Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929

Остальные сцены с большим количеством статистов снимались на площади Опера и в Бурже. Как и Ганс, Л'Эрбье стремился использовать перемещение камеры и монтажные эффекты, для чего нещадно эксплуатировал портативные автоматические киноаппараты. Он заявлял: '«В это время и Ганеа и меня глубоко волновала присущая кино возможность объединить различные впечатления в единый видеосимфонический рассказ. Приближался конец эпохи немого кино, и, я думаю, нельзя сегодня оспаривать, что мы достигли высокой точности выбора технических средств: умиравший кинематограф был в действительности исключительно живым, а во всем мире существовали весьма прогрессивные концепции режиссуры. Более того, у нас тогда не было оборудования, которым сейчас располагают студии: было очень тяжело управлять съемками с воздуха (наш оператор Крюгер летал над выгородкой в каком-то контейнере — его приводили в движение машинисты, а траекторию полета запрограммировать было невозможно. Мы были вынуждены постоянно прибегать к трюкам, но, несмотря на это, Нам удавалось на удивление удачно передавать на экране задуманное» *.

* «Cahiers du Cinema», 1968, N 202.

Документальный фильм «Вокруг «Денег» ассистента Л'Эрбье Жана Древиля остается киносвидетельством; о поисках режиссера и развитии французской кинотехники эпохк немого кино.

Субъективный импрессионизм, подчиняя все новому видению, обнаружению неизвестного ракурса, приводил к отрицанию личности и общества * и сохранял лишь их видимость, форму, призраки, эволюционировавшие по законам абстрактной геометрии. Презрение к сюжету и к публике, типичное для упадка импрессионизма, приводило к провалам, которые особенно болезненно ощущались из-за пустой траты значительных средств.

Было бы неправильно объяснять эти провалы излишками темперамента, стремлением к «башне из слоновой кости» или индивидуализмом художника. И Л'Эрбье и Эпштейн признавали коммерческие фильмы **, на сюжеты которых они не обращали внимания, но «узаконивали» свои усилия по их созданию, уходя в формалистские изыскания, так как условия французского кинопроизводства действительно не давали им выхода к другим темам.

Импрессионистская школа иногда именовалась «первым авангардом» ***. Деллюк и его друзья сформировались под влиянием символизма, русских балетов Дягилева, теорий Гордона Крэга и самых «передовых» течений академической живописи. У них было очень мало общего с художественным и литературным авангардом, который, пройдя через кубизм и футуризм, прцщел после 1920 года к дадаизму и сюрреализму...

Течение «Авангард» возникло в кино лишь к 1925 году, то есть десятью-двадцатью годами позже, чем аналогичные течения в живописи и поэзии. Правда, до 1914 года Аполлинер, Пикассо и Жакоб уже проявляли известное любопытство к некоторым фильмам, однако не меньше они интересовались витринами бистро и романами серии «Фантомас» Сувестра и Аллена.

* Л'Эрбье говорил по этому поводу: «Деньги — это драма общества: надо, чтобы противоборствующие силы постоянно располагались друг против друга. Отсюда — ажиотаж, масса статистов, круговерть вокруг денег, которые Золя называл «навозом жизни».

** Речь идет о фильмах, снятых Эпштейном с 1924 по 1926 год, то есть до создания компании «Фильмы Жана Эпштейна».

*** Особенно часто — Анри Ланглуа, который первым использовал название «французский импрессионизм» (in: D.-C. D. {.'Avantgarde francais (1917—1952). Premiere partie.— In: «L'Age du cinema*, N 6, s d„ а также перепечатка под фамилией Ланглуа: «Cahiers du Cinema*, 1968, N 202).

, . Источником, вдохновлявшим, первые авангардистские фильмы, был дадаизм. Эта литературная школа, это бурное нигилистское направление, возникшее в Цюрихе в 1916 году, было создано молодым румынским поэтом Тристаном Царой. В 1915—1917 годах известный художник Викинг Эггелинг начал серию своих «пластических контрапунктов», которые он рисовал на бумажных рулонах длиной несколько метров,— «Вертикально-горизонтальная масса» (1919); «Диагональная симфония»

(1920). Вот свидетельство немецкого художника Ганса Рихтера:

«В то же время нам казалось, что формы (линии) способны выполнять какую-то функцию и двигаться. Эггелинг внимательно изучал принцип расширения (удлинения, вытягивания, распространения) и движения вокруг диагональной оси, служащей контрапунктам. Я больше интересовался принципом кристаллизации.

Постепенно формы перестали быть для нас- просто средством эстетического выражения; они наполнились жизнью и точным значением. Чтобы понять значение абстрактных форм и проникнуться им, мы обращались к китайским иероглифам. Они нас интересовали в первую очередь своей двойственностью:

1. Графической формой (которая позволяет увидеть образ-иероглиф) и

2. Философским содержанием, вытекающим из комбинации этих графических форм.

Несомненно, мы были на пути к достижению цели, которая предусматривала признание смысла, интеллектуального содержания чистой формы.

Но однажды Эггелинг «открыл» новую художественную форму, адекватную нашим экспериментам.

Долгое время мы экспериментировали с вариациями на тему на 30—40 отдельных листах. Эггелинг предложил последовательно следить за их трансформациями и развитием, используя для этого рулон бумаги («кинематическая живопись»).

' Благодаря этому методу в 1919 году у нас уже было четыре рулона: два черно-белых Эггелинга и два моих, построенных по принципу «оркестровки линии»; немного позже я сделал свой третий рулон, на этот раз в цвете.

В этих рулонах мы стремились построить различные .Фазы трансформации, как если бы речь шла о музыкальных фразах симфонии или фуги, таким образом, чтобы Целый рулон мог восприниматься как развитие музыкальной темы и был прочитан как китайский или японский свиток, рассказывающий какую-нибудь «историю».)

Таким образом, мы вышли за рамки картины. То, что мы делали, не было ни музыкой, ни живописью. И после лихорадочно напряженной работы, когда первые рулоны предстали перёд нами в своей целостности, мы поняли, что это было кино!

Никто столь непреднамеренно, как мы, не делал кино. Кинокамеры мы видели только в витринах магазинов. Техника и механические приспособления нас пугали. Но логика развития наших поисков привела нас к кино» *.

Поддержка фирмы «УФА» позволила Эггелингу создать в Германии «Диагональную симфонию» — своеобразную мультипликацию, передававшую движение спиралей и зубчатых гребней **. По рассказам Рихтера, работа над фильмом «возобновлялась трижды, так как Эггелинг не был доволен результатом. В фильме длиной 70 метров, сюжетом которого было движение различных линий («инструментов») вокруг диагонали, чувствовалось влияние традиционной графики».

За ним последовали еще две симфонии, «Параллельная» и «Горизонтальная», созданные художником незадолго до его смерти, в 1925 году. Ганс Рихтер нарисовал «Ритм-21»— танец черных, серых и белых квадратов и прямоугольников. Он рассказывает: «Я был менее упрям и настойчив, чем Эггелинг, и уже в 1919 году понял, что надо работать, учитывая требования, предъявляемые кинокамерой. Я прервал работу над рулоном «Прелюдия» и попытался «заснять музыку», используя для этого вырезки. <С—> Увеличивая и уменьшая квадраты, придавая им насыщенное или прозрачное значение, заставляя их появляться в различное время и в разной ритмической последовательности, я пытался самой простой формой достичь нашей цели. Эти опыты я называл «Ритм-21», «Ритм-22» и т. д. Мне кажется, что премьера «Ритма-21», фильма длиной около 50 метров, состоялась в Париже, в «Театр Мишель» в 1921 году».

Третий художник, Вальтер Руттманн, дебютировал своим «Опусом I», состоящим из неясных очертаний, отдаленно напоминающих рентгенограммы. Руттманн рань-

* Richter Н. Histoire de l'avant-garde allemande 1918—1930 — In: «L'Age du cinema*, N 6.

** Эггелинг создал €вой первый фильм, «Горизонтально-вертикальная симфония», в 1920—1921 годах и «Диагональную симфонию» — в 1923—1924 годах.

«йе ДРУГИХ вышел к широкой публике: после нескольких Vjj пронумерованных) «Опусов» он создал, по просьбе фрица Ланга, эпизод сна Кримгильды для фильма «Нибелунги» — немой танец геральдических абстрактных фигур, изображавших битву соколов. ■ «Диагональная симфония», «Ритм-23», «Опус IV» — все эти названия отчетливо характеризуют замыслы немецких «абстракционистов»: они стремились использовать движущиеся геометрические формы, подобно звучанию различных инструментов оркестра, для создания «немых мелодий», подлинных «зрительных симфоний».