«Мир на почетных условиях»: Переписка В.Ф. Маркова (1920-2013) с М.В. Вишняком (1954-1959)

Разбирать Ваши отпоры на мои замечания не буду. Это было бы легко с глазу на глаз, а в письме — и длинно было бы, и не убедил бы (да Вас, вероятно, и с глазу на глаз не убедил бы).

Почему я выбрал Хлебникова для диссертации, спросите хотя бы Струве, м. б., ему удастся Вам объяснить. Впрочем, не взывая к Вашей эстетической стороне и вспомнив, что Вы — scholar (более подлинный, чем я), скажу, что забвение Хлебникова литературно-исторически недопустимо: он неисследован, очень влиял на русскую поэзию в 20-х гг., а главное — его репутация не соответствует настоящему положению вещей. Кроме того, диссертации могут писаться и о тех, кто «принял великий Октябрь». Наука различия не делает, да и самый этот факт в применении к Хл<ебникову> и второстепенен (по сравн<ению> с многими другими поэтами), и весьма сложен. От себя, субъективно, добавлю, что Хл<ебникова> почти никто не знает (два-три заумных стих<отворения> в антологиях извращают его облик), а я, чем больше копаюсь в нем, тем больше убеждаюсь, что это, вместе с Блоком, величайший русский поэт XX века (но это между нами, чтоб не говорили, что я люблю парадоксы и заострения).

Между «бесстыдством» и «озорничаньем» большая разница. В публичном употреблении первое — оскорбление, второе — доброе журение. Но, конечно, Вы не хотели меня оскорбить, просто у Вас, видимо, нет чувства слова. А спорить об этике* тоже надо нам с глазу на глаз. В прошлых письмах, написанных наспех, я, видимо, кое-что неясно сформулировал. А в общем, ставьте памятники Чернышевскому, только пусть он оставит литературу, к которой имеет мало отношения. «Мы», ей Богу, не так часто лезем в политику, чего «вам»-то надо в нашей бедной литературе. Не надо нам «преобразователей» жизни, «светочей» и т. п.

Вот Вы, наверно, осудили Адамовича, что он недавно назвал Белинского пустомелей [43], а ведь прав Адамович. Такое же говорил о «неистовом Виссарионе» и Мирский [44]. И действительно редко кто так размазывал, так страдал словесным поносом. Тут какое-то больное место. Ведь вот заступиться за Боратынского Вам бы не пришло в голову, а за Белинского сразу небось, как и Аронсон в рецензии.

А я знаю, что я, например, никого в тюрьму не сажал бы, а Белинский посадил бы, если ему дали возможность [45]. Нет уж, возьмите себе такую «этику».

Убеждать Вас не думал нив чем, но поболтать с Вами приятно. Я вас ведь ценю за многое.

Ваш В. Марков

P. S. Меня позабавило, что Вы копию своего письма послали Струве [46]. И тут должны быть «общественником».

* <Примеч. В.Ф. Маркова на полях:> Есть этика и иная. И в ней я в помощи Кусковой не нуждаюсь, при всем моем к ней уважении.