Всемирный следопыт, 1929 № 04

Итак, покуда Семен Семеныч охотился, я все утро просидел в городе, занимаясь делами. По этому случаю мое настроение было самое отвратительное, и я никак не мог сосредоточиться. День был изумительно хорош, и это еще более раздражало меня.

В два часа дня я покончил с делами. Итти теперь на охоту было слишком поздно, да и не с кем. Я вышел на улицу и пошел на базар, все время думая о том, что делает в данную мин} ту мой счастливый приятель.

«Собаки, конечно, гоняют, — размышлял я. — Амляшка, разумеется, впереди… Семен Семеныч сейчас, должно быть, бежит к овражку перехватывать зайца…»

Воображение отчетливо рисовало мне, как из самой чащи леса выскакивает серенький зайчишка.

Подходя к базарной площади, я окончательно размечтался… Вдруг я остановился, как вкопанный, не веря своим глазам по Пролетарской улице прямо ко мне в ноги опрометью катит здоровенный русак!..

«Я сошел с ума!..» — мелькнула ужасная мысль.

Я заорал не своим голосом и увидел, как напуганный заяц круто повернул и понесся обратно в ряды. Весь день я представлял себе разные охотничьи сценки и теперь дошел до того, что мне в самом центре города стали мерещиться зайцы… Нет, положительно я сходил с ума: теперь я видел, что мимо меня несется Амляшка, а за нею — все наши гончие. Они выли от азарта и в неудержимом, всесокрушающем порыве сшибали с ног прохожих.

Что поднялось на базаре! Нет, это уже была действительность, а не воображение. Обезумевшая от страха лошадь пронеслась мимо меня, таща за собой пустую телегу. В рядах раздались отчаянные вопли торговок. Они разом заголосили, как на пожаре. Вой, крик, лай и визг — в момент на базаре все пошло кувырком, и народ бросился врассыпную.

Снова мелькнула серенькая фигурка быстроногого зайца. Он окончательно обалдел и понесся к улице Коммунаров.

За ним завернула вся стая с чернопегой Амляшкой во главе.

— Владим Сергев!., скорее… бегите за ружьем!..

Я оглянулся и увидел своего друга. Он выбежал из толпы торговок с ружьем в руке. Потный и задыхающийся, он походил на безумного. Торговки кричали ему что-то ужасное вслед и показывали кулаки.

— Семен Семеныч, в своем ли вы уме?..

— Владим Сергев, официально… совершенно официально… Амляшка…

— Ну, что же Амляшка?.. Да что случилось?..

— Дайте дух перевести… Амляшка на городских огородах подняла русака. Он выскочил на шоссе,　а тут Рыдало с Докукой повернули его прямо в город… Ну и парата же Амляха!.. от зайца не отстает — так на хвосту у него и сидит. Мне стрелять было невозможно. Бегите же скорее за ружьем и шпарьте перехватывать зайца на угол Пролетарской и улицы Коммунаров. Там аккурат подходящий лаз…

— Семен Семеныч, опомнитесь! Да ведь мы в городе… Ведь это же скандал… Трубите в рог, отзовите собак.

— Владим Сергев, теперь уж поздно собак отманивать: отманивай, не отманивай— и так и этак скандал получится, потому на базаре не осталось теперь ни единого цельного горшка. Собаки там все перекрошили, жутко смотреть! Слышите, как торговки голосят? Жарьте же на угол Пролетарской, под-стаивайте там, а я толконусь к городским баням — там тоже официальный заячий переход! Слышите, где гонят… Так и есть: заяц круголя задает!..

И с этими словами Семен Семеныч ринулся к городским баням.

Не знаю, что подумала моя жена, когда я ураганом влетел к себе на квартиру и, схватив ружье с патронташем, выбежал на улицу.

Угол Пролетарской и улицы Коммунаров действительно был подходящим лазом. Тонные зайцы имеют обыкновение кружить и возвращаться к тому месту, где они уже раз прошли. Я занял позицию недалеко от парикмахерской Улыбкина, прислушиваясь к несмолкаемому гону собак. Теперь и я забыл все на свете и всецело отдался охотничьей страсти, чувствуя себя точно в лесу.

Впрочем, оказалось, что охота с гончими в городе имеет свои особенности: ну, кто, например, мог бы предвидеть, что настигаемый собаками заяц будет искать спасения в самом уездном исполкоме! А между тем, случилось именно так.

Как нам после передавали, русак кинулся во двор исполкома и на глазах у исполкомской сторожихи тетки Лукерьи юркнул в небольшой сарайчик под дверь. Собаки с неистовым лаем окружили сарайчик, а толпа любопытных граждан окружила исполком. Наших собак тотчас же признали. В толпе нашлись люди, пострадавшие от них на базаре. Эти граждане стали требовать немедленной расправы с нами. Другие же граждане, наоборот, прославляли и нас и наших знаменитых псов. Занятия в исполкоме приостановились. Затрещал телефон, оповестивший милицию, что Боченкин с Хвощом гоняют в городе зайцев и творят безобразия. Была вызвана конная милиция.

Между тем сторожиха тетка Лукерья решила овладеть русаком. Энергичная женщина вооружилась кухонным ножом и храбро устремилась в сарайчик. Не успела она открыть дверь, как в сарай разом ввалилась вся стая. Серый русак не захотел помирать, он крикнул по-человечьи и выскочил через окно на улицу. За ним тотчас же припустились Амляшка, Рыдало и Докука со чадами. Они погнали взрячую, и тут снова много граждан было сшиблено с ног нашими лихими псами.

Всего этого я еще не знал, а только услышал, как охота внезапно завернула ко мне. Очевидно, весь город теперь узнал, что на улицах появился заяц. Любопытные бежали со всех сторон. Я видел, как из парикмахерской выскочил сам Улыбкин с фотографическим аппаратом в руках. За ним выбежали его клиенты, и среди них какой-то гражданин, одна щека которого была начисто выбрита, а другая — густо намылена. Обгоняя друг друга, они побежали к исполкому. Намыленный гражданин исступленно вопил:

— Эй, чортов парикмахер, вернись! Добрей щеку, дьявол кудрявый!

Впрочем, мне было не до парикмахера. Издалека навстречу мне показался русак. Широкими машистыми скачками катил он вдоль по улице Коммунаров, прижав уши к спине. За ним из-за угла показалась окончательно разазартившаяся Амляшка. Я взвел курок и приготовился. В это время позади меня послышался топот многочисленных копыт, и я едва не был задавлен гнедой лошадью — отряд конной милиции выезжал к исполкому. При виде несущихся милиционеров русак вскочил на панель. Это было как раз против кооперативной столовой. И надо же было так случиться, что в это самое мгновение дверь столовой открылась и оттуда вышел сам народный судья! Русак моментально юркнул в открытую дверь и скрылся в столовой.

Первой бросилась в столовую Амляшка. За нею и в окна и в дверь вскочили Рыдало, Докука и Докукины дети. Столовая вмиг превратилась в форменный ад. Столы, табуретки, посетители, сам заведующий — все было опрокинуто на пол. Звон посуды, лай собак, вопли посетителей, предсмертный крик зайца — Амляшка поймала его! Все пять гончих разом вцепились в него зубами. Он был разорван на пять частей.

Народ бежал со всех сторон. Милиция спешилась. Неожиданно рядом со мной откуда-то вынырнула фигура Семен Семеныча. Он был до крайности взволнован. Тщетно прождав зайца у городских бань, он решил присоединиться ко мне на более верный лаз. Мы подошли с ним к столовой в тот момент, когда из нее гордо вышла чернопегая в румянах торжествующая Амляшка. Она облизывалась.

— Амляшка! — в один голос крикнули мы с Семен Семенычем.

Народ заметил нас…

Тут произошло то самое, о чем граждане нашего города и до сих пор любят рассказывать. Что же касается нас с Семен Семенычем, то мы, не то что рассказывать, а и вспоминать-то про это не любим.

Впрочем, если вам уже непременно хочется узнать чем все это кончилось, то спросите об этом у нашего народного судьи: ведь он был свидетелем… Или нет… не спрашивайте его, а лучше прочтите нашу газету «Красный Голос» от 16 сентября. Тираж этого номера был увеличен вдвое против обыкновенного.