Журнал «Вокруг Света» №07 за 1987 год

Биографические данные

Титулы и награды Дэвида Льюиса можно перечислять довольно долго. Он член научного общества Сиднейского университета, член-корреспондент Австралийского музея, член Королевского института навигации в Лондоне, консультант по антропологии университета штата Виргиния (США), бакалавр медицины, бакалавр хирургии, почетный магистр естественных наук университета Лидса (Великобритания). За выдающиеся достижения в области навигации Д. Льюис получил Высшую награду Американского института навигации в Вашингтоне, золотые медали Королевского института навигации в Лондоне и Австралийского института навигации. В 1974 году он удостоился Чичестерской награды Королевской яхтенной эскадры за одиночное морское путешествие.

Д. Льюис совершил четыре экспедиции в Антарктиду — два одиночных плавания на яхте «Айс берд», одно — с коллективом ученых и единомышленников на судне «Соло», наконец, плавание во льдах с женой

Мими Джордж на судне «Дик Смит Иксплорер». Известный писатель Хэммонд Иннес так выразился о походе на «Айс берд»: «Не просто еще одно одиночное плавание, совершенное впервые в истории, но величайшее путешествие во льдах на маленькой лодке»...

В море

«Когда мы вернулись на острова Санта-Крус, даже железному организму Теваке потребовалось какое-то время, чтобы восстановить силы после тягот путешествия в Таумако, Поэтому только через неделю после возвращения мы смогли пуститься в новое плавание — к острову Ваникоро, лежащему в сотне миль к юго-востоку от архипелага Санта-Крус. А на расстоянии шестидесяти миль строго по пути нашего следования располагался остров Утупуа, который был окаймлен рифом, достигавшим в ширину двух миль. Этот риф предъявлял права на суда задолго до того, как сам остров начинал проступать в темноте.

Мы отправились в путь на всех парусах, подгоняемые крепким северным ветром — «те токелау». (Островитяне архипелага Санта-Крус, подобно прочим полинезийцам и микро-незийцам, а также древним грекам и римлянам, для ориентации в море используют — наравне со звездами над горизонтом — восьмирумбовый «ветровой компас».) Я аккуратно отмечал в блокноте направление на тающую вдали землю за кормой, пока ее полностью не поглотили сумерки, и тогда южная звезда Канопус указала нам путь.

Однако два часа спустя наш рулевой Бонги, пошептавшись с Теваке, переложил руль налево и держал так, пока Канопус не скрылся за кливером. Я спросил: почему мы отклонились от курса на добрых двадцать градусов? Теваке показал на волны, которые вздымались теперь строго за кормой,— их крутизна оставалась неизменной, хотя ветер начал стихать. Такая форма волн, пояснил Теваке, говорит о том, что в северо-восточном направлении здесь идет сильное течение, и навигатору пришлось изменить курс, сделав соответствующую поправку. Эти выводы подтвердились, когда в три часа утра буруны, открывшиеся в темноте по левому борту, выдали рифы острова Утупуа. Если бы Теваке не сделал поправку на течение, мы промахнулись бы мимо этого ориентира на добрых десять миль...

На третье утро мы покинули Ваникоро и легли на обратный курс к островам Санта-Крус, ориентируясь по зыби и Солнцу. Ближе к полудню мы прошли мимо Утупуа — остров остался за кормой в мерцающем тумане, недоступный нашему зрению. Вообще в океане не виднелось ни единого клочка суши. Теваке уже около часа дремал, прислонившись к леерному ограждению. Как только старый навигатор проснулся, я спросил его, в каком направлении находится остров Ндени. Не колеблясь ни секунды, он ткнул пальцем в какую-то точку по левому борту. Никто из нас (не исключая и самого Теваке, ведь он, безусловно, спал) не видел Ндени до этого момента, но когда мы вгляделись в направлении, указанном навигатором, то в дымке действительно различили остров...

Упала ночь. Теваке обратил мое внимание на то обстоятельство, что наши путеводные звезды уходили за горизонт в северо-западной стороне под косым углом, и предупредил, что каждой из них можно пользоваться в качестве ориентира очень непродолжительное время. Сам навигатор настолько хорошо ориентировался по этим косо убегающим звездам, что смог без труда определить тот момент, когда ветер отступил от своего прежнего направления на 10 градусов. Когда Теваке доверительно сообщил мне об этом, я поначалу не поверил, что такая точность вообще достижима на глаз. Но вот Канопус поднялся строго за нашей кормой, и это доказывало, что мы точно выдерживали курс и что ветер переменился именно так, как сказал Теваке.

«Исбьерн» переваливал с волны на волну под абсолютно равнодушными тропическими звездами, Теваке в задумчивости стоял, облокотившись на ограждение.

— Ну, конечно,— сказал он не без внутреннего колебания, взглянув на меня через плечо.— Ты, должно быть, все знаешь о «те лапа».

Я честно заверил его, что не знаю об этом вообще ничего.

— Тогда смотри,— Теваке показал куда-то вбок.— Нет, не наверх, смотри глубоко. Ты видишь — все равно что молния под водой.

Сравнение было очень удачным. Примерно на глубине сажени под водой появлялись полосы, проблески и целые пласты света — они вспыхивали и тут же гасли. Теваке объяснил, что полосы «те лапа» как бы исходят от островов. Феномен лучше всего виден в открытом море на расстоянии 80—100 миль от суши; свечение исчезает совсем, когда низкий атолл появляется в поле зрения. Теваке подчеркнул, что оно в корне отличается от обычной поверхностной люминесценции. По его словам, для навигаторов было обычным делом ориентироваться по «те лапа» в беззвездные ночи.

На следующую ночь, после того как мы легли в дрейф и спустили паруса, чтобы дождаться утра,— нам предстояло пробираться сквозь извилистые рифы острова Матема,— нависшие облака еще более сгустили темноту, и «те лапа» была видна куда более отчетливо. Вспышки следовали по двум ясно различимым направлениям. Одна серия, как утверждал Теваке, шла «от» вулканического острова Тинакула, а вторая — «от» Ндени. Наутро и гористый Тинакула, и массивный Ндени обнаружились точно в указанных Теваке направлениях — оба острова лежали примерно в двадцати милях от нас.

Какова может быть природа данного явления? Океанографы не исключают, что ответ на этот вопрос таится в определенной форме биолюминесценции, которая проявляется, вероятно, под воздействием отраженных волн...»

В редакции

И все-таки непонятно было нам, собравшимся вокруг Дэвида Льюиса,— что толкало этого человека, немолодого уже, на столь авантюрные — с точки зрения здравого смысла — плавания? Что заставляло его отказываться от привычных навигационных приборов (вспомним навыки, полученные Льюисом в вечерней навигационной школе) и из года в год бороздить волны величайшего океана планеты, вглядываясь в звезды, в валы зыби, прислушиваясь к ветрам, изучая таинственную «те лапа»?

— Я был должен, просто обязан был изучить древние методы,— объяснял нам Льюис.— Только освоив навигационную технику полинезийцев, я получал право рассказывать о ней, знакомить с ней других людей. Личный опыт — для меня главный путь приобретения научного знания. Меня завораживала мысль о том, что в старину люди дерзко уходили в море столь далеко, что не видели берегов, и пересекали огромные пространства, и находили новые земли, а потом возвращались. Обязательно возвращались, иначе по их пути не пошли бы другие. Техника сложная, поэтому я долгие годы учился, был подмастерьем у опытных навигаторов. А их навыки — едва ли не единственное окошко, сквозь которое можно заглянуть в глубь веков и увидеть первых мореходов Полинезии.

— А книги?.. Вы отправляетесь в плавание, уже имея готовый замысел, или книги «созревают» в море?

— По-разному. Первые книги я писал по следам плаваний — так родились «Дочери ветра» и «Дети трех океанов», посвященные кругосветному путешествию на катамаране с женой и дочками. А в последние годы я отправляюсь в экспедиции, уже зная, что обязательно буду писать книгу. Отсюда — и соответствующие приготовления. Я выпустил уже десять книг. Самыми удачными считаю две из них — те, что посвящены полинезийской навигации. Первая — «Мы, навигаторы» — довольно академична. Тут я преследовал вот какую задачу: убедить людей, что существует много академических книг, написанных авторами, которые ничего не знают об океане. Эти авторы уверены в том, что «невежественные» островитяне вовсе не могли совершить все эти плавания. Однако я сам плавал с полинезийцами и доказал совершенно обратное: островитяне чувствовали себя в океане как дома уже тогда, когда европейцы — мореходы античности — делали еще только первые попытки каботажных плаваний и пуще смерти боялись оказаться в море вне видимости берегов. Вторая книга на эту тему — «Путеводные звезды». Она более популярного плана и повествует не только о старинных методах навигации: в нее включены рассказы о моих плаваниях с сыном, о путешествии на двойном каноэ «Хокуле"а» и многое другое. Очень важная для меня книга «Айс берд»: в нее вложен мой личный опыт одиночного антарктического плавания — страшный опыт! — который может быть полезен для других. Есть еще две книги об исследователях Тихого океана: хотя плавали по нему испокон веков полинезийцы, но исследовать океан научными методами первыми стали все же европейцы. Написал также книгу об аборигенах Австралии. Наконец, нам с Мими очень дорога последняя книга — мы писали ее совместно — о нашей антарктической экспедиции, предпринятой вдвоем. Мы назвали ее «Закованные во льдах»...