Арсенал-Коллекция 2016 № 03 (45)

Подошедшие пехотные полки центра не только не исправили положения, а еще больше его усугубили. Горн задействовал кавалерию, в том числе и полк Эрика Соопа (вестготландцы) из первой линии правого фланга, который Густав Адольф прислал ему в подкрепление (это показывает, что король к этому моменту уже совсем не боялся угрозы со стороны Паппенхайма и его кирасир; место полка Соопа занял кирасирский полк рейнграфа Отто-Людвига фон Зальм-Кирбурга). Линейное построение противника позволило шведской кавалерии обойти формации вражеской пехоты и нанести им серию ударов с разных сторон. Попытка имперской конницы контратаковать провалилась. Шведская кавалерия со всех сторон атаковала массы имперской пехоты, сорвав ее построение и полностью отняв инициативу. Как писал видный военный историк Г. Дельброк: «Шведские рейтары, спокойно и твердо руководимые, производили непрерывные и одновременные атаки с разных сторон, и терции были вынуждены держаться чисто оборонительно».

Атаки конницы дали возможность подтянуть к месту боя мушкетеров и артиллерию. Возникшую с пушками проблему блестяще решил Торстенссон и его артиллеристы. Командующий артиллерией организовал переброску в центр полковых орудий, а артиллеристы, в буквальном смысле впрягшись в орудия, перетащили их, чем потрясли даже видавших виды ветеранов Тилли. Заметим, что существует мнение, якобы эти орудия изначально находились в резерве в Подельвице, однако, скорее всего это были орудия пехотных бригад второй линии центра.

Эрик Сооп, командир кавалерийского полка «Вастерготланд», переброшенного с левого фланга на правый и сыгравшего важную роль в разгроме имперцев

Командующий шведской артиллерией Леннарт Торстенссон, сумевший быстро перегруппирова ть артиллерию для нанесения последнего удара по врагу.

Паппенхайм в сражении показал чудеса мужества и отваги, но армии Империи это не помогло — все попытки его кирасир сокрушить левый фланг шведской армии потерпели провал

Новые шведские артиллерийские позиции были развернуты примерно в 400 шагах от наступавших полков Тилли, почти прямо вдоль дороги из Подельвица на Лейпциг. Пушечный огонь накрыл плотные массы имперской пехоты и расстроил их. Ядра шведских полковых пушек пробивали бреши в плотных рядах имперской пехоты, обеспечивая успех атаки шведских пехотных бригад против массивных терций. Подполковник Монро вспоминал, что перед атакой его полк произвел два залпа из полковых орудий, затем последовал залп из мушкетов, а после врага атаковали пикинеры. Тысячи имперских пикинеров, представляющих неудержимую силу при атаке, в данный момент являлись беспомощной толпой людей, хаотически топчущихся на месте, и не способных ничего противопоставить неприятелю. Происходящее на поле боя больше напоминало избиение, чем бой.

Поле сражения покрывал густой дым и ничего не было видно, как позднее вспоминал Фюрстенберг — видимость ограничивалась четырьмя шагами, поэтому управлять войсками было сложно, как и получить ясное представление об обстановке. Дым мешал и шведам (Монро писал, что полбитвы он из-за дыма ничего не видел), но на их стороне был азарт и уверенность победителя. Тилли находился среди своих войск, однако от его личного присутствия не было никакого толку. Пытаясь хоть как-то упорядочить ситуацию и организовать сопротивление, он оказался вблизи переднего края и был атакован шведскими всадниками. Тилли был ранен в шею и грудь, а его правая рука была раздроблена. Спасся он чудом — его едва не добил шведский ротмистр, которого в последний момент успел застрелить из пистолета герцог Максимилиан Саксен-Лауэнбург. Тилли покинул поле боя в сопровождении нескольких офицеров, полностью обессиленный и апатичный, и ускакал в направлении Галле. Его армия рассыпалась.

Тем временем, на левом фланге имперской армии Паппенхайм вел яростный бой с правым крылом шведов. Силы были примерно равны — 6000 отборных кирасир против 5000 мушкетеров и конников Банера и имперцы имели все шансы рассчитывать на успех. Всего в этот день Паппенхайм семь раз водил своих кирасир в атаку и все семь раз откатывался назад с серьезными потерями. Имперские кирасиры показали в этом бою чудеса храбрости и отваги, но под стать им были их оппоненты — шведские мушкетеры, пикинеры и кавалеристы.

После двух часов боя кавалеристы Паппенхайма были измотаны и ровным счетом ничего не добились, если не считать тяжелых потерь, которые они нанесли шведам. Кавалерия не всегда успевала прикрыть приданных им мушкетеров, поэтому нередко кирасирам удавалось поквитаться с ними за залповый огонь. Как вспоминал служивший у шведов померанец Шильдкнехт, при Брайтенфельде подразделения мушкетеров понесли «критические потери».

В конце концов, успешные действия Банера против Паппенхайма, после двух часов безуспешного боя, принудили имперскую кавалерию к отступлению. Строго говоря, Паппенхайм не был разбит, он просто отступил. Отход прикрывали кирасирские полки Штроцци и «Новосаксонский», однако имперские конники отходили так быстро, что бросили без поддержки подходивший им на помощь пехотный полк Голштейна. Именно на него и наскочила преследующая кирасир шведская кавалерия — переданный Банеру из центра полк фон Услара. Голштейн успел построить свой полк в каре, только пикинеры в нем оказались в середине, а вокруг них — мушкетеры, которые встретили конников Банера убийственным огнем. Однако мушкетерам не удалось остановить стремительный натиск конницы. Кавалеристы фон Услара прорвали их оборону и перебили. Пикинеры смогли остановить натиск конницы, но ненадолго. Орудия картечью пробили бреши в рядах, а остальное довершили две роты мушкетеров и конница. Полк был уничтожен, а его командир погиб. После этого от левого фланга имперских войск оставалась только потрепанная кавалерия Паппенхайма, которую командующий пытался собрать в центре. Паппенхайм действовал геройски и отчаянно бился в арьергарде; сохранилось предание, будто он в схватке одолел четырнадцать шведских солдат. Однако его отвага уже ничего не могла сделать против шведов, у которых получалось все и вся.

Около 17:00 — 17:30, Густав Адольф, который теперь мог не заботиться о своем правом фланге, воспользовался удобным моментом. С двумя кавалерийскими полками общей численностью около тысячи человек, король помчался по направлению к холмам, где находилась имперская артиллерия и к Линкельвальду, в тыл еще дерущихся полков Тилли, чтобы отрезать их от леса и отделить пехоту от оставшейся кавалерии. К этому моменту часть центра Тилли поколебленная огнем артиллерии, обратилась в бегство, а как только увидела облака пыли, возвещавшие приближение шведской кавалерии, дрогнули многие из тех солдат, кто еще продолжали сражаться.

Густав Адольф в сражении при Брайтенфельде со шпагой в руке вел свою армию к победе

«С нами Бог!» — король возносит благодарность Всевышнему

Стремительным ударом Густав Адольф овладел расположенной на высоте большой батареей Тилли, которая все еще обстреливала шведов, но оказалась без прикрытия, и находилась в тылу имперских полков. В этой акции отличился свежий кирасирский полк рейнграфа Отто-Людвига фон Зальм-Кирбурга. Захваченные пушки были развернуты против еще дерущейся армии Габсбургов, и имперцам пришлось испытать их огонь на себе. Также и Горн, одержавший победу на левом фланге, послал в подкрепление королю несколько полков кавалерии и отбитую саксонскую артиллерию, снова поменявшую хозяина.

Имперская армия обратилась в бегство. Держать фронт против натиска шведов продолжали только четыре полка «седовласых, закаленных солдат, которые никогда до сих пор не бежали с поля битвы и теперь не соглашались бежать». Это были пехотные полки Киеза, Антони фон Бальдирон-Дитрихсена, фон Лихтенштейна (полк «Гёсс») и фон Бланкхардта. Подобно стене, они твердым шагом отступали к Линкельвальду однако и их прежде несокрушимая мощь дала трещину под залпами орудий и мушкетов. Генри Мёскамп вспоминал: «Сперва я велел стрелять из трех небольших орудий, которые я поставил перед собою, и не разрешил своим мушкетерам дать ни одного залпа, прежде чем мы не подошли на расстояние пистолетного выстрела к неприятелю; тогда я скомандовал залп трем первым шеренгам, а затем и трем следующим. После чего мы ворвались в их ряды, нанося им удары мушкетами и шпагами. Неприятель, хотя мы уже вступили с ним в рукопашную, однако, дал два или три залпа из мушкетов.... Один их храбрый командир, весь в красном с золотым шитьем, как раз оказался перед нами; мы видели, как он лупил собственных людей саблей по голове и по плечам, подгоняя их, так как они не хотели идти вперед. Этот господин протянул бой более чем на час, но когда он пал, мы видели, как их пики и значки попадали одни на другие, а все его люди бросились бежать, а мы их преследовали, пока ночь нас не разлучила».