Ларец мудрости : известные афоризмы великих мыслителей

Вдохновение всегда будет петь; вдохновение никогда не будет объяснять.

Великий певец тот, кто поет наше молчание.

Вечно было так, что глубина любви познается лишь в час разлуки.

Воспоминание – род встречи.

Всего ближе моему сердцу царь без царства и бедняк, не умеющий просить милостыню.

В сердце того, кто страстно стремится к красоте, она сияет ярче, чем в глазах созерцающего ее.

Всякий дракон порождает святого Георгия и гибнет от его руки.

Вы можете стать свободными лишь тогда, когда даже само желание искать свободу станет для вас уздой и вы перестанете говорить о свободе как об искомом и достигнутом.

Высочайшая добродетель в этом мире может в том оказаться пустячной.

Достигнув сердца жизни, ты поймешь, что ты не выше преступника и не ниже пророка.

Достигнуть зари можно только тропою ночи.

Если вы подлинно хотите узреть дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни. Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море. Если ты вверишь свои тайны ветру, не кори его за то, что он откроет их деревьям.

Есть ли больший недостаток, чем подмечать чужие недостатки?

Жажда покоя убивает страсть души, а потом идет, ухмыляясь, в погребальном шествии.

Жизнь на самом деле есть тьма, когда нет стремления. Всякое стремление слепо, когда нет знания. Всякое знание тщетно, когда нет труда. Всякий труд бесплоден, когда нет любви.

Жизнь – это шествие. Для того, кто идет медленным шагом, оно слишком быстро, и потому он выходит из него. А тот, чья поступь легка, считает его необычайно медленным и тоже из него выходит.

Забвение – род свободы.

Знать истину следует всегда, изрекать – иногда.

Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а, скорее, тем, чего он дерзает достичь.

Каждое семя есть страстное желание.

Как может тиран властвовать над свободными и гордыми, если нет в их свободе тирании и нет в их гордости стыда?

Когда вы трудитесь, вы исполняете часть самой ранней мечты земли, уготованную вам в те времена, когда эта мечта родилась. И, работая, вы истинно любите жизнь. А возлюбить жизнь через работу – значит приблизиться к глубочайшей тайне жизни.

Когда Жизнь не находит певца, чтобы он пел ее сердце, она рождает философа, чтобы он измолвил ее разум.

Когда мужчина касается рукою руки женщины, оба они касаются сердца вечности.

Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света. Так и ваша свобода, теряя оковы, сама становится оковами большей свободы.

Когда ты постигнешь все тайны жизни, то будешь стремиться к смерти, ибо она не что иное, как еще одна тайна жизни.

Когда ты стоишь спиною к солнцу, то видишь только свою тень.

Любовь и сомнение никогда не уживутся друг с другом.

Любовь, которая ищет что-либо помимо раскрытия своей собственной тайны, – это не любовь, а расставленные сети, в которые уловляется лишь бесполезное.

Любовь – это пелена между двумя влюбленными.

Между воображением человека и обретением желанного лежит пространство, которое человек может преодолеть лишь своим страстным стремлением.

Между ученым и поэтом простирается зеленый луг: перейдет его ученый – станет мудрецом, перейдет его поэт – станет пророком.

Многие учения сходны с оконными стеклами. Мы видим истину сквозь него, но оно же и отдаляет нас от истины.

Многим женщинам удается завладеть сердцем мужчины, но мало кто из них может им управлять.

Можно забыть того, с кем смеялся, но никогда не забыть того, с кем вместе плакал.

Мудрость перестает быть мудростью, когда она слишком горделива, чтобы плакать, слишком серьезна, чтобы смеяться, и слишком поглощена собою, чтобы искать что-либо, кроме самой себя.

Мужчины, которые не прощают женщинам их маленьких недостатков, никогда не насладятся их великими достоинствами.

Мы сами избираем свои радости и печали задолго до того, как испытываем их.

Не допускайте к обмену людей с пустыми руками, которые расплачиваются своими словами за вашу работу.

Ненависть – нечто мертвое. Кто из вас хотел бы стать склепом?

Ни один человек ничего не может открыть вам, кроме того, что уже лежит в полудреме на заре вашего знания.

Очевидное – это то, чего никто не видит, пока кто-нибудь не выразит его наипростейшим способом.

Подлинное в нас – молчаливо, наносное – речисто.

Поэзия – это поток радости, роли, изумления и малая толика слов из словаря.

Преувеличение – это вышедшая из себя истина.

Произведение искусства – туман, изваянный в образ.

Рождение и смерть – вот два благороднейших выражения доблести.

Случается, что обман приносит успех, но он всегда кончает жизнь самоубийством.

Терпимость – это любовь, страдающая надменностью.

Только те, чьи сердца хранят тайны, способны постичь тайны наших сердец.

Труд – это любовь, ставшая зримой.

Ты слеп, а я глух и нем, так давай же возьмемся за руки и постараемся понять друг друга.

У великого человека два сердца – одно истекает кровью, другое стойко терпит.

Удивительно, что у тварей, лишенных хребта, самый крепкий панцирь.

Факт – это глухой как пень оратор.

Человек есть два человека – один бодрствует во тьме, другой спит при свете.

Чувство юмора – это чувство соразмерности.

Андре Моруа (Эмиль Эрзог)

1885—1967 гг.

Французский писатель. Родился в Эльбефе, в состоятельной буржуазной семье владельцев текстильной фабрики.

В молодости служил администратором на фабрике родителей. Материалом для первых романов «Молчаливый полковник Брамбл» (1918) и «Разговорчивый доктор О’Грэди» (1922) послужили впечатления от личного участия в Первой мировой войне. Затем создал серию романов о жизни «высшего общества», отличающихся психологизмом и сдержанной иронией: «Бернар Кэне» (1926), «Превратности любви» (1928), «Семейный круг» (1928), «Земля обетованная» (1945), а также историко-литературных и биографических произведений, в частности «Ариель, или Жизнь Шелли» (1923), «Жизнь Дизраэли» (1927), «Байрон» (1930), «Тургенев» (1931) и др.

В 1938 г. Моруа был избран членом Французской академии. Умер 9 октября 1967 г.

Брак без любви – это узаконенная проституция.

Великий писатель должен охватывать все стороны человеческого существования.

Воображение писателя рождается из реального чувства.

Все, что соответствует нашим желаниям, кажется правильным. Все, что противоречит им, приводит нас в ярость.

Для художника, если только он не отличается исключительной добросовестностью, склонность к мотовству опасна, ибо тогда он не в силах противиться соблазну и берется за любые поделки, лишь бы за них хорошо платили.

Если как следует покопаться, то можно обнаружить низкие побуждения, лежавшие в основе даже самых похвальных поступков; так даже в самом чистом воздухе химик находит следы непригодного для дыхания газа. Все дело – в пропорциях.

Искусство старения заключается в том, чтобы быть для молодых опорой, а не препятствием, учителем, а не соперником, понимающим, а не равнодушным.

Каждый убежден, что другие ошибаются, когда судят о нем, и что он не ошибается, когда судит о других.

Можно стать романистом или историком, но драматургами рождаются.

Недостаточно быть умным. Необходимо быть достаточно умным, чтобы не позволить себе стать умным сверх меры.

Нет врага более жестокого, чем прежний друг.

Никогда не следует сожалеть, что человека обуревают страсти. Это все равно как если бы мы стали сожалеть, что он человек.

Ничто так не привязывает, как ревность.

Почитание почти всегда кончается оскорблением того, кого почитали.

Самое трудное в споре – не столько защищать свою точку зрения, сколько иметь о ней четкое представление.

Старость начинается в тот день, когда умирает отвага.

Старость не забывает своего нежного опыта и любит давать добрые советы, так как уже не может показывать дурных примеров.