Кому светит Большая Медведица (СИ)

Если она ему нравится, то как он может колебаться?! – с жаром воскликнул юноша. – Правда, нравится – не то же самое, что любить.

Если ты любишь, то помиришься со своей девушкой, - подхватил Дима, - иначе только что сказанные тобою слова – всего лишь пустой звук.

Юноша снова стал хмурым и отвёл глаза.

Я знаю, - тихо ответил он, - эта ссора не первая, но я постоянно надеюсь, что последняя. Когда мы ссоримся, я всегда прихожу сюда, но это только ухудшает моё отношение к Кате. Это место словно заколдованное! – со злостью сказал он. – Я всякий раз ненавижу себя за то, что прихожу сюда!

А по-моему, это чудесное местечко, - не согласился Дима, - и если тебя тянет сюда, то ещё и потому, что это место тебе чем-то дорого.

А Вы что, психолог? – подозрительно посмотрел на него парень.

Нет, я лётчик-испытатель, - в тон ему ответил Дима, с удовлетворением отмечая, как вытягивается лицо его собеседника, - правда, я имею дело с вертолётами.

Всё равно здорово! На мой взгляд, в мире существуют лишь две профессии, романтика которых очевидна: лётчик-испытатель и капитан дальнего плавания.

Так вот почему тебя привлекает это место! – наугад сказал Дима. – Знаешь, я тоже думаю, что здесь приятно вынашивать мечты и предаваться фантазиям на тему дальних стран. Я прав, капитан?

Нет, мой корабль уже уплыл. Я тот, кто есть, и уже никем другим не стану. Может, в другой жизни я бы и выбрал ремесло капитана, ну, а в этой меня устраивает моё нынешнее положение.

И что же ты из себя представляешь, несостоявшийся юнга?

Я Ярослав Казанский, и этим, пожалуй, всё сказано, - с насмешкой ответил парень.

Мне это имя ни о чём не говорит…

Да, наверное, - спохватился Ярослав, - Вы же лётчик-испытатель и вряд ли интересуетесь танцами.

Ну почему же…

Я говорю о бальных танцах, - сердито сверкнул глазами мальчишка, - с детства моё имя связывали с успехом и славой, и сначала я сопротивлялся, а потом привык ко всем этим титулам и наградам. Правда, чем старше я становлюсь, тем сильнее во мне чувство азарта – доказать, что ты действительно достоин звания чемпиона, и не дать соперникам шанс отнять его у тебя! – торжественно произнёс он. – Хотя время от времени мне жаль, что спорт начинает диктовать свои условия: Вы знаете, иной раз развёртывается такая борьба, стоящая кучу денег и нервов, что хочется всё бросить и забыть танцы, лишь бы не встречаться с этой лестью, ложью и лицемерием! – театрально закончил он, и была в этом представлении доля гордости – мол, как ни крути, чемпионом я стал, и значит, чего-то стою.

Так что же ты переживаешь из-за какой-то ссоры? Всё наладится! С твоими-то способностями! – Дима встал, давая понять, что не собирается больше задерживаться. Как ни интересен был ему этот юноша, а всё же доля самоуверенности и тщеславия, вылитая на Диму, показалась ему чрезмерной. Если уж влюблён в своё дело, так занимайся им и относись к нему бережно, но уж никак не разыгрывай из себя жертву профессии.

Подождите! – вдруг сказал Ярослав.

Дима оглянулся.

Бывает, что именно незнакомым людям можешь открыть то, что спрятано глубоко-глубоко в сердце, - густо покраснев, сказал юноша, - просто с каждым годом становится всё тяжелее хранить это. У меня вдруг появилась тайная надежда, что именно Вы, совершенно чужой для меня человек, поможете мне справиться с этим. Удалось же Вам заговорить со мной!

Дима продолжал молча стоять, с едва скрываемым терпением взирая на мальчишку. Не хватало ещё, чтобы незнакомые баловни судьбы изливали ему свои душевные боли!

Три года назад, - начал Ярослав, - я закончил школу. В память об этом событии я отправил в плавание самодельную яхту, - он рукой указал на волны, сбегающие к гранитным ступеням, - и вдруг неожиданно появился щенок, а следом за ним – девочка. Её звали Стеша.

Диме показалось, что небо покачнулось в его глазах и поплыло навстречу земле. Эта история вдруг всплыла в его памяти со всеми подробностями, которые были известны Наташе. Она тогда не придала значения рассказам дочери и описала Диме этот эпизод, как первые шаги Стеши во взрослом мире. Да и он не думал, что это серьёзно.

Первая любовь. Она незабываема и всегда с нами всю жизнь, хотя мы и понимаем, что продолжению быть не суждено – остаётся лишь яркая, милая сердцу картина из далёкого отрочества, или позднего детства. Жаль только, что с годами это чувство покрывается налётом расчётливости, лести, фальши, а секс начинает доминировать над платоническим отношением. Но, наверное, есть единицы счастливчиков, которым удалось отделить истинное чувство от его суррогата и пронести сквозь жизнь незапятнанным и цельным.

Возможно, перед ним как раз и стоял один из этих чудаков. Дима знал, что Стеша помнила Ярослава, но лишь до тех пор, пока в её жизни не появился Олег – ведь прошло три года, она повзрослела и перестала, наконец, мечтать. И вот Ярослав стоит перед ним, и с такой нежностью, с таким вдохновением говорит о его дочери, что просто невозможно не поверить в его чувства.

Но однажды она не пришла. Каждый день целый год я приходил сюда и ждал её, а потом бежал на репетиции. Но она так и не пришла. Я до сих пор думаю – чем я мог её обидеть? Или задел неосторожным словом? Ведь она была совсем юной… А потом я встретил Катю. Она пришла к нам в студию два года назад, и через несколько месяцев мы с ней завоевали золотые медали на чемпионате мира. Это была не первая моя победа в соревнованиях такого класса, но для Кати всё только начиналось. По этому случаю она пригласила меня к себе домой и устроила праздничный ужин. Когда я зашёл в её комнату, то первым, что мне бросилось в глаза, была яхта. Моя яхта! Она возвышалась на подставке за зеркальной дверцей шкафа, чуть рассохшаяся от воды и времени. Катя рассказала мне, как она попала к ней. Оказывается, корабль прибило волной к пляжу, на котором Катя обычно купалась по вечерам. Наверное, это произошло через несколько дней, а, может, часов после нашей встречи со Стешей. У меня голова пошла кругом! Теперь Катя стала владелицей моего судёнышка, и именно с того момента началось её завоевание моего сердца. Она очень дорогой для меня человек, но когда мы ссоримся, я прихожу сюда для того, чтобы вспомнить Стешу. Как бы могли сложиться наши отношения? Какой она стала? Уже тогда в ней проглядывало необыкновенное очарование, а сейчас, наверное, она превратилась в настоящую красавицу, - Ярослав споткнулся, пытаясь придать своему голосу твёрдость, и снова покраснел, - Вы, наверное, думаете, что всё это выглядит глупо со стороны, и что вообще всё это чушь, - он обречённо замолчал, устремив свой взгляд вдаль.

Стеша стала очень красивой девушкой, - ответил Дима.

Ярослав быстро обернулся и Дима увидел, как в его глазах, блестевших от влаги, промелькнули, смешавшись, страх, изумление, горечь, неверие и радость, и как последняя начала вытеснять остальные.

Вы говорите так, словно Вам что-то известно о ней.

Да, я знаю её, - твёрдо сказал Дима, - мне известна вся эта история. Но я не относился к ней серьёзно. До сегодняшнего дня.

Я боюсь услышать самое страшное – что Стеша уже не помнит обо мне, - вздрогнув, шёпотом отозвался Ярослав, - но если Вы знаете больше, чем я, я выслушаю всё, что Вы можете рассказать о Ней. Всё – и не жалейте моих чувств.

* * *

Дима бесшумно открыл дверь и вошёл в квартиру. В зале слабо светился торшер. Склонившись над столом, Олег что-то рассматривал. Приглядевшись внимательнее, Дима увидел листки, сплошь исписанные аккуратным Стешиным почерком. Олег изучал её стихотворения, вдумываясь в каждую строчку и отыскивая тайный смысл. Он думал о Стеше. Чувства, выраженные на листках, одновременно манили и пугали его. Природная искренность и живость ума не позволяли Стеше кривить душой, и столь откровенная поэзия приводила Олега в замешательство. Он понимал, что девушка доверила ему самое сокровенное, что хранилось в её душе, но не знал, как распорядиться этой внезапно доставшейся ему властью. Ему было немного стыдно оттого, что он не смог решить проблему института самостоятельно, что вынужден был прибегнуть к помощи Димы, но, с другой стороны, слишком уж серьёзен был шаг, который ему предстояло сделать. Как же быть? Искренность и пылкость чувства, заявлявшее о себе в каждой строчке Стешиных стихотворений, установила над ним незримую власть и подсознательно он стремился избавиться от неё. Ему нравилось видеть Стешу рядом с собой, разговаривать с ней, делать вместе уроки, но в школе, перед одноклассниками, он старался держаться независимо, так, словно их ничто не связывало. Стешино самолюбие страдало от такого отношения, но он ни за что бы ни признался ей, чем вызвано его поведение – Олег боялся стать предметом насмешки Медянки. Эта девушка была способна испортить самую чистую дружбу, поэтому пусть лучше ничего не знает.