Комики мирового экрана

НАКОНЕЦ В БЕЗОПАСНОСТИ

Одинокий Люк стал первым шагом к осуществлению заветной мечты, взлелеянной с детства. Теперь наступил самый решающий момент: отбросить Люка и найти другой образ, который мог принести успех на всю жизнь, или... провал. «Тринадцатому» трудно работать по-своему, по-новому. Но он имеет и некоторое преимущество, так как может воспользоваться опытом своих предшественников. Предшественники Ллойда старались придумать для своего героя смешную внешность, костюм, повадки. Они создавали определенную маску. Какая маска привлечет зрителя, окажется для него не менее интересной, чем все прежние? Ллойд пришел к смелому и оригинальному выводу, что самой интересной маской явится... ее отсутствие. Простое лицо самого обыкновенного человека, которого можно увидеть каждодневно и повсюду. Не косоглазого, не волосатого, не лопоухого, а среднего, ничем не выделяющегося. — Я хотел ставить такие комедии, в которых люди узнавали бы самих себя и своих соседей, — объяснял Ллойд свой выбор постоянного героя. — Я долго думал: кого мы чаще всего встречаем на улицах, в магазинах, учреждениях? И вдруг меня осенило. Ну, конечно же, очкастых! И я стал Человеком в Очках... Выдумка Ллойда не была нарочитым оригинальничаньем. В ней содержался большой смысл. Вместо клоунов, чудаков зритель увидел на экране своего двойника. И эксцентрически комичное содержание приобрело черты реальности. Зритель верил герою, симпатизировал ему, ставил себя на его место. Идейное воздействие фильма неизмеримо усиливалось.

Решение Ллойда представить зрителям нового героя без маски и даже без грима, попросту говоря, сделать героем самого себя, встретило решительный отпор дирекции фирмы Патэ. Как?! Прекратить выпуск фильмов с Одиноким Люком, успевшим приобрести известность, и заменить его никому не известным Гарольдом Ллойдом? Это бессмыслица! К тому же много денег истрачено на рекламу !

Однако Ллойд настаивал на своем, а дирекция не хотела соглашаться. Роч метался между ними, уговаривал Гарольда отказаться, а дирекцию — уступить. Время шло, а время — деньги! Фильмы все равно надо выпускать, ведь с Ллойдом подписан грошовый контракт, пусть делает, лишь бы получался товар! И дирекция отступила от Одинокого Люка.

Теперь Ллойду во что бы то ни стало надо было добиться успеха! Он должен был доказать свою правоту и оправдать снисхождение дирекции. Первые два десятка одночастевых фильмов он сделал целиком сам, в порядке самообслуживания: готовил сценарии, придумывал комические трюки-гэги, — режиссировали выступал в качестве «звезды ».

Затраченные усилия не пропали даром. Зрителям понравился новый герой Ллойда, они от всей души хохотали над его проделками и приключениями. Прибыли от фильмов Ллойда увеличивались. Роч принимал все большее участие в постановках, а потом нашлись и сценаристы, и гэгмены, и режиссеры, ставшие постоянными участниками фильмов с Ллойдом.

Мало-помалу герой без маски, «один из нас», обрастал типическими черточками, приобретал индивидуальный характер и определенное положение в жизни. Типаж начинал перерастать в художественный образ, сочетавший «свое» и «общее». Из «кого-то вообще», отвлеченной личности, он, не утрачивая своей индивидуальности, становился человеком наиболее массового среднего круга общества, с желаниями и привычками, свойственными большинству окружавших его людей.

Гарольд (сокращенно — Гарри), как правило, мелкий служащий, конторщик, продавец, либо учащийся, скромно, по-модному и аккуратно одетый, воспитанный, с пристойными манерами. Добродушного нрава, но не без хитрецы, уверенный в себе, настойчивый, он готов на все для достижения своих целей, стремлений. Герой Ллойда не склонен смущаться и не проявляет чрезмерной стеснительности, что, впрочем, свойственно большинству персонажей американских комедий. Он убежденный оптимист и считает, что на его долю всегда найдется хорошенький кусок. Его не смущают затруднения, невероятные обстоятельства и происшествия, в которые он попадает, сталкиваясь с более сильными, наглыми, грубыми дельцами, жуликами, обманщиками. Он заступится за слабого, поддержит друга, но не в ущерб своим интересам. Надо быть цепким и хватким, гласят заповеди американского образа жизни, упустишь — не поймаешь!

БРАТИШКА

И Гарольд свято соблюдает эти заповеди, подавая пример другим. Ну как не уверовать в этого славного, привлекательного парня, которому в конце концов все так хорошо удается?! Проповедники американского образа жизни утверждают, что в США каждый имеет шанс стать миллионером и президентом. Но ведь блажен, кто довольствуется малым! И Ллойд убеждает, что не так уж много надо для наслаждения жизнью. Жениться на любимой (к тому же имеющей кое-какой достаток), обзавестись своим скромным и теплым гнездышком, быть сытым, одетым, обутым — вот о чем мечтает Гарольд. И каждый зритель, сидящий в зале кинотеатра, думает: «Да ведь он такой же парень, как и я! Почему бы и мне не добиться своего кусочка счастья?»

Судьба Гарольда заметно отличается от доли, уготованной Чарли и Бастеру. Герой Чаплина неудачник. Все вокруг ощетинилось против него, он ничего не может добиться. Почему? Да так устроена жизнь: побеждает богатый, сильный, грубый... Все его лучшие намерения оборачиваются против него, и в финале он остается ни с чем. Герою Китона тоже не везет. Не только люди, но даже вещи не хотят ему повиноваться. Бастер стойко принимает все удары, но он не приспособлен к активной борьбе. Однако своей пассивностью, инертностью, невозмутимостью он хотя и не добивается победы, но все-таки дожидается подходящего момента для достижения своих целей.

Гарольд в противовес им — прирожденный удачник. Конечно, победа дается ему нелегко. Но окружающий мир не противостоит ему. Наоборот, он сам составляет его частицу. Это его мир, здесь он не пропадает! Он бросается напролом, никто и ничто не может его остановить. Надо признаться, его жизнестойкость и напористость отличаются исключительной действенностью. И зритель, даже если его не прельщают проповеди идеалов мещанского благополучия,  невольно поддается обаянию непосредственности и непринужденности Гарольда.

Все это способствовало успеху Ллойда и принесло ему мировую славу. Как и его герой, он сам с необычайной живучестью и оптимизмом преодолел все препятствия, упорно пробиваясь все выше к голливудскому небосклону и наконец взлетел яркой ракетой, расцвечивая свой путь миллионами сверкающих... долларов. Да, наступили дни, когда Ллойд по величине гонораров вырвался на первое место среди самых модных светил мирового экрана!

—    Самым тягостным в моей жизни были все денежные дела, — признавался Ллойд.

—    Было, время, когда мне приходилось ссориться со своими хозяевами из-за каждого лишнего доллара, подумывать о самоубийстве оттого, что не мог получить работу, унижаться перед самым захудалым режиссером... Теперь я получаю миллион в год, и люди унижаются передо мною. Это, пожалуй, еще смешнее, чем все мои комедии!

Следует отметить, что актерское искусство Ллойда отнюдь не блистало богатством и красочностью выразительных средств. Он прекрасно владел Хорошо натренированным телом, с блеском выполнял акробатические трюки. Живая мимика, предельно лаконичная и доходчивая, необходимая в немом кино, все же была довольно ограничена по диапазону выражаемых чувств. Его приемы подчас оказывались однообразными, повторялись.

Ллойду было далеко до глубины и тонкости искусства Чаплина. Китон, сдавленный маской невозмутимости, намного превосходил его мастерством. Ллойд, в достаточной мере скромный и самокритичный, признавал превосходство Чаплина, которого он считал недосягаемым, и Китона, талант которого называл изумительным.