По кличке «Боксер»: Хроника времен культа личности

Валерий Денисов

По кличке «Боксер»: Хроника времен культа личности

Об авторе:

Валерий Денисов, полковник милиции в отставке, лауреат литературной премии Союза писателей СССР и МВД СССР, многие годы работал в журнале «Советская милициям. Его перу принадлежат книги: „Жизнь – награда на финише“, „Зенитки бьют по ведущему“, „В час по Гринвичу“, „Офицер милиции“ и другие. Они получили признание читателей.

ПРОЛОГ

День выдался даже по бакинским меркам необычайно жарким и сухим. Солнце плавило землю, выжигало траву. Небо казалось выцветшим и белесым, словно его задернули пергаментом. Застыл вечно штормящий Каспий. Древний город будто вымер. Непривычная тишина воцарилась над Баку. И лишь в спортивном зале стоял невыносимый гвалт. Вокруг ринга сомкнулись кольца взбудораженных, разгоряченных ожиданием жарких поединков болельщиков. Их не смущала тяжелая, сжимающая сосуды, давящая на барабанные перепонки атмосфера тесного помещения. Они стояли вдоль стен, теснились на грубых скамейках, сидели на полу почти рядом с канатами. Ажиотаж понятный – идет чемпионат республики.

Пока на ринге – легковесы, попросту – «мухачи». Боксеры солидных весовых категорий еще разминаются в маленьких душных комнатушках. В углу одной из них гнулся, приседал возле подвешенного «мешка» стройный белокурый юноша. Иногда он застывал в стойке и бил короткими сериями. Стоящий рядом с ним седовласый мужчина делал быстрые замечания:

– Шаг в сторону. Назад. Не бойся сделать шаг назад. Это не трусость и не проигрыш. Это – тактика.

Тренер замолчал, наблюдая за тем, как выполняет его советы спортсмен. Дождался, когда тот сделал перерыв в разминке.

– Соперника нужно суметь обыграть в тонкой игре. Нахрапом его не возьмешь. Вот он какой крепыш, – тренер повел взглядом в противоположный угол комнатушки. – Кулаки что кувалды.

Крепыш в этот момент яростно атаковал свой «мешок». Бил, бил, наваливаясь всей грудью.

– Берегись его прямых ударов, – еще раз напомнил тренер белокурому…

И вот пришла пора выходить на ринг этой паре. Блондин был новичком и в городе, и в зале. Его проход между теснящимися болельщиками прошел почти незамеченным. Но едва появился крепыш, как зал взревел от восторга:

– Задави его, Коля! Даешь нокаут! Знай наших!

Боксеры разошлись по углам. Прозвучала команда рефери:

– Бокс!

Крепыш сразу же пошел вперед. Атлетически сложенный, напористый, он предпочитал боковые удары, стараясь наносить их с максимальной силой. Его тактические намерения проявились сразу: уже на первых секундах потрясти соперника. Блондин, помня указания учителя, стремился сохранять дистанцию, остановить напор партнера резкими и точными, прямыми ударами в голову. Ему удавалось главное: держать мощного соперника на расстоянии и при первой же возможности контратаковать.

Все это оказалось неожиданным для крепыша. Он привык к тому, что силовое давление приносило ему успех уже на первых минутах. А тут происходило что-то непонятное. К такому бою он не был готов и начал нервничать. Засуетился. Все чаще его удары не достигали цели, приходились в перчатки соперника, а то и просто в воздух. Излишне суетясь, крепыш расходовал много энергии. И к концу первого раунда выглядел заметно уставшим. Рисунок боя не изменился и во втором раунде. Это сразу же сказалось на зрителях: в зале повисла неестественная тишина, а затем где-то в задних рядах послышался робкий свист, еще и еще. Публика явно выражала неудовольствие. Крепыш ясно понимал, что оно относится к нему. Блондин здесь был чужаком. Кто-то из болельщиков крикнул с отчаянием:

– А ну, Коля, поднажми!

Но этот крик заглушил гонг. Все понимали: два раунда остались за новичком – он более грамотно провел их.

Тренер склонился над ним, жадно глотающим воздух.

– Спокойнее, спокойнее. И не расслабляйся, противник самолюбивый, полезет в драку.

Так оно и случилось. Едва лишь рефери на ринге дал сигнал к началу боя, крепыш, низко наклонив голову, пошел напролом.

Он понимал: очки ему не отыграть, нужна чистая победа. Любой ценой. Несколько раз ему делали замечания за удары внутренней стороной перчатки, за то, что идет на соперника с низко опущенной головой. Он приносил извинения и… не ослаблял напора. Блондину удавалась защита, он упруго передвигался по рингу, умело уходил из углов, в нужный момент подставлял под удары соперника перчатки. Внимательно следил за партнером. И все же прозевал огромной силы удар, который пришелся чуть ниже солнечного сплетения… Блондин рухнул на дощатый пол, как подкошенный. Зал взревел: нокаут! Сейчас начнется счет, а затем судья поднимет руку всеобщего кумира…

Но счет открыт не был. Рефери подошел к боковым судьям, о чем-то начал с ними шептаться.

Возле нокаутированного спортсмена суетились фельдшер с тренером. Зал замолчал так же неожиданно, как взорвался. Ждали решения судей. И вот оно прозвучало:

– За нанесение запрещенного удара дисквалифицирован…

Далее называлась фамилия крепыша. Он, еще недавно сияющий, как-то сразу обмяк и понуро поплелся в раздевалку. А блондина унесли туда же на носилках.

Победная серия чемпиона республики была прервана. И кем? Этим динамовским новичком. Было от чего досадовать. И крепыш, обхватив широкими ладонями голову, сидел неподвижно на скамье. В девятнадцать лет, да еще такому самолюбивому пареньку переживать поражения нелегко. Тренер это понимал и не приставал с нравоучениями. Правда, укорил с болью: «Как же это ты, Николай, такой подлый удар провел? Ведь видел я, как это произошло. Сознательно бил… Стыдно мне за тебя».

Сказал и вышел из раздевалки. Но не успела закрыться за ним дверь, как в комнату вошел незнакомый человек.

Он был в отлично подогнанном кителе, отливающем стерильной белизной, и синих галифе. На ногах – хромовые сапоги, на голове – фуражка с солидным козырьком, под которым прятались темные, блестящие, как каспийская нефть, глаза. Сейчас в них играли веселые огоньки. От всей его фигуры веяло здоровьем и доброжелательностью.

Человек решительно подошел к Николаю.

– Что же ты, парень, голову повесил? Вроде не побили тебя. Я бы сказал наоборот: вон какого красавца на пол свалил.

Николай нехотя оторвал голову от ладоней и с какой-то непонятной злостью стрельнул колючим взглядом по незнакомцу. Тот заметил этот «выстрел». Однако радушное выражение его лица не изменилось.

– Ну, ну, выпускай пары. Только ведь злиться не с чего. Если смотреть объективно, что важно? Не проиграл. А ведь мог – здорово тебя соперник два раунда изматывал, ой скользкий, увертливый, как уж. А ты выстоял. Да еще резервы в себе обнаружил…

Злость в глазах Николая сменилась недоумением: «И что этому чудаку от меня надо? Ишь, какой утешитель выискался…» А «утешитель» между тем продолжал:

– Любо-дорого посмотреть, какие точные и сильные удары провел ты в третьем раунде. А как дерзко, я бы сказал, вдохновенно шел вперед, как напористо рвался к цели, Да уже за одно это, будь я судьей, поднял бы твою руку. Но… – незнакомец причмокнул языком, – смазал ты концовку. Выдержки не хватило, разум уступил у тебя, браток, место эмоциям. И пошел ты, скажем так, на сделку с совестью…

При этих словах Николай встрепенулся:

– А вам-то до всего этого что за дело?

– Вот-вот, и Сейчас горячишься. А дело-то у меня к тебе действительно есть. Ну-ка, подвинься чуток.

Человек в кителе присел на скамейку рядом с боксером.

– В зал я зашел из любопытства: хотелось посмотреть – каков ты в бою…

– Вы что, тренер? Переманить меня хотите?

– Да подожди ты! – Незнакомец положил руку на колено Николая. На верхней стороне ладони боксер заметил наколку – маленький фиолетовый якорек. – Не кипятись, остынь. Я ведь тебя достаточно хорошо знаю: и то, что производственник ты отменный, и что комсомолец сознательный, активный.