Всемирный следопыт, 1928 № 10

Чухновский нервничал, так как боялся, что ему не удастся начать работу, и торопился со стартом своего первого разведывательного полета. Работы по подготовке этого полета велись так спешно, и у всех было столько дела, что люди летной части спали буквально по расписанию, чтобы не пролежать в койке лишних 10 минут; мы же и вересе не ложились…

10 июля стало ясно, что наш аэродром действительно раскисает. Появилось много воды, проталины сделались многочисленнее и глубже, снежный покров на торосах значительно ниже. Старт был назначен на 1 час 10-го, однако, снова весь горизонт заволокло туманом, и пришлось отказаться от полета. Лишь к 16 часам 10-го туман настолько рассеялся, что (правда, не без натяжки) можно было говорить о полете, хотя с северо-востока вновь надвигалась волна густого, тумана. Чухновский торопился удрать от этого тумана, который мог надолго лишить его возможности полета; метеорологические сводки говорили, что на нас идет полоса циклонов.

В 16 час. 30 мин. все три мотора «Ю. Г. 1» заработали на полных оборотах, и машина, неуклюже переваливаясь с крыла на крыло, поползла по неровному полю к началу стартовой дорожки, где я стоял по пояс в снегу с несколькими кочегарами; мы должны были помочь развернуться самолету перед началом разбега.

Были моменты, когда я терял надежду на то, что Чухновский благополучно доберется до старта: так сильно швыряло машину из стороны в сторону, так безнадежно глубоко зарывались ее лыжи в сугробы!.. Однако все обошлось благополучно. Вцепившись в левое крыло аппарата, мы развернули машину; Чухновский, высунув голову из-за козырька, в последний раз изучал хитрый рисунок нанесенных мною на препятствия красных значков. Их было так много, что я должен был снова объяснить Борису Григорьевичу их расположение.

В самый последний момент, когда Чухновский был готов дать газ для разбега, из кабины высунулось сразу несколько рук, и широко разинутые глотки наблюдателя Алексеева и оператора Блувштейна. Что-то отчаянно прокричали. Летчики забыли взять с собою воды и просили набить снегом лейку из-под бензина. Эта лейка оказалась для них роковой, ибо, как выяснилось впоследствии, была не луженой, а освинцованной (об этом — речь впереди).

Наконец все три пропеллера бросили нам в лицо снежный смерч, и, взрывая лыжами фонтаны снега, самолет побежал по дорожке. Машина разбегалась с таким трудом, что я начинал сомневаться, что Чухновскому удастся ее оторвать до конца моей дорожки. И велико было мое удивление, когда, подскочив, как на трамплине, на каком-то, вероятно не замеченном мною, пороге, после разбега не более 150 метров — самолет оторвался и ушел в воздух в направлении на остров Карла XII…

Через полчаса замеченная нами перед вылетом Чухновского волна тумана надвинулась с северо-востока, и через час мы были погружены в сплошное молоко. Были все основания беспокоиться за судьбу Чухновского, хотя немедленно вступившее с ним в связь радио и получило уведомление, что он идет вне. тумана. К несчастью, уже за островом Карла XII Чухновский обнаружил сильно битый разреженный лед и местами чистую воду. Это лишало его возможности совершить посадку в случае каких-либо неполадок с машиной, так как аппарат был на лыжах.

Примерно через час Чухновский уведомил нас, что, дойдя до координат, где должна была находиться группа Вильери, он этой группы не нашел, так как у него не было времени на розыски вследствие надвигавшегося сзади тумана. Чухновский решил возвращаться.

На обратном пути, проходя между островом Брок и островом Карла XII (куда он завернул, чтобы на всякий случай осмотреть район предполагаемого местонахождения группы Мальмгрена), он пошел на значительно меньшей высоте, и в 18 час. 45 мин. механиком Шелагиным на небольшом остроконечном торосе была замечена группа людей.

Чухновский сделал над ними пять кругов, во время которых удалось сквозь надвинувшийся туман разглядеть двух людей, махавших тряпками, и третью, неподвижную фигуру, расплатанную на льду в виде большой буквы А на некотором от них расстоянии. Туман продолжал сгущаться и заставлял торопиться с возвращением. Определив приблизительно точку найденной группы в 80°42′ северной широты и 25°45′ восточной долготы, Чухновский двинулся по направлению к «Красину». Полученные нами радио говорили, что он ищет нас, но не может найти из-за густого тумана, накрывшего «Красина» и наш ледяной аэродром…

Положение становилось чрезвычайно серьезным. Обнаружив группу исчезнувших итальянцев, Чухновский рисковал погибнуть сам. Мы сделали все, что могли, чтобы облегчить ему нахождение «Красина». В середине аэродрома мы разложили огромный костер из досок, старых ящиков, бочек, ежеминутно поливаемых ведрами машинного масла.

Костер давал столб густого черного дыма, поднимавшийся вертикально в неподвижном тумане. Однако Чухновский и его не увидал, не говоря о бесчисленных ракетах и сигналах прожектором.

Было очевидно, что Чухновский не сможет спуститься на аэродром и должен будет искать посадки где-нибудь у берега, примерно в районе Кап-Платена. Так он и сделал. Его последнее радио, полученное в 20 час. 15 мин., говорило, что он идет к берегу искать место временной посадки. С этого момента связь с Чухновским прекратилась, и мы с трепетом ждали дальнейших известий.

Прошло больше четырех часов с момента получения последней радиограммы, а сведений все не было. Подавленные, разошлись мы по своим каютам…

«Красин» снимается. — Мальмгрен или Амундсен? — Медведи. — Карл XII. — Видим людей. — Опять видим людей. — Снова видим людей. — А людей все нет. — Брейнкопф видит человека. — Товарищ «Красин». — А где же третий? — Кто вы? — Капитаны Цаппи и Мариано. — Могила во льду. — Мальмгрен остался без пищи и одежды. — Мальмгрен лег в могилу живым. — 13 суток без пищи. — Мариано умирает. — «Завтра ты меня съешь». — Группы Вильери со всех сторон. — Вильери пропал. — «Читта» исправляет ошибку. — Вильери нас видит, мы его не видим. — Вильери нашелся. — А где же красная палатка? — Как погибла «Италия». — Капрал не должен спать с офицером. — Скорее к Чухновскому — лед быстро уходит! — 5 дней на Кап Вреде. — В море нет соленой воды. — Нойс. — Двенадцать лет в снегах Шпицбергена. — Кингсбей. — Нью-Олесунд — город в двадцать домов. — Инженер с двумя кронами в кармане. — Чухновский остается в Кингсбее. — «Спасайте, продержимся не больше шестнадцати часов». — 1500 пассажиров и 300 человек команды «Монте Сервантеса» приготовились спасаться на шлюпках. — Танцы на Шпицбергене. — Медвежий остров. — Гаммерфест — самый северный из культурных городов. — Снова в фиордах. — Тромсе. — Мертвая зыбь. — Консервная столица Ставангер. — «Красин» залечивает раны. — За Амундсеном!

ТАИНСТВЕННЫЙ ЗАПОВЕДНИК

Фантастический рассказ И. Дельмонта

Пот градом струился по лицу и телу индусов. Темная кожа их блестела на солнце, и ее испарения вызывали у Джонни Кильберна тошноту.