

— Самый притягательный момент жизни всегда впереди, сударыня. Скоро все это превратится для вас лишь в горькое воспоминание.

Тут ее обуяло сомнение, заставившее побледнеть, а глаза наполниться горечью.

— Однако, мастер Яго, индусские таблицы астрономии Синдхинда, которые я часто просматриваю, предсказывают неудачный исход моей ссылки, какой-то непредвиденный излом в жизни, и это внушает мне страх.

— Вы, девушка, — и каббалистка? — удивился он.

— В Гранаде этим занимаются многие женщины. Вместе с моими братьями и сестрами я посещала медресе [39] в арабских кварталах Гранады, где мы знакомились с учением астронома аль-Фаццари. Это наука, а не мракобесие, — уточнила она, улыбнувшись ему.

Именно в этот момент Яго сполна оценил ее образованность и ум, так прекрасно сочетавшиеся с красотой. Ничего он так сильно не желал, как любить ее, но некая невидимая сила удерживала его от сумасшедших мыслей. Да разве когда-нибудь встретится ему девушка такого просвещенного ума, такого совершенства и красоты?